Несмотря на три ранения, его наградили скупее, чем других, и отпустили из армии,
 так и не присвоив чина капитана, который он, если ему верить, давным-давно 
заслужил. А все потому что Маурицио отказывался хвалить фашистов, чаще ругал их.
 

Маурицио работал в генуэзском порту стивидором, то есть ответственным за 
укладку грузов. Он распоряжался на причале, зычным командирским голосом подавал 
команды крановщикам и всем, кто попал под его начало. Он единолично решал, 
какой груз, в какой трюм и в какой очередности загружать. О, это большое 
искусство! Стивидор должен учитывать и тоннаж, и тару, и габариты, и характер 
груза. Он не смеет забывать об остойчивости судна. А если не весь груз следует 
в конечный порт? Будет партиями разгружаться по пути следования? И это должен 
предусмотреть стивидор, он отвечает за то, чтобы центр тяжести судна опасно не 
сместился. Он обязан предвидеть, как грузы будут вести себя при самом сильном 
шторме, при боковой и килевой качке. Стивидор - единственный человек, который, 
помимо капитана и его первого помощника, досконально знает содержимое трюмов, 
знает, какой именно груз, укрытый непромокаемым брезентом и привязанный, 
находится на палубе. 

Маурицио хотел повенчаться с Эрминией, но она не спешила отправиться с ним под 
ручку в церковь. Смущало, что Маурицио моложе на четыре года, и она 
чистосердечно призналась Кертнеру: 

- Я предупредила Маурицио, что слишком стара для него, а сама подумала при 
этом: это ты для меня слишком молод. Каково мнение синьора Кертнера? Я старше 
на четыре года, но на каких длинных четыре года! 

- А может, он моложе вас на четыре очень коротких года? - спросил Этьен, и 
Эрминия охотно рассмеялась; у нее был удивительно звонкий, совсем девичий смех. 


Маурицио был недоволен тем, что Эрминия оставила мальчика у стариков. Она 
оправдывалась: кто же знал, что кровавый карлик Франко подымет мятеж и что 
мальчонка останется у него в заложниках? Маурицио поставил фотографию Гарсиа на 
полочку у зеркала, перед которым брился, причесывался. Он твердо решил, что 
поедет за мальчиком в Альмерию. К тому же у него бесплатный билет туда и 
обратно на любой пароход, совершающий навигацию в порты Испании. Гарсиа пора 
учиться итальянскому, даже азбуки не нюхал, как же он поступит в генуэзскую 
школу?! Этьен знал со слов Эрминии, что Маурицио в мыслях и чувствах сильно 
привязан к Гарсиа, она бесконечно благодарна Маурицио и готова простить ему за 
это и некоторое легкомыслие, и компанию портовых дружков, сидящих под винными 
парами, и бахвальство. 

Эрминия уже показала себя преданной и предприимчивой помощницей, ненависть к 
фашистам переполняла все ее жизнелюбивое существо. Однако весной и в начале 
лета хозяйка маленькой лавочки была еще одинокой вдовой и не спала так близко 
от уха красивого и словоохотливого мужчины. 

При первом знакомстве Маурицио не понравился Этьену. Больше всего он боялся, 
что бывший лейтенант станет болтать лишнее собутыльникам. Но Эрминия божилась и 
клялась, что ему особенно и болтать-то не о чем. Конечно же он может что-нибудь 
насочинить, расхвастаться, не случайно он любит читать книжки, где полно вранья.
 Послушать Маурицио, когда он размахивает своими ручищами и фантазирует, - так 
он вот-вот слетает на луну, а потом поселится на Северном полюсе с Нобиле и с 
белыми медведями. Но что касается дела... 

О содержании трюмов и о грузах на палубе, тщательно укрытых брезентом, он 
говорит только ей, Эрминии, и не знает, что она передает все эти сведения. 

- Пусть меня Иисус с пресвятой матерью лишат благословения, если я расскажу ему,
 кто вы и откуда. 

- Ну, а если, не дай бог, его схватят черные рубашки? 

Эрминия поспешно показала Кертнеру два пальца, согнутые как рога, что 
равноценно заклинанию "типун тебе на язык". 

- Лучше бы этого не случилось, - глубоко вздохнула она. - Характер у моего 
жениха, скажу откровенно, мягче, чем каррарский мрамор. В крайнем случае 
пострадаю сама. А у меня характера хватит на обоих... 

В порту по-прежнему деловая сутолока и толчея. 

Этьен смотрел на ближний причал, на товарную станцию, на другие пристани: 

"В сущности говоря, здесь проходит сейчас линия фронта, хотя не слыхать ни 
перестрелки, ни канонады. Сижу на самом что ни есть переднем крае. А лавка 
Эрминии - не что иное, как хорошо замаскированный наблюдательный пункт", - 
подумал Этьен и тут же снова углубился в записки летчика-испытателя, которые не 
выпускал из рук.