- Конечно! Если он чисто не возьмет верхнее "до", я умру вместе с ним. 

С главным фойе соседствует театральный музей. В первом антракте в музее всегда 
многолюдно; во втором - пустовато, а в третьем - и вовсе пустынно. Иностранные 
туристы, провинциалы уже в первом антракте поглазели на афиши, фотографии, 
эскизы костюмов и декораций, искусно подсвеченные макеты постановок. 

Ингрид и Этьен, по обыкновению, заглянули туда в последнем антракте. Они прошли 
в тот угол зала, где висят фотографии Анны Павловой и Федора Шаляпина. 

И сегодня Ингрид крайне заинтересованно разглядывала экспонаты музея, поставив 
папку с нотами на застекленный столик. 

Этьен вытащил бумаги из внутреннего кармана пиджака, вырвал листок из блокнота 
и положил все в папку с черным лакированным переплетом. Одновременно он 
переложил к себе в карман письмо из папки Ингрид. 

Звонок зовет в зал, последний акт, начинается бал-маскарад. Заговорщикам 
удалось наконец узнать, под какой маской скрывается граф. Вскоре потерявшего 
бдительность графа пырнули кинжалом, а он, перед тем как окончательно 
проститься с жизнью спел длинную арию. Этьен шепнул Ингрид на ухо: 

- Умер при попытке взять верхнее "до"... 

Граф Ричард Варвик еще не испустил дух, а белесая сластена зашуршала конфетой. 

Трагический финал не испортил Этьену настроения, и он шел к выходу, 
посмеиваясь: 

- Тоже мне заговорщики! Не могли выяснить, под какой маской скрывается граф. Да 
кто хуже всех поет, тот и граф.. 

Капельдинеры, похожие на министров, шеренгой стояли в полукруглом коридоре, 
держа пальто, шляпы, зонтики сиятельных посетителей, которым не пристало ждать 
и толкаться в очереди. 

Сколько условленных свиданий под каменными сводами подъезда! Дамы и кавалеры в 
суетливой толпе выискивали своих кавалеров и дам. 

Этьен и фрейлейн Ингрид подошли к трамвайной остановке. Ждать пришлось долго. 
Уже проследовали все номера, иные дважды, а трамвая Ингрид все не было. 
По-видимому, тот же запропастившийся номер поджидал мужчина с непокрытой 
головой, в серых брюках, он стоял рядом на остановке. 

Наконец-то долгожданный трамвай отошел, переполненный театралами. 

- Счастливой ночи! - крикнул Этьен вдогонку; то были первые слова, сказанные им 
сегодня вечером по-итальянски. 

Ингрид помахала зонтиком, стоя на задней площадке вагона. 

"Русские желают "спокойной ночи", немцы - "хорошей ночи", итальянцы "доброй 
ночи", а иногда "счастливой ночи". - Этьен все еще глядел вслед трамваю, 
исчезнувшему за поворотом. - В напутствии на сон грядущий тоже сказывается 
характер народа..." 

Этьен собрался идти своей дорогой, повернулся и заметил на другом конце 
каменного островка мужчину без шляпы, в светло-серых брюках. Почему-то он не 
уехал трамваем, который так долго высматривал. 

А что касается Ингрид, то Этьен весьма кстати и ко времени пожелал ей сегодня 
именно счастливой ночи. Разве можно что-нибудь лучшее пожелать радистке перед 
тем, как она потаенно выходит в зашифрованный эфир? 

3 

Ингрид ехала из "Ла Скала" на отдаленную виа Новаро и напряженно гадала: чем 
вызвана перемена в поведении Кертнера, почему он сегодня играл роль любезного 
кавалера? 

Она не могла знать о разговоре Джаннины с кассиршей театра, который состоялся в 
среду. В тот день секретарша "Эврики" Джаннина ездила за билетами на 
"Бал-маскарад", заказанными для Кертнера. 

- Простите за любопытство, - спросила кассирша, - кто эта немка, с которой ваш 
патрон всегда ходит в театр? 

- Она тоже из Австрии.