столицы. За последний год хозяин "Кристины", ариец, сразу разбогател - отель 
зафрахтован военными властями. В "Кристине" разместился штаб германской 
эскадрильи истребителей; командует эскадрильей Физелер, а подчинена она 
генералу Кейпо де Льяно. 

Еще весной Дрегер вербовал немецких добровольцев для Кейпо де Льяно. И не кому 
иному, как консулу Дрегеру, обязан своим внезапным обогащением владелец 
"Кристины". 

Отель кишел летчиками, военными советниками, корреспондентами, кинооператорами. 
У главного подъезда и в холлах, на этажах и у некоторых номеров отеля стояли 
немецкие часовые. Уже само по себе проживание в отеле "Кристина" сильно 
повышало реноме Конрада Кертнера. Одинарный номер в "Кристине" стоит теперь в 
три раза дороже, чем весной. 

Когда Кертнер приезжал весной в Севилью, у него было рекомендательное письмо к 
консулу Дрегеру, тот представлял немецкий концерн "Севильская компания Цеппелин 
аэропорт". Еще в начале тридцатых годов в Севилье намеревались построить 
аэродром для цеппелинов, оборудованный по последнему слову техники, а также 
построить газовые заводы, чтобы наполнять дирижабли гелием. Стратегический план 
тогда был таков: если во время будущей войны Германию блокирует вражеский флот, 
линия "Цеппелин" свяжет ее с заморскими странами и с испанскими источниками 
сырья. База в Севилье стала бы промежуточной станцией в дальних рейсах 
дирижаблей. Когда самолеты стали летать выше и быстрее, а дирижабль превратился 
в малоподвижную, уязвимую мишень, вся эта стратегия рухнула. Но кто сказал, что 
аэропорт для дирижаблей нельзя приспособить под летное поле?.. 

В первый приезд Кертнер, не мудрствуя лукаво, использовал свой барселонский 
опыт и тоже попросил у консула Дрегера совета - в каких именно органах печати 
поместить рекламные объявления конторы "Эврика"? Он сильно потратился на 
объявления в газетах и журналах Каталонии и Севильи. Кертнер был тогда 
раздосадован, разозлен. Черт бы побрал эту диалектику подкармливать враждебную 
республике печать! Кроме того, ему жаль было денег, потраченных на объявления. 

"Известно, что реклама - двигатель торговли, - вздыхал Этьен. - Но такая 
реклама, пожалуй, может стать двигателем внутреннего сгорания. Хорошо, что 
"Эврика" за последнее время крупно заработала на ветряных двигателях и 
аккумуляторах фирмы "Нептун". А то не долго и разориться на такой рекламе..." 

И только вот теперь, спустя полгода, затраченный Кертнером капитал начинал 
давать ощутимую прибыль. 

Дружеская беседа с германским консулом на виду у всех посетителей клуба - 
прибыль. 

И то, что его видят беседующим с консулом вернувшиеся в зал шпики из 
"Люфтганзы", - прибыль. 

И то, что он поселился в "Кристине", а не в каком-нибудь другом отеле, хотя бы 
и самом шикарном, - прибыль. 

Вот что значит вовремя вынуть чековую книжку и с очаровательной небрежностью 
выписать чек на кругленькую сумму, сопроводив чеком рекламные объявления 
"Эврики". 

Консул Дрегер осведомился, как герр Кертнер устроился в "Кристине", как 
проводит время в Севилье. Кертнер доложил, что ему очень понравилось в местном 
казино, тем более что одна из обитательниц Севильи оказала ему свою 
благосклонность - он имеет в виду севильянку Фортуну и свой вчерашний выигрыш. 

Нельзя было упустить случай и не выразить попутно сожаления по поводу крупного 
проигрыша незнакомой старухи. Консул не отказал себе в удовольствии 
посплетничать на ее счет. Вдова де Диего Гомец - владелица фирмы по экспорту 
оливок, ей за семьдесят, а живет она в незаконном браке со своим управляющим 
Гейнеменом. Ему двадцать девять лет, к тому же он германский подданный, 
чистокровный ариец. Герр Кертнер не представляет себе, сколько у консула 
неприятностей из-за этого Гейнемена. А посмотрел бы герр Кертнер, как вдова де 
Диего Гомец экспансивно ведет себя на бое быков! 

Он очень советует герру Кертнеру посмотреть послезавтра бой быков, выступает 
знаменитый Гаэтано Ордоньес. После недавнего боя в Малаге на пляса Монументаль 
он получил оба уха и хвост убитого быка - редкое и высшее признание доблести 
тореро. И в знак преклонения перед мужеством заколотого им быка Гаэтано 
Ордоньес положил свои драгоценные трофеи на тушу поверженного, бездыханного 
зверя... 

В ресторан вошел Агирре; на нем был элегантный штатский костюм. Консул Дрегер 
весьма любезно с ним поздоровался и обменялся несколькими фразами о погоде. Но 
фразы вовсе не были малозначащими, потому что разговор шел о летной и нелетной 
погоде.