командиром, членом Коммунистической партии, избирался делегатом на ее съезды, 
членом ЦК? И в этом, как в капле воды, отразилась судьба многих и многих людей 
моего поколения. Октябрьская революция явилась событием, в корне изменившим всю 
их жизнь и образ мысли. 

Можно сказать, что моя биография в какой-то степени типична... 

На границе Ивановской и Костромской областей начинается Среднее Поволжье. Здесь 
по равнине, еще и сейчас достаточно лесистой, текут реки Унжа, Немда, Лух, 
Кострома. Вокруг небольших городов теснится множество поселков, а между ними 
разбросаны старинные села и деревни. Этот край бедных подзолистых почв и еловых 
лесов - моя родина. Ниже Костромы, если плыть по Волге и миновать живописный 
городок Плес, пароходы подходили к пристани в Кинешме, славившейся полотняными 
изделиями. По обе стороны великой русской реки простирались заливные луга. На 
юго-запад от Кинешмы шла "чугунка" - железная дорога на Иваново-Вознесенск, а 
на юг вели два больших тракта: один - к Вичуге, а другой - к большой деревне 
Никитино. Это было наше волостное село. Рядом с ним, в центре большой равнины, 
окруженной лесами, лежало торговое село Батманы. К нему лепились деревни 
помельче. С востока на запад равнину пересекает наша любимая речка Елнать, 
впадающая в Волгу. 

Ничем не примечательный этот крохотный по своим размерам кусочек нашей Родины 
мне особенно близок. В западной его части, километрах в пяти от Батман, и 
находилось тогда село Новопокровское, с которым тесно связаны мои детство и 
юность. Было в нем всего три дома. Теперь этого села нет. Но я и сейчас 
отчетливо представляю не только само Новопокровское, а и соседние с ним 
деревушки Горки, Вахутки, Кобылино, Бардуки, Рагуши и другие. Здесь в детстве я 
бродил по лесам, изобиловавшим дичью, всевозможными грибами и ягодами. Вместе с 
крестьянами, лица многих из которых отлично помню и сейчас, косил траву и 
занимался другими сельскохозяйственными работами. Здесь в церковно-приходской 
школе начал учебу. 

Детство мое прошло в постоянной нужде, в труде ради куска хлеба насущного. Отец 
мой, Михаил Александрович, лишился своего отца в 17 лет. Его мать, моя бабушка, 
вскоре вышла замуж за мелкого служащего уездного земства. У нее появилась новая 
семья, и отец остался предоставленным самому себе. Что делать? Единственное, 
чем он обладал, это хорошим голосом. Кто-то посоветовал ему устроиться в хор 
костромского собора. Из Костромы он вернулся к себе в родные места и стал 
церковным регентом (дирижером хора) и псаломщиком в селе Новая Гольчиха 
Кинешемского уезда (ныне Вичугский район Ивановской области). Вскоре он женился 
на Надежде Ивановне Соколовой, дочери псаломщика села Углец, того же уезда. К 
1912 году в семье уже было восемь детей. Первенец, Александр, умер. Дмитрий 
стал врачом, а затем офицером Красной Армии. Екатерина несколько десятков лет 
работала сельской учительницей, потеряла в Великую Отечественную войну мужа и 
сына. Я был четвертым. Евгений стал председателем колхоза и агрономом во 
Владимирской области; Виктор - штурманом боевой авиации; Елена и Вера - 
работницами сельских школ; Маргарита - лаборанткой научно-исследовательского 
института. 

Я родился в селе Новая Гольчиха 30(17) сентября 1895 года. Через два года отца 
перевели священником в Новопокровское. Скудного отцовского жалованья не хватало 
даже на самые насущные нужды многодетной семьи. Все мы от мала до велика 
трудились в огороде и в поле. Зимою отец подрабатывал, столярничал, изготовляя 
по заказам земства школьные парты, столы, оконные рамы, двери и ульи для пасек. 


Наша семья не была исключением: еще беднее жили крестьяне окрестных деревень. 
На клочках истощенной и почти не знавшей удобрений земли они прокормиться не 
могли. Поэтому многие мужчины, а нередко и женщины искали заработок на стороне. 
В нашем уезде, самом промышленном в Костромской губернии, было много 
ткацко-прядильных фабрик, особенно валяльных. Чаще всего крестьяне уходили на 
фабрики Коновалова, Разореновых, Кокорева, Морокиных, Миндовского и других 
богачей. Кормильцы крестьянских семей работали на фабриках круглый год, включая 
и летнее, самое страдное для деревни время, верст за двадцать от дома. Жили они 
в фабричных казармах или на постое, дома бывали редко. Кто не хотел уходить 
далеко, от деревни, нанимался на заводы в Вахутках, Кислячихе, Добрынихе, 
Крутицах, Лагунихе. Подростки с 10-11 лет поступали в ученики на предприятия. 
Платили им, конечно, еще меньше, хотя порой они выполняли работу взрослых. 
Крестьяне, остававшиеся в деревнях, подрабатывали в лесозаготовительных 
артелях; если имели лошаденку, возили на фабрики топливо; валяли на дому обувь 
по заказам заводчиков. Женщины и девушки вязали варежки, перчатки и чулки. 

Тесное общение крестьян с рабочими благотворно влияло на сознание сельского 
населения, пробуждало в бедняках ненависть к существовавшему строю. А о 
настроениях местных рабочих могут прямо свидетельствовать события того времени. 
Некоторые из них сохранились в моей памяти. 

В 1907 году в Кинешме возник Совет рабочих депутатов. В историю он вошел под 
названием "хлебная комиссия", состоявшая из 20-30 рабочих и нескольких крестьян,
 избранных 15 февраля 1907 года на общегородском многотысячном митинге. 1906