взаимодействие не с 3-м, а с 1-м Белорусским фронтом, решавшим задачи на 
варшавско-берлинском направлении. Несправедливо также упрекать Ставку и в том, 
что только в ходе операции, когда выявилось, что 3-й Белорусский фронт не 
сможет справиться с возложенной на него задачей, она была вынуждена в начале 
20-х чисел января повернуть основные силы 2-го Белорусского фронта на север или 
даже на северо-восток. Это решение, как утверждают некоторые, явилось для 2-го 
Белорусского фронта не только крайне неожиданным, но и поставило его в 
исключительно трудное положение. Архивные документы директивы Ставки, которые 
легли в основу проведения данной операции, убедительно доказывают 
несостоятельность таких обвинений. 

В связи с тем, что Ставка в начале февраля приняла решение о переходе 
Прибалтийских фронтов к временной обороне, а И. В. Сталин и А. И. Антонов 
отбыли на Ялтинскую конференцию глав великих держав, мне было приказано 
возвратиться к выполнению обязанностей начальника Генерального штаба и 
заместителя наркома обороны. Руководство операциями Прибалтийских фронтов было 
возложено на командующего Ленинградским фронтом Л. А. Говорова. 

По решению Ставки 6 февраля 2-й Прибалтийский фронт вобрал в себя войска 1-го 
Прибалтийского, управление которого в свою очередь приняло 43-ю, 39-ю и 11-ю 
гвардейскую армии из 3-го Белорусского фронта, получившего 50-ю, 3-ю, 48-ю, 5-ю 
гвардейскую танковую армии и 8-й гвардейский танковый корпус 2-го Белорусского 
фронта. Суть этих перестановок, которыми мне пришлось заниматься, заключалась в 
том, чтобы армии 2-го Белорусского фронта могли уделить основное внимание 
Северной Германии. Теперь армии 2-го Белорусского фронта, выйдя на Вислу к югу 
от Мариенбурга, как и намечалось первоначальным планом, перенацеливались 
Ставкой для действий непосредственно в Померании. 

8 февраля с согласия Сталина (полученного из Ялты по телефону) я дал К. К. 
Рокоссовскому следующую директиву: 

"1. Центром и левым крылом фронта (2-я ударная армия, 65-я, 49-я, 70-я армии, 
1-й гвардейский танковый корпус, 8-й механизированный корпус, 3-й гвардейский 
кавалерийский корпус и не менее четырех артдивизий прорыва) 10 февраля перейти 
в наступление к западу от реки Висла и не позже 20.II овладеть рубежом устье р. 
Вислы - Диршау - Берент - Руммельсбург - Нойштеттин. 2. В дальнейшем, с 
подходом 19-й армии, развивать наступление в общем направлении на Штеттин, 
овладеть районом Данциг, Гдыня и очистить от противника побережье вплоть до 
Померанской бухты". 

10 февраля начался второй этап боевых действий советских войск в Восточной 
Пруссии - ликвидация изолированных группировок немецко-фашистских войск. 
Выполнение этих задач Верховное Главнокомандование возложило на 3-й Белорусский 
и 1-й Прибалтийский фронты. Наряду с вышеупомянутыми перемещениями, кроме того, 
из Прибалтики к Инстербургу перебрасывалось управление 3-й воздушной армии. 
Туда же, поближе к району боевых действий, переезжало и управление 1-го 
Прибалтийского фронта. По директиве Ставки от 9 февраля, войска 3-го 
Белорусского фронта должны были закончить ликвидацию хейльсбергской группировки 
противника, оборонявшейся к югу от Кенигсберга, к 20-25 февраля. Балтийский 
флот, активными действиями обязан был сорвать снабжение Курляндских и 
восточнопрусских войск врага, цеплявшегося за каждый метр земли. Нам стало 
известно, что немецкие войска, действовавшие в Восточной Пруссии, получили 
задачу упорно оборонять занимаемые ими районы, чтобы как можно дольше сковывать 
здесь советские войска и не допустить их переброски на берлинское направление. 
Особое внимание при этом фашистское командование уделяло обороне 
хейльсбергского укрепленного района, крепости Кенигсберг и военно-морской базы 
Пиллау (Балтийск). 

Ликвидация хейльсбергской группировки началась 10 февраля и проходила в 
исключительно тяжелых условиях. Хейльсбергский укрепленный район имел свыше 900 
железобетонных и множество деревоземляных оборонительных сооружений, а также 
противотанковые и противопехотные заграждения. С упорством обреченных цепляясь 
за каждый рубеж, за каждое укрепление, гитлеровцы стремились задержать наше 
продвижение вперед. Войска 3-го Белорусского фронта были утомлены ожесточенными 
боями, несли большие потери. Это снижало их ударную силу. 15 февраля в докладе 
на мое имя об этом сообщал К. К. Рокоссовский. Восполнить потери к началу 
второго этапа операции не удалось, так как основное внимание советское 
командование уделяло, естественно, берлинскому направлению. Обстановку 
осложняла резко ухудшившаяся погода. Действия наших войск приняли весьма 
напряженный и довольно затяжной характер. Преодолевая одну оборонительную 
позицию за другой, они медленно продвигались вперед, стремясь расколоть 
хейльсбергскую группировку на части, но желаемого успеха не имели. 

В ночь на 18 февраля Верховный Главнокомандующий после моего сообщения о 
положении дел в Восточной Пруссии порекомендовал мне выехать туда для помощи 
войскам и командованию, подчеркнув, что быстрейшая ликвидация врага в Восточной 
Пруссии позволила бы нам за счет войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского 
фронтов, во-первых, усилить основное, берлинское, направление и, во-вторых, 
освободить необходимую часть войск для подготовки их к переброске на Дальний 
Восток. Он посоветовал мне заранее наметить для этой цели две-три лучшие армии