начальника дивизии. Я меньше всего думал о работе обязательно в должности 
командира полка. Меня больше привлекала уже знакомая работа в должности 
помкомполка или комбата. Поэтому я упросил комбрига послать меня на одну из 
этих должностей у себя в бригаде и в результате стал помощником командира 
429-го стрелкового полка. 

До середины августа наша дивизия находилась в районе Вильно, неся гарнизонную 
службу. Полк произвел на меня, особенно в политико-моральном отношении, очень 
хорошее впечатление. Он был укомплектован в основном уже побывавшими в боях 
красноармейцами или прошедшими подготовку в запасных частях. Отличные отношения 
установились у меня с командованием полка, в том числе и с самим командиром т. 
Дрейвичем (хотя в бригаде меня предупреждали о его нелегком характере). 
Партийная организация полка была боевой, сплоченной. Это меня более всего 
радовало. Даже короткий опыт службы в рядах РККА убедил меня в том, что наличие 
в воинской части сильной большевистской организации серьезный залог успеха во 
всех ее делах. 

Западный фронт к тому времени успел пожать радостные плоды июльских побед и не 
менее горькие плоды августовских разочарований. Красная Армия дошла до Варшавы, 
но там была остановлена. Истощенная 500-километровым переходом, понеся в 
непрерывных сражениях большие потери, оторвавшие от баз, лишенная снабжения 
пополнением и боеприпасами, она наткнулась на превосходящие силы пилсудчиков, 
опиравшихся на техническую мощь Антанты. А затем произошло то, что буржуазная 
печать окрестила "чудом на Висле",- отход наших войск. Отрезанная от соседей и 
обессиленная 4-я армия с 3-м конным корпусом смогла уйти только в сторону 
Восточной Пруссии, перешла немецкую границу и была интернирована. 3-я и 15-я 
армии в трудных условиях отступали, первая - к Гродно, вторая - к Волковыску. 
Сюда-то и направили нашу дивизию. Она должна была задержать наступавшего врага, 
помочь соединениям 15-й армии. 

Через Волковыск, куда мы прибыли 18 августа, тянулись тылы отходивших войск: 
обозы, артиллерийские парки, кухни. Порою попадались разрозненные группы бойцов.
 На них было больно смотреть. Почерневшие, изможденные, многие в кровавых 
повязках, они хмуро шагали но обочине дороги. Юго-западнее Волковыска мы 
встретились с врагом, стремившимся развить свой успех. Сбив с позиции заслоны, 
выставленные 15-й армией, он ворвался в Пружаны и Беловежскую пущу. Наш полк 
принял удар белопольских войск в районе Свислочи. В результате упорного боя 
48-я дивизия отбросила противника, захватила пленных, трофеи и заняла оборону 
на подходе к Беловежской пуще. Где-то здесь находился созданный из белорусских 
крестьян партизанский отряд Рубо, но установить с ним контакт мы никак не могли.
 Форсировав реку Нарев, 429-й полк в течение двух недель с переменным успехом 
сражался с белополяками. 

Нашим левым соседом был 427-й полк. Однажды противнику удалось прорвать его 
фронт. Чтобы обезопасить фланг, командир 429-го полка Дрейвич решил 
использовать находившийся в резерве второй стрелковый батальон и контратаковать 
врага. Атака оказалась успешной, белополяки отступили, а за открытым флангом 
полка мы сумели создать заслон. Я командовал вторым батальоном. Попытки 
установить связь с 427-м полком оказались тщетными. Из сообщений отдельных 
бойцов этого полка, отошедших во время боя в наш район обороны, выяснилось, что 
их полк, понеся потери, в беспорядке отступил. 

Вечером того же дня Дрейвич вызвал меня в штаб и вручил телефонограмму от 
командира бригады Калнина, в которой тот обязывал меня немедленно вступить в 
командование 427-м стрелковым полком и уже к утру во что бы то ни стало 
восстановить утраченное им положение. Связавшись по телефону с комбригом, я 
доложил ему о получении приказа. На мой вопрос, где можно найти 427-й полк, его 
штаб и прежнего командира, комбриг назвал район, фактически занимаемый тем 
самым батальоном, из которого я только что прибыл. Описав истинную обстановку 
на этом участке, я посоветовал срочно выдвинуть в район прорыва из бригадного 
резерва 428-й стрелковый полк и попросил дать мне хотя бы одну ночь на сбор и 
приведение в порядок 427-го полка, оказав при этом помощь в людях. В ответ 
последовал приказ немедленно явиться в штаб бригады, расположенный в деревне 
Вейки. 

В штабе комбриг в категорической форме повторил прежний приказ. Я доложил, что 
при всем желании выполнить этот приказ не смогу. Меня тут же взяли под стражу и 
направили в ревтрибунал, находившийся в Волковыске. Не успели мы отойти версты 
четыре, меня вернули в штаб бригады и вновь повторили приказ. Я ответил, что 
по-прежнему считаю его невыполнимым. Мне немедленно вручили письменное 
предписание, согласно которому "за саботаж и нелепую трусость" я смещался с 
должности помкомполка-429 и назначался командиром взвода в одну из стрелковых 
рот того же полка. С этим предписанием я и возвратился к крайне удивленным и 
взволнованным всем происшедшим командиру и военкому 429-го полка, а от них, 
несмотря на их настойчивое предложение переночевать с ними, отправился в свой 
взвод шестой роты того самого второго батальона, с которым был вместе в бою 
весь минувший день. Сложны порой военные пути и перепутья... 

Глубокой ночью я нашел роту как раз на том рубеже, где оставил ее днем. Взвод, 
в командование которым я вступил, занимал оборонительную позицию на открытом