через каких-нибудь пару часов. Я был уверен, что нам придется отстаивать каждое 
кажущееся с первого взгляда рискованным положение нашего решения на наступление.
 

А. М. Василевский внимательно выслушал мой подробный доклад о ходе подготовки 
операции. В первую очередь он был изумлен столь "необоснованной", по его мнению,
 шириной участка прорыва. Как уже упоминалось, ширина участка прорыва была 
действительно для того времени сравнительно большой - 25 км на две 
общевойсковые армии ударной группировки фронта... Все мои попытки доказать, что 
сужение участка прорыва на болотистой местности ведет к явному уменьшению силы 
первоначального удара, успеха не имели... 

К счастью, представитель Ставки в конечном счете трезво оценил создавшееся 
положение. Он понял, что изменение решения потребовало бы новой подготовки, для 
которой у нас уже не оставалось времени. "Если бы я приехал к вам несколько 
раньше, хотя бы на неделю,- сказал он в заключение,- то заставил бы 
пересмотреть принятое решение и все переделать заново..." Признаюсь, в моей 
груди невольно шевельнулось чувство искренней признательности командующему 
войсками 3-го Белорусского фронта генерал-полковнику Ивану Даниловичу 
Черняховскому, по вине которого представитель Ставки Верховного 
Главнокомандования задержался прибытием к нам... Можно себе представить, с 
каким внутренним волнением после этого стали ожидать мы наступления 
решительного дня". 

В этих строках И. X. Баграмян допустил ряд неточностей. 

Встреча состоялась не за три дня и не за неделю, а за 16 дней до начала 
операции. Вспоминая о ней, я должен сказать, что не обошлось, конечно, без 
обсуждения основных вопросов принимаемого решения и тем более вопроса о том, 
как лучше организовать прорыв обороны противника. Но никаких серьезных 
разногласий, о которых пишет автор статьи, у меня с командующим фронтом не было.
 Их и не могло быть: ведь решение прорвать фронт обороны врага на отдельных 
направлениях, используя для этой цели междуозерные и междуболотные участки 
местности к северо-западу от Витебска, предписывалось фронту директивой Ставки. 
Решением же командования фронта обеспечивалось создание на этих участках 
необходимой артиллерийской плотности, гарантирующей успех прорыва. 

А что касается моей "расчетливости" и "осторожности", о которых пишет Иван 
Христофорович, то, по моему мнению, в них нет ничего плохого, если соблюдено 
чувство меры. Думаю, что каждый военачальник, будь то командир части или 
дивизии, командующий армией или фронтом, должен быть в меру расчетливым и 
осторожным. У него такая работа, что он несет ответственность за жизнь тысяч и 
десятков тысяч воинов, и его долг - каждое свое решение взвешивать, продумывать,
 искать наиболее оптимальные пути к выполнению боевой задачи. Расчетливость и 
осторожность в рамках необходимости, по моему мнению, являются не отрицательным,
 а положительным качеством военачальника. Если же автор считает меня 
"расчетливым" и "осторожным" в том смысле, что я устранялся от принятия решений,
 то, полагаю, для этого у него нет оснований. Как известно, И. В. Сталин был 
очень и очень требовательным к работникам Наркомата обороны, и вряд ли бы мне 
пришлось быть долгое время в должности начальника Генерального штаба и 
представителя Ставки на фронтах, если бы я связывал их инициативу, не брал на 
себя ответственности при принятии решения, боялся идти на риск. 

Это отступление я сделал для внесения необходимых уточнений в воспоминания И. X.
 Баграмяна. К самому Ивану Христофоровичу я по-прежнему отношусь с глубоким 
уважением. 

За землю Белорусскую 

Начало операции "Багратион".- Фашистский фронт прорван.-Витебский, Белорусский 
и Минский "котлы".- Столица Белорусии свободна! - Второй этап борьбы за 
Белоруссию. 

22 июня 1944 года исполнилось три года, как началась Великая Отечественная 
война. Войска наших западных фронтов готовились перейти в ближайшие дни в 
решительное наступление. Каждый из нас ждал его с нетерпением. В те дни 
особенно активно действовали белорусские партизаны. Они выводили из строя 
железные дороги в тылу врага; за одну ночь на 20 июня было подорвано более 40 
тыс. рельсов. 

Итак, все было готово к решительному наступлению. Однако на 1-м Прибалтийском и 
3-м Белорусском фронтах операция "Багратион" началась не совсем так, как нам 
хотелось' бы. Погода не считалась с нашими планами. Небо затянули сплошные 
облака, и Авиацию дальнего действия нам удалось использовать лишь частично. 
Накануне мы условились с И. Д. Черняховским, что первый день операции - 23 июня 
он проведет на своем основном фронтовом командном пункте, оборудованном на 
участке прорыва 11-й гвардейской армии К. Н. Галицкого, на оршанском 
направлении, а я, в зависимости от обстановки, буду находиться либо на КП 
командующего 5-й армией Н. И. Крылова, на богушевском направлении, либо на КП И.
 И. Людникова, командующего 39-й армией,- юго-восточнее Витебска.