в свою очередь тоже подтянул к атакуемому участку все, что мог, до предела 
оголив соседние зоны. Поэтому мы приняли решение использовать это, прекратить 
здесь бесполезные атаки и скрытно перегруппировать необходимые силы несколько 
южнее. Правда, здесь нам предстояло форсировать Северский Донец. Основную роль 
мы отводили при этом 8-й гвардейской армии. 

По нашим подсчетам, на перегруппировку войск и на подготовку нового удара 
требовалось пять-шесть суток. С таким предложением от себя лично и командования 
фронта я обратился к И. В. Сталину во время доклада по телефону о сложившейся 
обстановке. А она снова не радовала: Степной фронт все еще вел затяжные бои за 
Харьков, а Воронежский, действовавший севернее, не только не добился успеха, но 
и подвергся довольно чувствительным контрударам в районе Ахтырки. Сталин был 
неудовлетворен, разговаривал весьма нелюбезно, сделал ряд справедливых, а 
отчасти и не совсем обоснованных упреков и мне, и в адрес фронтового 
командования. Все же наше предложение было принято, и мы получили разрешение 
начать операцию на новом участке 27 августа. 

Затем речь перешла к событиям на Южном фронте. Здесь дела были куда успешнее. 
После мощной артиллерийской и авиационной подготовки 5-я ударная армия 
генерал-лейтенанта В; Д. Цветаева в первый же день наступления сломила 
сопротивление противника, прорвала его оборону и продвинулась на 10 км. В ночь 
на 19 августа в прорыв был введен 4-й гвардейский мех-корпус Т. И. Танасчишина, 
который за сутки продвинулся на 20 км, вышел на реку Крынка, захватил там 
плацдарм и создал угрозу перехвата железной дороги Амвросиевка Сталино (Донецк).
 В течение двух следующих дней ударная группировка фронта не только успешно 
отражала многократные контратаки фашистов, но и продолжала развивать 
наступление, расширяя прорыв. В результате силы противника, действовавшие 
против Южного фронта, уже в первые дни операции оказались расчлененными на две 
части с обнаженными флангами в месте прорыва. Я доложил Сталину, что считаю 
обстановку на Южном фронте многообещающей. Он согласился на мое возвращение к 
Толбухину, но лишь после успешного решения харьковской задачи. 

22 августа я посетил командующего Степным фронтом генерал-полковника И. С. 
Конева. К тому времени его войска охватили Харьков с нескольких сторон. Конев, 
получивший сведения о попытках противника уйти из Харькова, отдавал последние 
указания по штурму города и окончательному перехвату остававшихся в руках врага 
путей отхода. Согласовав с ним и главным образом с Г. К. Жуковым общие вопросы 
дальнейших действий войск и поговорив более конкретно о Степном и Юго-Западном 
фронтах, я вернулся к Малиновскому. А в ночь на 23 августа Харьков был 
полностью освобожден. Теперь войска Воронежского и Степного фронтов нависли над 
южным крылом фашистской обороны, создав серьезную угрозу вражеским силам в 
Донбассе. И все же в последующие дни наступление левого крыла Воронежского и 
всего Степного фронта в районе Харькова и к юго-востоку от него развивалось 
крайне медленно. Противник, стремясь спасти от флангового удара свои силы в 
Донбассе, оказывал ожесточенное сопротивление, хотя и нес большие потери. Эти 
неудачи отчасти компенсировал Южный фронт, армии которого в день освобождения 
Харькова вышли своими механизированными войсками в район Амвросиевки и овладели 
ею. 

Прошло еще 3 дня яростных схваток. В донесении Верховному Главнокомандующему о 
событиях 26 августа я докладывал, что усилия 46-й армии В. В. Глаголева, 
направленные на то, чтобы ударом с юга помочь 57-й армии Н. А. Гагена 
опрокинуть оборону врага, несмотря на отличные действия войск и ввод трех 
свежих дивизий, кроме захвата отдельных населенных пунктов, ничего 
существенного не дали. В результате задержки в наступлении левого крыла 
Степного фронта на северном берегу реки Мжа обнажилось правое крыло 
Юго-Западного фронта. Поэтому основные усилия армия Глаголева вынуждена будет 
27 августа вновь направить на оказание всемерной помощи северному соседу. На 
Южном фронте - 4-й гвардейский кавкорпус и 4-й гвардейский механизированный 
корпус с частью сил 2-й гвардейской армии Г. Ф. Захарова и 28-й армии В. Ф. 
Герасименко приступили к нанесению удара на юг, чтобы смять фронт обороны врага 
перед 44-й армией В. А. Хоменко и овладеть Таганрогом. Одновременно 5-я ударная 
армия В. Д. Цветаева начала активные действия с тем, чтобы свернуть оборону 
противника перед 51-й армией Я. Г. Крейзера. Все это давало возможность 
организовать удар на Сталине (Донецк), увязав его с дальнейшими действиями 
Юго-Западного фронта. 

В ночь на 28 августа я был на фронте у Ф. И. Толбухина. Со стороны моря войскам 
его фронта хорошо помогала Азовская военная флотилия контр-адмирала С. Г. 
Горшкова. Сергей Георгиевич служил прежде на эсминцах и сторожевых кораблях, 
окончил три военно-морских учебных заведения, черноморец и тихоокеанец, он 
очень вырос за годы войны. В 1941-1942 годах он был активным участником обороны 
Одессы и Новороссийска. Успешному взаимодействию его кораблей с сухопутными 
войсками немало способствовало то обстоятельство, что он обладал опытом боевого 
руководства как на море, так и на суше. Позднее С. Г. Горшков командовал 
Дунайской военной флотилией, Черноморским флотом, а сейчас, как известно, 
командует Военно-Морскими Силами страны, заместитель министра обороны, Адмирал 
флота Советского Союза. 

В результате совместных действий 44-й армии В. А. Хоменко, наступавшей прямо на