Русскими войсками на Румынском фронте командовал монархистски настроенный 
генерал Щербачев, сменивший своего единомышленника генерала Сахарова, который 
возглавлял до него русские вооруженные силы в Румынии. Эсеро-меньшевистский 
центральный исполнительный комитет Советов Румынского фронта, Черноморского 
флота и Одесской области (Румчерод) активно поддерживал политику Временного 
правительства. Возникший в те дни "Военно-революционный комитет фронта" 
находился всецело в руках эсеров и меньшевиков. Таким же в большинстве своем 
оказались и комитеты, созданные в армиях, корпусах и дивизиях. И командование, 
и эти комитеты прилагали все усилия к тому, чтобы помешать проникновению в 
войска сведений о революционных событиях в стране, особенно в Петрограде. 
Только благодаря большевикам правдивые вести все же просачивались в полки. 
Командование всячески стремилось не допустить "самочинных" солдатских собраний 
и митингов. Тем не менее в частях все чаще слышались прямые призывы к 
невыполнению распоряжений офицеров и Временного правительства, ибо эти 
распоряжения шли вразрез с чаяниями и думами солдатских масс. Особенно 
усилились брожения среди рядовых в конце июня, когда провалилось наступление 
войск Юго-Западного фронта под Львовом. Приехавшие к нам эсеро-меньшевистские 
делегаты I Всероссийского съезда Советов тщетно призывали к продолжению войны. 
Солдаты рвались домой. Провалилось и июльское наступление на Румынском фронте. 

Среди офицерского состава, в том числе и в нашем полку, чувствовалась некоторая 
растерянность. Значительная часть кадрового офицерства, монархически 
настроенная и не желавшая вообще никакой революции в стране, откликнулась в 
августе на призыв нового верховного главнокомандующего генерала Л. Г. Корнилова 
и была официально направлена в его распоряжение. Другая часть офицеров, 
особенно из тех, что пришли в армию в период войны (прежде всего наиболее 
прогрессивная в 26-м корпусе нашего фронта), постепенно сближалась с 
солдатскими массами. 

Этой дорогой, сначала медленно, а затем все быстрее, шел и я. Падение монархии 
я встретил с энтузиазмом. Теперь мне казалось, мы будем отстаивать республику и 
интересы революционной отчизны. Но вскоре я увидел, что эти интересы разные 
люди понимают по-разному. Армия раскололась. По одну сторону остались солдаты и 
передовое офицерство, а по другую - те, кто продолжал призывать к "защите 
отечества". Может ли истинный патриот быть не со своим народом? Нет! - отвечал 
я сам себе. Значит, правда не там, где я искал ее раньше. Окончательный удар по 
моим иллюзиям нанес Корниловский мятеж. Я постепенно стал осуждать войну, 
проникся недоверием к Временному правительству. 

Полк наш после тяжелых боев восточнее Дорна-Ватра, находясь в резерве 4-й армии 
генерала А. Ф. Рагозы, отдыхал под городом Аджуд-Ноу. Мы ловили каждое слово, 
доносившееся до нас из тыла, внимательно слушали рассказы о демонстрациях 
гражданского населения и гарнизонов в Яссах, Кишиневе, Одессе и других крупных 
городах и ждали решающего поворота в событиях, понимая, что существующая 
неопределенность - временное явление. Под Аджуд-Ноу и застало нас потрясшее 
всех сообщение о грянувшей Октябрьской революции. Солдаты бурно обсуждали 
Декреты о мире и о земле, бросали винтовки, братались с австрийскими солдатами, 
открыто высказывали недовольство начальством и приветствовали новую власть, 
выражающую интересы народа. 

Ненавистным офицерам порой грозил самосуд. Углубился раскол и в среде 
офицерства. Еще недавно мы сидели за одним столом, а теперь бывшие товарищи по 
оружию злобно глядят друг на друга. Видел такие злые взгляды и я - за то, что 
признал Советскую власть, "якшаюсь с большевиками" и бываю в Совете солдатских 
депутатов. 

Назревало и во мне решение оставить военную службу. Нам было известно, что 
правительство рабочих и крестьян ведет переговоры о заключении мира. Началась 
стихийная демобилизация. Почему же я должен сидеть в Румынии во имя неведомой 
мне цели? Было время, когда я вел солдат в бой и полагал, что исполняю долг 
русского патриота. Теперь выяснилось, что народ обманывали, что ему нужен мир. 
Старая армия и Советское государство несовместимы. Значит, военной карьере 
пришел конец. С чистой совестью готовился я отдаться любимому делу, трудиться 
на земле. В конце ноября 1917 года я уволился в отпуск. С одними товарищами 
обнялся на прощанье, другие не пожелали подать мне руки, третьих я сам не хотел 
видеть... 

С трудом миновав Украину, где обстановка осложнялась с каждым днем, я добрался 
до коренных русских губерний. И здесь политические страсти кипели вовсю. Жадно 
впитывая в себя новые впечатления, но не задерживаясь нигде на долгое время, я 
торопился увидеть родные места и в декабре был уже дома. 

Первые шаги в борьбе за Советы 

Инструктор всевобуча.- Смена профессии.- Опять в деревне.- Подъяковлевская 
школа.- Снова за оружие!-Доверие партии.- Тульская дивизии... 

Отдых в родных местах длился недолго. Я быстро убедился, что обстановка в 
стране не такая, чтобы думать о сельскохозяйственном вузе. Встал вопрос: чем 
заняться? Нужно было искать средства к существованию, а главное - подумать о