Вспоминается крупное учение войск и сил флота Советских Вооруженных Сил 
"Запад-81", проведенное осенью 1981 года. Во время выброски воздушного десанта 
гвардии младший сержант А. Упоров попал в едва раскрывшийся купол парашюта 
рядового Л. Манохи. Купола парашютов обоих десантников стали гаснуть. В 
считанные секунды молодые воины сделали единственно возможное в их положении: 
один обрезал запутавшиеся стропы, а другой выдернул кольцо запасного парашюта. 
Так они и приземлились - вдвоем на одном парашюте, и тотчас устремились в атаку.
.. 

После боя я разговаривал с десантниками. Совсем еще юные, очень скромные ребята,
 такие же в общем, как все, кто служит в наших Вооруженных Силах, в частях и на 
кораблях. То, что именно на их долю выпало нелегкое испытание, случайность. Но 
совсем не случайность то, как вели себя воины в критической ситуации. Сами они 
смущались, когда их действия называли подвигом, убежденно заявляли, что так 
поступил бы на их месте каждый. И в этом у меня не было ни малейшего сомнения. 

Немало свидетельств величия души советского человека, самоотверженного 
выполнения им патриотического и интернационального долга дает повседневная 
жизнь. Они живут, трудятся, несут службу рядом с нами, среди нас - герои нашего 
времени. Нашего - значит советского. В едином славном строю плечом к плечу 
стоят Николай Островский и Виталий Бонивур, Петр Дьяков и Никита Изотов, 
Алексей Стаханов и Валерий Чкалов, Александр Матросов и Юрий Гагарин. 

Говоря о них, я думаю, как много сделала и делает Коммунистическая партия для 
воспитания молодежи, как заботливо, внимательно и требовательно растит она 
новые поколения, учит их воспринимать жизнь во всей ее глубине и сложности, 
сознавать свою роль и ответственность в решении стоящих перед страной задач. 

В юные годы намечается, а нередко и определяется направленность жизненной линии 
человека. Какой она будет, во многом зависит от того, насколько глубоко человек 
осознает свое место в революционном преобразовании мира. И здесь особенно 
велика роль старших товарищей, коммунистов, людей зрелых, умудренных жизнью. 
Мне в этом отношении очень повезло. Но об этом разговор отдельный. 

А тогда, в октябре 1923 года, я, только что демобилизованный из армии 
красноармеец, направлялся из Самарканда в Макарьев. Сюда был назначен 
помощником начальника милиции мой брат Николай, тоже только что 
демобилизовавшийся из армии. Вместе с нами ехала и наша мама. 

Макарьев - небольшой городок в Ивановской губернии, раскинувшийся на правом, 
высоком берегу реки Ушки, притока Волги. Свое имя он получил от расположенного 
здесь старинного монастыря. После большого пожара, случившегося незадолго до 
1812 года, Макарьев был почти заново выстроен. Застройка велась по "звездному" 
плану, заимствованному у Костромы. Центр города - площадь Революции. Ее 
обрамлял по периметру своеобразный ансамбль двухэтажных домов красного кирпича, 
а от площади лучами во все стороны расходились улицы. 

Поселились мы временно на квартире у школьной учительницы. Вскоре брату 
выделили квартиру в доме для партийных и советских работников. Дом этот в 
городе называли уважительно и даже с некоторой гордостью: "наш Смольный", и мне,
 не скрою, было приятно сознавать, что я в нем живу. 

В "Смольном" обитали люди разные и по возрасту, и по характеру. Но что-то 
неуловимо общее было во всех них. В ту пору я не совсем сознавал, но хорошо 
ощущал исходившую от них притягательную силу. Тогда я не мог дать этому 
ощущению точное определение. И только гораздо позже понял, что это было обаяние 
чистых, открытых, доступных людей, обладавших той спокойной силой, которая 
выковывается только в борьба за новую жизнь. В них не было и тени зазнайства, 
кичливости или чванства, хотя посты по макарьевским масштабам они занимали 
высокие. Эти свои посты они рассматривали не как источник благ и привилегий, а 
как обязанность работать, работать больше, лучше, настойчивей, чем другие. 

Это были люди, одержимые работой. Жаль, что никого из них мне не довелось знать 
по-настоящему близко - слишком велика была разница в возрасте. Но пример их 
жизни, немалая часть которой проходила у меня на глазах, даже мимолетное 
по-соседски общение с ними, немногословные рассказы Николая о них - все это 
оставило неизгладимый след в моем сердце. Мой пусть и небольшой еще, но 
собственный опыт подсказывал мне, что рядом со мной живут и работают 
незаурядные люди. И очень хотелось быть похожим на них. 

Макарьевский период, как, впрочем, и вся моя жизнь, богат встречами с 
прекрасными людьми, общение с которыми дало мне очень многое. 

Учиться я пошел после непродолжительного семенного "совещания" в профтехшколу. 
Можно было пойти еще в школу второй ступени или в педагогическое училище, 
которые имелись в то время в Макарьеве. Но мне хотелось получить именно рабочую 
специальность, стать квалифицированным рабочим. Выросший в рабочей среде, я 
хорошо знал и любил ее. В отце, в своих братьях, в бойцах и командирах, 
партийных и советских работниках, которых мне к тому времени довелось узнать, я