изложил нам план предстоящей операции. 

- Наступать надо завтра же утром, при любой погоде, - заключил Семен Михайлович.
 

Больше всего Буденного беспокоило, успеем ли мы передать приказ, чтобы все 
части корпуса подготовились к наступлению. 

Решили, что в 11-ю дивизию и в бригаду Колесова поеду я, в 4-ю Потапов, а Семен 
Михайлович со штабом будет находиться на левом фланге, в главной группировке. 

Было очень поздно, когда я вернулся из штаба. Ординарец ожидал меня с ужином. 

- Не до ужина, готовь лошадей, выезжаем в 11-ю дивизию. 

- В такую-то стужу? Да ведь до одиннадцатой верст сорок. 

- А хоть бы и сто! Нужно ехать. 

- Мне что, я готов. Пока вы покушаете, лошади будут готовы. 

Ночью я со взводом охраны выехал из Стадницы, где был штаб корпуса. Снежная 
метель продолжала свирепствовать, мороз крепчал. За околицей села бойцы еще раз 
проверили седловку копей, а я тем временем уточнил по карте маршрут. 

Двигаясь переменным аллюром, мы в точно намеченный срок добрались до штаба 11-й 
дивизии. 

Когда я вошел в штабную избу, с головы до ног облепленный снегом, все а здесь 
собрался весь командный состав дивизии - удивленно посмотрели на меня. 

- Вы из штаба Буденного? - спросил начдив Матузенко. 

- Так точно! - Я еле шевелил языком, долго потирал замерзшие руки и наконец 
вытащил пакет с приказом о наступлении. 

Матузенко быстро пробежал его глазами, удивленно взглянул на меня, потом вслух 
прочел приказ находившимся здесь комиссару дивизии Озолину, комбригам 
Маркозашвили, Подмозко, Патоличеву и Колесову. 

- Все будет в порядке, Тюленев, так и доложите товарищу Буденному, сказал 
Колесов после оглашения приказа, обращаясь ко мне как к старому знакомому. 

- А я не собираюсь уезжать, мне приказано остаться с вами. 

Комбриги получили боевую задачу. Замысел операции был прост: атаковать 
противника с юга и севера, окружить и разгромить в районе станции Касторная. 

Расходились далеко за полночь. Мне отвели квартиру для отдыха, но я с 
удовольствием принял приглашение комиссара Озолина и пошел к нему. 

Квартировал комиссар дивизии в бедной крестьянской хате. Мы с удовольствием 
растянулись на охапке душистого сена, брошенного ординарцем прямо на пол. 
Усталость после трудного пути давала себя знать, слипались веки, но мне 
хотелось поближе познакомиться с Озолиным, поговорить с ним, поподробнее 
расспросить о боевом и политическом состоянии дивизии. 

Как будто отвечая на мой вопрос, Константин Иванович сказал: 

- Дивизия крепкая!.. Много бойцов служили в царской коннице. Кавалерийское дело 
знают и любят. Коммунисты и комсомольцы есть в каждом полку, они задают тон. 
Немало добровольцев из рабочих, откликнувшихся на призыв партии: "Пролетарий - 
на коня!" Многие командиры воевали еще в красногвардейских отрядах. Так что 
сила вполне надежная! Да что я расхваливаю? Завтра сами увидите дивизию в бою.
 - Озолин помолчал, заложил руки под голову и, вспоминая недавнее, продолжал: - 
Перед выступлением на фронт мы во всех полках провели митинги. Вы не 
представляете себе, как ликовали бойцы, когда мы сообщили им, что наша дивизия 
вливается в состав конного корпуса Буденного. Земля дрожала от восторженного 
"ура". По одному этому можно судить о настроении наших бойцов. Я уверен, что 
одиннадцатая дивизия не посрамит боевой славы буденновцев! 

- А скажите, Константин Иванович, - спросил я, - мороз не устрашит ваших 
бойцов? 

- Нет, мороз для нас не помеха. Бойцы хорошо обмундированы, - ответил он и как 
бы в доказательство протянул мне свой суконный шлем: - Настоящий буденновский...
 

Постепенно наш разговор перешел на личные темы. Далеко за полночь Константин 
Иванович задремал, а я еще долго лежал и думал об этом человеке, испытавшем