острове было несколько рыборазводных питомников. В чанах с проточной водой из 
искусственно оплодотворенных икринок вырастали мальки. Когда они достигали 
необходимых размеров, их выпускали в речку, и они уходили в море. Особенность 
горбуши и кеты в том, что рыба через три года возвращается для икрометания в ту 
речку, где ее выпустили или где взрослые особи отметали икру.
     Рыболовецкие бригады в это время выходили море.
     Рыба шла сплошным потоком. В небольших речках, особенно в устьях, вода 
кишела рыбой. Упорно она пробивалась вверх по рекам, где, отметав икру, 
выбрасывалась на берег и гибла.
     Воинские части закупали лицензии, создавали бригады и вели отлов рыбы. В 
солдатских столовых стояли бочки с кусками малосольной кеты или горбуши. В 
магазинах города красную икру продавали на вес. Так было до глубокой осени.
     Японцы часто перехватывали идущие к нашим берегам косяки рыб, ставили 
проволочные сети на путях их движения. Была даже нота протеста нашего 
правительства правительству Японии по этому вопросу. Как известно, 
браконьерство со стороны японских рыбаков продолжается и сейчас. По-прежнему 
пограничники задерживают японские шхуны в наших территориальных водах.
     
     Надо сказать, что японцы после захвата в 1905 году южной части Сахалина 
нанесли за время своего пребывания на острове значительный ущерб природе. 
Вокруг Южно-Сахалинска варварски вырублены леса, пни от деревьев оставлены 
высотой около метра, создается впечатление, что Сахалин служил для них местом, 
откуда природные богатства интенсивно вывозились в Японию. Японские войска в 
южной части Сахалина находились только
58
летом. На зиму оставались военные комендатуры для охраны военных городков и 
подготовки к приему войск с наступлением тепла.
     В конце августа 1945 года в результате блестяще проведенной 
Южно-Сахалинской операции войсками 16-й армии 2-го Дальневосточного фронта и 
Северо-Тихоокеанской флотилией был освобожден Южный Сахалин и Курильские 
острова.
     
     В южной части острова располагались соединения и части 2-го армейского 
корпуса, а также части истребительной авиации ПВО и небольшая база флота. Семьи 
наших офицеров в маленьких гарнизонах жили в японских домиках. Это были домики 
на одну-две семьи. Стены их сооружены из досок, между внешней и внутренней 
стеной засыпаны опилки или проложен мох. Внутри печь, но труба сразу снизу 
почему-то выводилась наружу и поднималась вверх вдоль стены. Мы так и не поняли,
 в чем суть этой архитектуры. А горели эти домики, как бумага. К сожалению, 
были случаи и гибели в них людей.
     От японцев осталась и действовала узкоколейная железная дорога 
Южно-Сахалинск — Поронайск. Нам часто приходилось ездить по ней. Маленький 
паровозик, маленькие низкие вагоны, где можно было стоять только согнувшись. 
Дорога шла вдоль моря, затем петляла между сопок, вагоны качало из стороны в 
сторону, а зимой, случалось, поезд останавливался где-нибудь на перегоне из-за 
снежных заносов. В этих случаях вызывался вертолет и командира корпуса 
вызволяли из снежного плена.
     Оперативное предназначение войск корпуса — оборона острова. Боевая 
подготовка велась с учетом этой задачи. Летом проводились учения с боевыми 
стрельбами на побережье по надводным целям, а зимой занимались в основном 
одиночной подготовкой солдат и подготовкой подразделений, расчисткой от снега 
путей выхода войск из военных городков на свои направления.
     Серьезной трудностью для нас было проведение мероприятий по 
доукомплектованию войск. К час-
59
тям приписывался двойной комплект военнообязанных, но и это не в полной мере 
решало проблему. Дело в том, что основная масса мужчин на острове — рыбаки и 
моряки. Они уходили летом в море. Призывать в установленные сроки практически 
было некого. К сожалению, это не всегда учитывалось старшими начальниками, 
особенно из генштаба, мерили всех одной меркой.
     Еще один парадокс заключался в том, что ежегодно корпус формировал и 
отправлял по морю на материк автомобильные батальоны для уборки урожая. Грузили 
автомашины на пароходы в портах Корсаков и Холмск, перевозили их в Совгавань. 
Затем погрузка в железнодорожные эшелоны, и они следовали в Сибирь, а один раз 
даже в Ставрополье. Дорого обходился государству этот хлеб.
     Возвращались автобаты тем же путем уже поздно осенью. Автомашины стояли на 
палубах обледенелые, буксирами их стаскивали на берег. В течение нескольких 
недель мы их приводили в порядок, ремонтировали. На другой год все повторялось 
сначала. Со стороны округа мы находили взаимопонимание по отправке 
автомобильных батальонов, но не все зависело и от них.
     Были, конечно, и преимущества у службы на острове. Это, во-первых, 
предоставление полной самостоятельности. Различные комиссии Москвы и Хабаровска 
к нам прилетали в основном к моменту начала отлова красной рыбы. Офицеры 
стремились попасть служить на Сахалин. Привлекали льготы: полуторный оклад 
денежного содержания, паек для семей, выслуга лет — год за полтора. Были льготы 
и для гражданского населения. Но однажды на остров прилетел Н. С. Хрущев. Выйдя 
утром на балкон, он увидел ясное небо и солнце. Стоило ему произнести: «Как 
здесь хорошо, даже лучше, чем на материке», — как через несколько дней после 
его отлета были отменены все льготы для населения. Начался процесс отъезда 
людей с острова. И только когда увидели, к чему это привело, были восстановлены