фланг 42-й отдельной стрелковой бригады Батракова и вышел в тыл ее частям. 
Бригада оказалась почти в полном окружении. Связь с частями и штабом армии 
нарушилась. С большим трудом удалось проинформировать штаб армии о создавшемся 
положении и получить разрешение на смену рубежа обороны. В ночь с 17 на 18 
сентября 1942 г. части бригады вышли из окружения, сохранив материальную часть, 
вынеся всех раненых, и заняли новый рубеж обороны - зоосад, северный берег р. 
Царицы, туннель. Тяжелораненый военный комиссар бригады полковой комиссар С. Н. 
Щапин вскоре скончался. Смертью храбрых погибли в этот день и многие другие 
воины бригады. Утром 17 сентября командующий 62-й армией доложил Военному 
совету фронта, что резервов нет, части истекают кровью, тогда как противник все 
время вводит в бой свежие войска. Чуйков просил срочно усилить армию 
двумя-тремя полноценными дивизиями. К вечеру на усиление армии прибыли из 
резерва Ставки хорошо укомплектованная 92-я стрелковая бригада{51} и 137-я 
танковая бригада (из состава 2-го танкового корпуса) с легкими танками, 
вооруженными 45-мм пушками. Танковая бригада была направлена на правый фланг 
13-й гвардейской стрелковой дивизии, а 92-я стрелковая бригада-левее дивизии 
Родимцева с задачей не допустить прорыва противника к Волге вдоль р. Царицы. 
Ночью командный пункт армии, подвергавшийся непрерывному обстрелу, был 
перенесен из блиндажа в балке р. Царицы на километр севернее пристани "Красный 
Октябрь". 

Первые же дни боев на территории Сталинграда показали врагу всю трудность 
начавшейся борьбы. Вот что пишет об этом В. Адам: "Наступление продолжалось. 14 
и 15 сентября немецким дивизиям удалось глубже проникнуть в Сталинград. 
Кровопролитные бои разыгрались у вокзала Сталинград-1 и на Мамаевом кургане, 
высоте 102,0. Только 14 сентября вокзал пять раз переходил из рук в руки. С 
Мамаева кургана виден был весь город, включая пристани и большие промышленные 
предприятия в северной части Сталинграда: "Красный Октябрь", "Баррикады" и 
Тракторный завод. На 60 километров простиралась пересеченная глубокими оврагами 
территория города, лабиринт домов, улиц и площадей, широкая лента Волги вдали. 
На юге возвышался над рекой покрытый лесом остров Голодный. На другом берегу 
можно было заметить деревню Красная Слобода - главную базу снабжения советских 
войск, сражавшихся в городе. Понятно, что русские не оставляли попыток отбить 
Мамаев курган, господствующий над местностью. 16 сентября им это удалось. 
Несмотря на неоднократные, сопровождавшиеся большими потерями попытки с нашей 
стороны, за последующие десять дней оказалось возможным занять лишь половину 
этого холма"{52}. 

Показательна и воспроизведенная Адамом сцепа в полевом госпитале, где он вел 
разговор{53} с немецкими солдатами и младшими офицерами, раненными в первые дни 
уличных боев. Один из них сказал о силе встреченного ими отпора: "В сущности, 
здесь нет настоящих позиций. Они дерутся за каждую развалину, за каждый камень. 
Нас всюду подстерегает смерть. Здесь ничего нельзя добиться бешеной атакой 
напролом, скорее сложишь голову. Мы должны научиться вести штыковой бой. 

- Да,- сказал его сосед по койке, унтер-офицер с железным крестом 1-й степени, 
как мы заметили во время беседы,- этому надо учиться у русских; они мастера 
уличного боя, умеют использовать каждую груду камней, каждый выступ на стене, 
каждый подвал. Этого я от них не ожидал. 

В разговор вмешался пожилой солдат: 

- Я могу только подтвердить то, что они оба сказали, господин полковник. Ведь 
просто смешно становится, когда солдатские газеты пишут, будто русский совсем 
потерял силы, не способен к сопротивлению. Надо было бы господам редакторам 
погостить у нас денек-другой, тогда бы они перестали пороть чушь. 

- До сих пор мы все посмеивались над русскими,- снова заговорил унтер-офицер,- 
но теперь это в прошлом. В Сталинграде многие из нас разучились смеяться. Самое 
худшее - это ночные бои. Если нам днем удастся захватить какие-нибудь развалины 
или одну сторону улицы, то уж ночью противник непременно нас атакует. Если мы 
не начеку, он нас снова выгоняет. Боюсь, нам понадобятся месяцы, пока весь 
город будет у нас в руках, если вообще это нам удастся. 

- Наша рота,- сказал пожилой солдат,- понесла такие большие потери, каких я за 
всю войну не видел ни в одной из моих частей. Когда меня ранили, нас было еще 
двадцать один человек. Но и они были утомлены и измотаны. Так что мы и на шаг 
вряд ли продвинемся. В конце концов вообще никто не останется в живых. 

Мы оглядели палату. Все кивали головами в знак согласия. Это было более чем 
поучительно, особенно для моего заместителя, который прибыл в Сталинград, еще 
сохранив иллюзии, имевшиеся в главной квартире"{54}. 

Противник, который нес большие потери и занял лишь небольшую часть города 
севернее р. Царицы, начал менять тактику борьбы. Гитлеровцы стали вести атаки 
на небольших участках, в пределах одного-двух кварталов, силами батальон полк 
при поддержке 3-5 танков. 

64-я армия в эти дни стремилась облегчить положение своего соседа справа. В 
"Кратком описании боевых действий 64-й армии" сообщается, что кровопролитные