Бутлар, Гудериан{31} и подобные им историки войны, пытается представить события 
таким образом, что, в то время как командование на фронте и руководящие деятели 
германского генерального штаба сухопутных сил ясно видели опасность 
контрнаступления советских войск, верховный главнокомандующий допустил и в этом 
отношении грубый просчет. Надуманность такого объяснения очевидна. Прежде всего 
необходимо иметь в виду, что потенциальная опасность советского 
контрнаступления учитывалась, конечно, как Гитлером, так и в целом нацистским 
верховным командованием. Г. Дёрр, например, сам же упоминает, что уже в 
директиве No 41 ОКВ от 5 апреля 1942 г. "говорилось о том, что в ходе 
наступления необходимо не только обращать серьезное внимание на надежное 
обеспечение северо-восточного фланга войск, участвующих в операции, но и 
немедленно начать оборудование позиций на Дону. При этом большое значение 
следует придавать созданию мощной противотанковой обороны. Позиции должны быть 
оборудованы с самого начала с учетом возможного использования их зимой"{32}. 
Логика борьбы под Сталинградом во многом нарушила намерения немецкого 
верховного командования и в отношении необходимых мер безопасности в ходе 
наступления. 

"Битва под Сталинградом поглощала все больше сил",- признает Г. Дёрр{33}, и 
именно это обстоятельство заставило противника ослаблять фланги своей 
группировки, чтобы бросать наиболее боеспособные дивизии в упорные и 
кровопролитные бои на улицах города. 

Гитлер и немецкие генералы, как и в 1941 г., просчитались в оценке сил 
противостоящего им летом и осенью 1942 г. на Восточном фронте противника, и это 
было главным. Существенным является и выяснение вопроса о том, обнаружило или, 
наоборот, просмотрело германское верховное командование подготовку 
контрнаступления Красной Армии. Г. Дёрр утверждает, что еще с конца сентября 
"командующий войсками фронта и новый начальник генерального штаба сухопутных 
сил{34} требовали прекращения операций", так как у порога стояла зима и "уже 
тогда были заметны признаки большого контрнаступления русских"{35}. Через месяц 
после этого, пишет он, в конце октября и "Гитлер открыто признал, что опасность,
 которую он уже давно предчувствовал, надвигается. Однако он полагал, что 
главный удар русскими будет нанесен по позициям, занимаемым итальянцами, в то 
время как командование группы армий ,,Б" считало, что наиболее угрожаемой 
является полоса, занимаемая 3-й румынской армией"{36}. 

Нельзя не видеть, что в рассуждениях Г. Дёрра и других бывших гитлеровских 
генералов по поводу рассматриваемых событий существует противоречивость, а 
также прямое извращение исторических фактов. 

Г. Дёрр в самом выгодном свете представляет германский генеральный штаб, 
который якобы правильно оценивал оперативно-стратегическую обстановку под 
Сталинградом. Цейтцлер также искажает историю, описывая свою деятельность в 
качестве начальника генерального штаба сухопутных сил. Можно ли поверить в 
правдоподобность версии о том, что руководящие деятели этого штаба предвидели 
готовящееся контрнаступление Красной Армии? В опубликованных материалах личного 
архива фельдмаршала Паулюса приводится приказ Цейтцлера как нового начальника 
генерального штаба сухопутных войск. Содержание этого приказа было следующим: 
"Русские уже не располагают сколько-нибудь значительными резервами и больше не 
способны провести наступление крупного масштаба. Из этого основного мнения 
следует исходить при любой оценке противника"{37}. Таким образом, документы и 
свидетельства Паулюса не подтверждают рассуждения Г. Дёрра, Цейтцлера и других 
западногерманских авторов относительно того, что германский генеральный штаб 
предвидел опасность коренного изменения обстановки на фронте. 

Все сказанное выше и прежде всего объективный анализ действий противника 
позволяют сделать вывод, что и глубокой осенью 1942 г. нацистское главное 
командование продолжало исходить из ранее поставленной цели. В этом отношении 
Гитлер и германский генеральный штаб были едины. Они продолжали упорствовать в 
стремлении захватить Сталинград и Кавказ. В середине ноября, как пишет Паулюс, 
Гитлер прислал следующую телеграмму: "От испытанного командования 6-й армии и 
ее генералов, а также от ее войск, так часто проявлявших храбрость, я ожидаю, 
что при напряжении последних сил будет достигнут берег Волги на всем протяжении 
города Сталинграда и этим самым создана важная предпосылка для обороны этого 
бастиона на Волге"{38}. 

Верховное командование вермахта считало наиболее вероятным наступление Красной 
Армии зимой 1942/43 г. на западном стратегическом направлении. Опасность такого 
наступления на южном направлении оно стало обнаруживать лишь в начале ноября. 

Несколько иначе, как нам представляется, следует рассматривать вопрос 
относительно оценки обстановки на фронте командованием немецко-фашистских войск 
под Сталинградом. Едва ли есть достаточные основания для полного отрицания 
имевшихся в этом вопросе разногласий между командованием 6-й армии и группы 
армий "Б", с одной стороны, и, с другой - главным командованием сухопутных сил 
и ОКВ. В упоминавшихся выше документах фельдмаршала Паулюса имеется следующая 
запись: "С середины октября 1942 г. наземной и воздушной разведкой наблюдалось 
усиленное передвижение русских войск в район севернее Клетская - Серафимович к 
фронту 3-й румынской армии. Это передвижение происходило главным образом из