Наступление на Сталинград и Кавказ планировалось начать значительно позже, 
возможно не раньше 1943 года"{19}. 

Абсурдность таких утверждений опровергают сами же гитлеровские генералы. К. 
Цейтцлер, после Ф. Гальдера ставший начальником генерального штаба сухопутных 
сил, свидетельствует: "Планируя летнее наступление 4942 года, Гитлер 
намеревался прежде всего захватить Сталинград и Кавказ. Осуществление этих 
намерений, безусловно, имело бы огромное значение, если бы немецкая армия 
смогла форсировать Волгу в районе Сталинграда и таким образом перерезать 
основную русскую коммуникационную линию, идущую с севера на юг, и если бы 
кавказская нефть пошла на удовлетворение роенных потребностей Германии, то 
обстановка на Востоке была бы кардинальным образом изменена и наши надежды на 
благоприятный исход войны намного возросли бы. Таков был ход мыслей Гитлера. 
Достигнув этих целей, он хотел через Кавказ или другим путем послать 
высокоподвижные соединения в Индию"{20}. 

Объективная оценка замыслов немецкого верховного командования на лето 1942 г. 
несовместима с необоснованным сужением их действительного масштаба и целей. В 
рассматриваемом документе, как это ясно видно из его текста, перед войсками 
вермахта, помимо главной операции на южном крыле фронта, ставилась также задача 
"на севере взять Ленинград" и осуществить операции, необходимые "для 
выравнивания линии фронта на его центральном и северном участках". 
Игнорирование этой части директивы No 41 со стороны отдельных представителей 
буржуазной историографии, особенно западногерманской, можно объяснить лишь 
сознательным желанием умалить масштабы победы Красной Армии и всего советского 
народа в битве на Волге. Вместе с тем надо видеть и существенные отличия 
директивы No 41 от плана "Барбаросса". 

Конечные военно-политические цели агрессивной войны фашистской Германии против 
Советского Союза, в связи с изменившейся зимой 1941/42 г. обстановкой на 
Восточном фронте даже самым оголтелым нацистам казались недостижимыми в рамках 
ближайшей кампании. Это обусловило известную противоречивость рассматриваемого 
документа и нечеткость постановки в нем главной цели стратегического 
наступления 1942 г. В общей форме (не указывая сроков) в нем излагаются 
намерения сокрушить Красную Армию, и вместе с тем там же содержится указание на 
то, что оборонительные позиции, создаваемые по правому берегу Дона для 
обеспечения северо-восточного фланга ударной группировки немецких войск, должны 
оборудоваться "с учетом их возможного использования в зимних условиях". Захват 
района Нижней Волги и Кавказа, при всем его крупном стратегическом значении, 
еще не мог привести к поражению СССР. Наиболее мощная группировка Красной Армии 
находилась в центральном промышленном районе. В этой связи следует напомнить о 
показаниях генерал-фельдмаршала Кейтеля. Он говорил, что немецкое верховное 
командование после захвата гитлеровской армией Сталинграда и изоляции Москвы от 
юга предполагало осуществить поворот крупными силами на север. "Я затрудняюсь 
назвать какие-либо сроки для проведения этой операции",добавил Кейтель{21}. 

Таким образом, главная цель наступления противника на Восточном фронте, 
согласно приведенной директиве "No 41, заключалась в завоевании победы над 
Советским Союзом. Однако в отличие от плана "Барбаросса" достижение этой 
политической цели уже не основывалось на стратегии "блицкрига". Вот почему в 
директиве No 41 не устанавливаются хронологические рамки завершения кампании на 
Востоке. Но зато там говорится о том, чтобы, сохраняя позиции на центральном 
участке, разбить и уничтожить советские войска в районе Воронежа и западнее 
Дона, овладеть богатыми стратегическим сырьем южными районами СССР. Для решения 
этой задачи намечалось провести ряд последовательных операций: в Крыму, южнее 
Харькова и уже после этого на воронежском, сталинградском и кавказском 
направлениях. Операция по захвату Ленинграда и установлению наземной связи с 
финнами ставилась в зависимость от решения основной задачи на южном участке 
фронта. Группа армий "Центр" в этот период должна была улучшить свое 
оперативное положение путем проведения частных операций. 

Подготавливая условия для окончательного разгрома Советского Союза, противник 
решил прежде всего захватить Кавказ с его мощными источниками нефти и 
плодородные сельскохозяйственные районы Дона, Кубани и Северного Кавказа. 
Наступление на сталинградском направлении должно было обеспечить, по замыслу 
противника, успешное проведение "в первую очередь" главной операции по 
завоеванию Кавказа. В этом стратегическом плане врага весьма сильно отразилась 
острая нужда фашистской Германии в горючем. 

Выступая 1 июня 1942 г. на совещании командного состава группы армий "Юг" в 
районе Полтавы, Гитлер заявил, что если он не получит нефть Майкопа и Грозного, 
то должен будет покончить с этой войной{22}. Вместе с тем Гитлер строил свои 
расчеты на том, что потеря СССР нефти подорвет силу советского сопротивления. 
"Это был тонкий расчет, который был ближе к своей цели, чем принято считать 
после его окончательной катастрофической неудачи"{23}. 

Выбор юга для наступления обусловливался и рядом других соображений, в том 
числе специфически военного характера. Войска противника на центральном участке 
фронта глубоко вклинивались в советскую территорию и находились под угрозой 
фланговых ударов Красной Армии. В то же время гитлеровские войска занимали