Мусульманские легионы во Второй мировой войне
Олег Валентинович Романько




Романько Олег Валентинович

Мусульманские легионы во Второй мировой войне



Романько Олег Валентинович 

Мусульманские легионы во Второй мировой войне 

{1} Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста 

Аннотация издательства: В исторической литературе тема использования 
мусульманских легионов в Третьем рейхе практически не получила освещения. 
Мусульманские "восточные" формирования, являясь полноценными боевыми частями, 
представляли особую категорию среди иностранных легионов, что было связано с 
политическими, религиозными и идеологическими фактами и причинами их создания. 
В германских вооруженных силах проходили службу арабские, индийские и 
балканские добровольцы, а также мусульмане - граждане СССР. Среди советских 
мусульман были добровольцы из Средней Азии и Казахстана, Закавказья и Среднего 
Кавказа, Поволжья и Крыма. Книга содержит богатый иллюстративный материал и 
будет интересна как специалистам, так и любителям военной истории. 

Содержание 

Предисловие 

Введение 

Глава 1. Причины создания и статус мусульманских добровольческих формирований в 
германских вооруженных силах 

Глава 2. Особенности организации и подготовки мусульманских добровольческих 
формирований в германских вооруженных силах 

Глава 3. Система боевого применения мусульманских добровольческих формирований 
в германских вооруженных силах 

Заключение 

Источники и литература 

Приложения 

Перечень условных сокращений 

Наименование штабных должностей германских вооруженных сил и их сокращение 

Примечания 

Предисловие 

В своем исследовании "Мусульманские легионы во Второй мировой войне" О.В. 
Романько проделал превосходную работу. 

Тема иностранных добровольческих формирований в составе германского вермахта в 
годы Второй мировой войны является очень сложной. Любая дискуссия по этому 
поводу порождает многочисленные и взаимоисключающие версии. Однако большинство 
авторов подходят к мусульманским добровольческим формированиям с чисто военной 
точки зрения, т. е. задаются вопросом: какой вклад в общие военные усилия 
Германии внесли эти части? В своих выводах они неизменно приходят к тому, что 
участие данных частей в боевых действиях было настолько незначительным, что 
затраченные на их создание ресурсы пропали даром и только истощили общий 
военный потенциал Германии. Это непозволительное упрощение вопроса. Конечно, 
нельзя не отметить, что иностранные добровольческие формирования в целом очень 
плохо сражались против регулярных советских войск. Однако перед тем, как они 
столкнулись с Красной Армией, их присутствие на Балканах позволяло Третьему 
рейху контролировать значительную часть этого региона и высвобождало другие 
воинские части государств "Оси" (прежде всего немецкие) для их использования на 
Восточном фронте. Большинство авторов не замечают этого факта. 

Г-н Романько, напротив, рассматривает проблему иностранных добровольческих 
формирований многогранно и с реалистических позиций и видит их создание и 
использование как часть политической войны. Он анализирует и исследует 
политические, религиозные, идеологические и этнические мотивы как факторы, 
которые могут быть приняты во внимание при обсуждении вопроса о мусульманских 
частях. Он также дает нам наиболее всеобъемлющее и научное видение проблем 
создания, организации, подготовки и боевого применения мусульманских 
добровольческих формирований, чем все те исследования, которые были до этого 
написаны (по крайней мере на английском или немецком языках). Кроме того, он 
анализирует использование пропаганды, направленной на мусульман в различных 
регионах, и ее влияние на создание, подготовку и боевой дух мусульманских 
формирований. Он исследует, каким образом нацисты использовали старинную 
религиозную и этническую вражду в различных регионах Балканского полуострова, 
чтобы успешно применять принцип "разделяй и властвуй" среди его народов. 

Использование немцами того, что г-н Романько называет "исламской политикой", 
было отчасти успешным. Арабские государства Среднего Востока являются 
практически единственным местом в сегодняшнем мире, где Гитлер до сих пор 
популярен. 

Хотелось бы отметить также, что г-н Романько использовал до сих пор не 
опубликованные источники. Это дает нам возможность комплексно и более точно 
взглянуть на проблему мусульманских добровольческих формирований. Его 
исследование является замечательным и оригинальным вкладом в историографию 
Второй мировой войны. 

Самуэль В. Митчем, д-р философии, 

Монро, Луизиана, США, 

10 августа 2001 г. 

Светлой памяти выдающегося историка и замечательного человека Иоахима Хоффманна 
посвящается 

Введение 

Вторая мировая война (1939-1945) является одной из самых трагических страниц 
истории минувшего тысячелетия. И хотя она окончилась более полувека назад, 
многие проблемы, порожденные ею, человечество не может разрешить и по сей день. 


Долгое время считалось, что история Второй мировой войны изучена у нас 
достаточно хорошо и в ней не может быть никаких "белых пятен". Однако многие 
вопросы оказались сложнее, чем это представлялось официальной историографией. 

Едва ли не самым сложным и противоречивым в истории Второй мировой войны 
является вопрос сотрудничества с врагом граждан оккупированных Германией 
государств и как одна из форм этого сотрудничества - их служба в составе 
иностранных добровольческих формирований германских вооруженных сил. Но это 
только одна сторона проблемы. 

Другая ее сторона - недостаточная изученность в отечественной историографии 
такого вопроса, как национальная политика гитлеровской Германии на 
оккупированных ею территориях. Единственным в данном случае непреложным фактом 
является то, что эта национальная политика не была одномерной, а в зависимости 
от той или иной политической конъюнктуры сильно дифференцировалась. 

Составной частью немецкой национальной политики, которую в большей степени 
можно объяснить дифференцированностью подобного подхода, было стремление 
нацистского военно-политического руководства привлечь на свою сторону 
мусульманские народы, разыграть так называемую мусульманскую карту. Важным же 
аспектом этой политики, ее логическим продолжением в условиях войны стали 
создание и деятельность мусульманских формирований в системе германских 
вооруженных сил. 

Таким образом, процесс создания и использования иностранных добровольческих 
формирований в германских вооруженных силах вообще и мусульманских формирований 
в частности даже в условиях войны не был чисто военным вопросом. Из-за своей 
политической сущности он нес большую идеологическую и пропагандистскую нагрузку,
 что явилось причиной как его замалчивания в бывшем СССР и странах 
социалистического лагеря, так и негативного к нему отношения во многих странах 
Западной Европы и Америки. 

Поскольку определяющей чертой процесса создания и использования мусульманских 
формирований была его тесная связь с национальным вопросом, в современных 
сложных социально-политических условиях он приобрел неожиданную актуальность. 
События на Балканах, Ближнем Востоке и в некоторых республиках бывшего СССР - 
яркое подтверждение того, как на основе недостаточной изученности этого 
процесса и его послевоенных последствий (например, депортация некоторых народов 
в связи с их обвинением в массовом сотрудничестве с Германией в период войны) 
может разгореться межнациональный конфликт. 

Таким образом, всестороннее изучение вопроса о создании и деятельности 
мусульманских формирований, научный, а не идеологический и пропагандистский 
подход к нему является сегодня, на наш взгляд, как никогда, актуальным, в том 
числе для России и Украины. 

Цель данного исследования состоит в научном обосновании концепции того, что 
мусульманские формирования являлись самостоятельной категорией германских 
вооруженных сил, и в связи с этим в осмыслении их роли во Второй мировой войне 
не только с политической, но и с военной стороны. Поэтому в исследовании были 
поставлены следующие задачи: 

- выяснить место мурульманских формирований в системе иностранных 
добровольческих формирований германских вооруженных сил, их политический и 
военный статус; 

- определить политические и военные причины и условия, которые привели к 
созданию в системе иностранных добровольческих формирований такой категории, 
как мусульманские формирования; 

- проанализировать и сравнить особенности системы организации и подготовки 
мусульманских формирований перед их отправкой на фронт, а также системы боевого 
применения мусульманских формирований и те принципы, которые были положены в ее 
основу; 

- рассмотреть вопрос о том, какое место в подготовке мусульманских формирований 
занимал ислам; 

- сравнить численность личного состава мусульманских формирований как внутри 
этой категории, так и с численностью личного состава иностранных 
добровольческих формирований и германских вооруженных сил. 

Автор выражает глубокую признательность всем тем, кто любезно согласился 
предоставить свои документальные материалы для подготовки данной работы. Это 
историки, занимающиеся сходной проблематикой, и работники архивов: К.М. 
Александров (С.-Петербург, Россия), X. Гутерман (Миддельбург, Нидерланды), М. 
Доб-рич (Виндзор, Канада), доктор философии МЛ. Лукшат (Потсдам, ФРГ), К. 
Микулан (Чаковец, Хорватия), доктор философии С. Митчем (Монро, Луизиана, США), 
А. Муньос (Нью-Йорк, США), доктор философии Д. Нэйф-цигер (Уэст-Честер, Огайо, 
США), Ф. Сейферт-Берендт (Берлин, ФРГ), Н. Томас (Лондон, Великобритания), 
доктор философии И. Хоффманн (Эбринген, ФРГ), П.Ш. Чхар-тишвили (Москва, 
Россия) и Ф. Эрдманн (Фрейбург, ФРГ). Особую благодарность автор выражает 
работникам Государственного архива Автономной Республики Крым, которые, работая 
в условиях, несомненно, отличающихся от условий работы их зарубежных коллег, 
тем не менее профессионально помогают исследователям. 

Глава 1. 

Причины создания и статус мусульманских добровольческих формирований в 
германских вооруженных силах. Иностранные добровольческие формирования в 
германских вооруженных силах 

В истории Второй мировой войны проблема использования иностранных граждан в 
составе германских вооруженных сил является на сегодняшний день одной из 
наиболее сложных и запутанных. Следует сказать, что эта проблема не однозначна, 
а содержит многочисленные аспекты, связанные с выяснением самого понятия 
"иностранные добровольческие формирования", их классификацией в зависимости от 
времени создания и функционального назначения, установлением численности 
иностранных граждан, служивших в рядах германских вооруженных сил, и, наконец, 
их национальным составом. 

Что касается понятия "иностранные добровольческие формирования в германских 
вооруженных силах", то на данный момент наиболее точным с исторической и 
военной точек зрения и лишенным какой-либо идеологической подоплеки является 
определение, данное бывшим начальником организационного отдела Генштаба 
германских сухопутных сил подполковником В. Мюллером-Гиллебрандом: "Иностранные 
добровольческие формирования - это формирования из иностранных граждан и 
военнослужащих, объединенных в рамках германских сухопутных, военно-воздушных и 
военно-морских сил и войск СС, либо в виде отдельных войсковых формирований, в 
большинстве имевших немецкий кадровый состав, либо включенных единичным 
порядком в части немецкой действующей армии, авиации и флота"{1}. 

Следует добавить, что, помимо вышеуказанных родов войск германских вооруженных 
сил, иностранные добровольческие формирования существовали также в 
военизированных частях германской полиции, которая к 1945 г. фактически вошла в 
состав войск СС. 

Сам процесс создания и использования иностранных добровольческих формирований 
был обусловлен целым комплексом причин, в котором можно выделить две стороны: 
политическую и военную. Политическая носила ярко выраженный пропагандистский 
характер, связанный со стремлением немецкого руководства показать всему миру и 
своему народу, что дело Германии правое, так как на ее стороне сражаются 
добровольцы из всех стран Европы и даже Азии. 

Военная сторона этого процесса была обусловлена необходимостью восполнить 
потери в живой силе как во фронтовых частях, так и в частях по поддержанию 
порядка в тыловых районах действующих армии. 

Нельзя не отметить, что процесс создания и использования иностранных 
добровольческих формирований имел двусторонний характер, поскольку активной 
стороной в нем выступали не только немецкие военно-политические органы. У тех, 
кто с разной степенью добровольности вступал в эти формирования, также имелись 
на то свои причины. Современный испанский исследователь К. Кабальеро-Юрадо 
видит наиболее побудительную из них в антикоммунизме и затем в национализме, т. 
е. в субъективном представлении той или иной национальной группы добровольцев о 
месте их народа в системе будущего немецкого "мирового порядка". 

И если первая причина была "побудительной" для добровольцев из стран Западной, 
Северо-Западной и Центральной Европы, население которых имело в основном 
однородный национальный состав, то для добровольцев из Юго-Восточной Европы, 
СССР, а также арабов и индийцев этой причиной был именно национализм или его 
интерпретация в религиозном духе (в первую очередь для католиков и мусульман). 

В связи с этим можно выделить три этапа привлечения и участия иностранных 
добровольцев на стороне Германии: 

1) с осени 1940 г. в войска СС стали зачислять представителей "нордических" 
народов - датчан, норвежцев, фламандцев и голландцев; 

2) с июня 1941 г. сухопутными силами, авиацией и флотом, а позже и войсками СС 
создаются формирования из западноевропейских ( "ненордических") и балканских 
народов под лозунгом "крестового похода против большевизма"; 

3) с осени 1941 г. под лозунгом "борьбы с большевизмом" из военнопленных 
Красной Армии и местного населения оккупированных советских территорий 
формируются так называемые восточные войска (Osttruppen). Их создание проходило 
под эгидой сухопутных сил, авиации, флота и полиции. Только намного позже к 
этому процессу присоединилось руководство СС. 

Классификация иностранных добровольческих формирований по времени начала, их 
создания и использования является несколько абстрактной и отражает только 
политическую сторону данного процесса. Военную же его сторону представляет их 
классификация по функциональному назначению. 

В нормативных документах германского военного командования и полицейского 
руководства по использованию "местных вспомогательных сил" все контингента 
иностранных добровольцев четко различались в соответствии с их функциональным 
назначением. Таким образом, выделялись следующие категории иностранных 
добровольческих формирований: 

- добровольцы вспомогательной службы, или "хиви" ( "Hiwi"); 

- вспомогательная полиция по поддержанию порядка в тыловых районах 
(Hilfspolizei). В зависимости от того, какой инстанции - военной или 
гражданской - она подчинялась, ее принято подразделять на: 

а) вспомогательную полицию в тыловых районах действующих армий 
(Sicherungsverbdnde) или групп армий (Schutzmannschaften) и 

б) вспомогательную полицию порядка (Schut&nannschaftt der Ordnungspolizei, или 
"Schuma") в районах деятельности гражданской оккупационной администрации; 

- боевые части иностранных добровольческих формирований. 

Что касается первой категории - "хиви", то это были лица, завербованные 
командованием немецких частей и соединений, стремившихся таким образом покрыть 
недостаток в живой силе. Первоначально они использовались в тыловых службах в 
качестве шоферов, конюхов, рабочих по кухне, разнорабочих, а в боевых 
подразделениях - в качестве подносчиков патронов, связных и саперов. Со 
временем они стали участвовать и в боевых операциях наравне с немецкими 
солдатами. 

Появление этой категории добровольцев было связано с началом 
советско-германской войны и обусловлено теми потерями, которые несли немецкие 
войска на Восточном фронте. Поэтому уже к концу 1942 г. "хиви" составляли 
значительную часть действовавших на этом фронте немецких дивизий. 

Со временем, после сокращения количества советских военнопленных основного 
контингента для пополнения рядов "хиви", немецкое командование стало привлекать 
для данных целей граждан государств Восточной (поляков, словаков, чехов) и 
Юго-Восточной Европы (словенцев, сербов, хорватов и греков). Однако их 
количество так и не смогло достигнуть численности "хиви" из числа граждан СССР. 


Следует сказать, что численность "хиви" постоянно увеличивалась при фактическом 
уменьшении штатов немецкой пехотной дивизии. Так, штаты пехотной дивизии, 
установленные со 2 октября 1943 г., предусматривали наличие 2005 добровольцев 
на 10 708 человек немецкого персонала (для сравнения: на 22 июня 1941 г. в 
пехотной дивизии полагалось иметь 15 859 человек и только немцев), что 
составляло около 15 % от ее общей численности. В танковых и моторизованных 
дивизиях численность "хиви" должна была составлять соответственно 970 и 776 
человек, что тоже равнялось 15 %. 

Помимо сухопутных войск вермахта, "хиви" использовались и в других видах 
вооруженных сил: ВВС - в качестве технического и вспомогательного персонала и 
ВМС - в частях берегового обслуживания, зенитной и береговой артиллерии. 

Всего же на февраль 1945 г. эта категория иностранных добровольцев насчитывала 
около 735-750 тыс. человек и включала (см. табл. 1): 

- граждан стран Западной и Северо-Западной Европы - около 55 тыс. человек; 

- граждан стран Восточной и Юго-Восточной Европы - около 20-25 тыс. человек; 

советских граждан - 665-675 тыс. человек. 

Появление второй категории добровольческих формирований вспомогательной 
полиции - было связано с попыткой немецкого командования и оккупационных 
властей разрешить проблему нехватки охранных частей как в непосредственной 
близости от районов боевых действий, так и на оккупированных территориях, 
находившихся в глубоком тылу, но имевших сильное партизанское движение. То есть 
части вспомогательной полиции создавались в целях поддержания порядка на 
оккупированных территориях. Наиболее характерным создание подобного рода 
добровольческих формирований было для оккупированных территорий СССР и на 
Балканах. В оккупированных же немцами странах Западной и Северо-Западной Европы 
их практически не было. 

В оккупированных районах СССР, находившихся под управлением военной 
администрации, в основу создания вспомогательной полиции был положен 
военно-территориальный принцип. Так, в тыловых районах группы армий "Север" они 
именовались "местные боевые соединения" (Einwohnerkampfverbdnde), в группе 
армий "Центр" - "служба порядка" (Ordnungsdienst), а в группе армий "Юг" - 
"вспомогательные охранные части" (Hilfswachmannschaften). 

В ноябре 1941 г. все "местные полицейские вспомогательные силы" в зоне действия 
гражданской администрации были организованы в части "вспомогательной полиции 
порядка". Цели и задачи их создания и использования ничем не отличались от 
целей и задач предыдущих формирований, кроме того, что в данном случае они 
подчинялись не военным, а полицейским властям. В зависимости от их назначения 
принято выделять следующие категории "вспомогательной полиции порядка": 

- полиция в городах и сельской местности (Schutz-mannschaft-Einzeldienst); 

- отряды самообороны или "самоохраны" (Selbst-Schutz); 

- батальоны для борьбы с партизанами (Schutztnann-schaft-Bataillone); 

- вспомогательная пожарная полиция (Feuerschutz-mannschaft); 

- резервная полиция для охранных целей (Hilfsschutz-mannschaft). 

На территориях же оккупированных немцами балканских государств в основу 
создания этой категории добровольческих формирований был положен 
национально-региональный принцип. Другим их отличием от вспомогательной полиции 
на территории СССР было то, что обычно они находились в формальном подчинении 
местных марионеточных "правительств". Так, были созданы Сербская 
государственная стража, Сербский добровольческий корпус, Словенский Домобран 
(внутренняя охрана), Черногорский добровольческий корпус, Мусульманская милиция,
 греческие охранные батальоны и ряд других. 

Всего же к концу войны эта категория иностранных добровольцев составляла около 
560-580 тыс. человек и включала (см. табл. 1): 

- граждан балканских государств - 170-180 тыс. человек; 

- советских граждан - 390-400 тыс. человек. Последней категорией являлись 
боевые части иностранных добровольческих формирований. Это были либо отдельные 
соединения (дивизии и корпуса, что было крайне редко), либо полки и 
подразделения (батальоны, роты, взводы) в составе геоманских сухопутных сил, 
ВВС, ВМС и войск СС. Они создавались с целью их применения на фронте, однако 
зачастую могли использоваться и как формирования предыдущих категорий, главным 
образом в качестве вспомогательной полиции. 

К концу войны в них проходили службу 660-665 тыс. человек (см. табл. 1): 

- граждане стран Западной и Северо-Западной Европы - около 140 тыс. человек; 

- граждане государств Восточной и Юго-Восточной Европы - около 95 тыс. человек; 


- советские граждане - 470-475 тыс. человек; 

- арабы и индийцы - 8 тыс. человек. 

Такое разделение иностранных добровольческих формирований на категории по их 
функциональному назначению не было чем-то установленным раз и навсегда. На 
практике многие формирования зачастую меняли свой "профиль": например, 
переходили из полицейских в боевые и наоборот. Обычно это происходило 
вследствие изменений обстановки на фронтах, когда тыловые районы становились 
прифронтовыми, и поэтому полицейские части реорганизовывались в боевые. 

В процессе создания и использования иностранных добровольческих формирований, а 
также в изменении их функционального назначения большую роль играла конкретная 
руководящая инстанция, которой было подчинено то или иное формирование. 

Собственно германские вооруженные силы состояли из вермахта, в который входили 
сухопутные силы, Люфтваффе (ВВС) и Кригсмарине (ВМС), а также войск СС, к 
которым следует отнести и силы германской военизированной полиции. Однако, 
несмотря на общее название, это были две совершенно самостоятельные организации,
 с собственным руководством и со своими традициями, обусловленными историей 
военного и политического развития Германии в период после Первой мировой войны. 
Единственным, что их объединяло, была личность А. Гитлера, который одновременно 
являлся Верховным фюрером штурмовых отрядов (СА) - с августа 1930 г. и 
Верховным главнокомандующим вермахта - с 4 февраля 1938 г. 

Поскольку каждый из видов германских вооруженных сил имел собственные 
иностранные добровольческие формирования, то в структуре их управления имелись 
также специальные органы для их организации, использования и руководства ими. 

Вермахт (прилож. 2, рис. 1). Главным органом управления вооруженными силами 
Германии было созданное 4 февраля 1938 г. на базе Военного министерства 
Верховное командование вермахта (ОКБ). После начала Второй мировой войны в 
сферу компетенции ОКВ, помимо общего руководства германскими вооруженными 
силами, был также передан ряд театров военных действий: Скандинавия, Северная 
Африка, Балканы, Запад и Италия. Подчиняясь непосредственно Гитлеру, ОКВ 
осуществляло руководство войсками на подведомственных ему театрах военных 
действий через Штаб оперативного руководства, который возглавлял 
генерал-полковник А. Йодль (1938-1945). Помимо германских частей и соединений, 
ОКВ через свои органы на местах участвовало в организации и руководстве 
иностранными добровольческими формированиями на вверенных ему фронтах. 

В состав ОКВ организационно входило Управление разведки и контрразведки, более 
известное как абвер. Его вторым отделом (им руководил генерал-майор Э. фон 
Лахузен{2} - 1939-1943), отвечавшим за диверсии и саботаж в тылу противника, 
также был создан ряд иностранных добровольческих формирований, имевших 
специфический разведывательно-диверсионный характер. 

Главным органом управления сухопутными войсками, а после нападения Германии на 
СССР и всеми сухопутными войсками на Восточном фронте, было Верховное 
командование сухопутных сил (ОКХ). Организационно в него входил Генеральный 
штаб сухопутных войск, в составе которого имелась группа генерал-инспекторов 
родов войск. 16 декабря 1942 г. при этой группе было создано Управление 
генерал-инспектора восточных войск (General der Osttruppen). Его начальником 
был назначен командир 23-й пехотной дивизии вермахта генерал-майор Г. Гельмих. 
Это управление должно было упорядочить процесс создания и использования 
добровольческих формирований из граждан СССР. В его задачи входило обучение 
новых подразделений: пехотных, инженерных, строительных батальонов, конных 
эскадронов и артиллерийских дивизионов. Однако оно не имело права вмешиваться в 
тактическое руководство добровольческими формированиями. В целях руководства 
процессом организации и подготовки добровольческих формирований на местах при 
каждом штабе группы армий создавался отдел генерал-инспектора восточных войск, 
подчиненный своему управлению только административно. 

В 1943 г. генерал Гельмих был заменен генералом-от-кавалерии Э. Кестрингом. А 
уже 1 января 1944 г. эта инстанция была переименована в Управление 
генерал-инспектора добровольческих формирований (General der Freiwilligen - 
Verbande). 

Формированиями вспомогательной полиции, которые находились под контролем 
военной администрации на оккупированных территориях, руководила другая 
инстанция, также входившая в состав ОКХ, - Управление начальника вооружений 
сухопутных войск и главнокомандующего армией резерва, который одновременно 
являлся и начальником тыла. С 1939 по 1944 г. этим управлением руководил 
генерал-полковник Ф. Фромм. Как начальнику тыла, ему непосредственно 
подчинялись командующие тыловыми районами групп армий и коменданты армейских 
тыловых районов, в подчинении у которых находилась указанная категория 
добровольческих формирований. 

Что касается иностранных добровольческих формирований, находившихся в структуре 
ВВС или ВМФ, то ими руководили: Верховное командование Люфтваффе (ОКЛ) и 
Верховное командование Кригсмарине (ОКМ). 

Войска СС (прилож. 2, рис. 2). С 17 июня 1936 г. рейхсфюрером СС и шефом 
германской полиции являлся Г. Гиммлер. Под его руководством до этого две 
самостоятельные организации были объединены в Корпус охраны государства. С 1934 
г. в системе СС стали создаваться военизированные "части усиления", которые 1 
июня 1940 г. были преобразованы в войска СС. 

Набором, подготовкой бойцов войск СС и руководством ими (в том числе и 
иностранными добровольцами в их составе) занимались следующие инстанции. 
Центральным ведомством всей организации СС было ее Главное управление, В его 
системе имелись: управление "Б", занимавшееся пополнением войск СС и 
регистрацией их членов, и управление "Ц", отвечавшие за их подготовку. С 1941 
по 1945 г. руководителем этой инстанции был СС-обергруппенфюрер Г. Бергер. 

Главное оперативное управление являлось центральной штаб-квартирой организации 
СС и осуществляло оперативный контроль над войсками СС. В его системе 
находились: управление "А", занимавшееся организацией и снабжением войск СС; 
управление "Б", отвечавшее за обучение командного состава войск СС; управление 
"Ц" - инспекция войск СС - орган, контролировавший работу предыдущих. С 1942 по 
1945 г. руководителем этой инстанции был СС-обергруппенфюрер Г. Юттнер. 

Полиция (прилож. 2, рис. 3). Как шефу германской полиции, Гиммлеру также 
подчинялось Главное управление полиции порядка, (возглавлявшиеся 
СС-оберстгруппенфю-рером и генералом-полковником полиции К. Далюге, 1936-1945). 
Это управление руководило всеми формированиями полиции порядка и частями войск 
СС, которые находились на территории, подконтрольной гражданской оккупационной 
администрации. На местах это руководство осуществлялось через фюреров СС и 
полиции. 

"Оценивая немецкую политику относительно... народов Европы, - пишет 
американский историк Т. Гунчак, - можно сделать вывод о том, что единой 
политики не существовало... Напрашивается мысль, что нацистская Германия не 
была монолитом. В то время как Гитлер и его гигантская политическая машина 
преследовали свои расистские цели, армия использовала все, что считала 
необходимым"{3}. 

Учитывая сказанное, можно сделать вывод, что процесс создания и использования 
иностранных добровольческих формирований не был одномерным явлением. 
Происходили изменения, которые оказывали на него существенное влияние. Эти 
изменения зависели от: 

- предвоенных планов нацистского политического руководства относительно 
будущего положения того или иного народа в системе "нового порядка"; 

- эволюции в германской внешней, национальной и оккупационной политике, которые 
находились в прямой зависимости от положения на фронтах войны; 

- взаимоотношений и противоречий между немецкими партийными органами, 
командованием вермахта и аппаратом СС. 

В связи с влиянием данных компонентов в процессе создания и использования 
иностранных добровольческих формирований можно выделить два этапа. Важной вехой,
 т.е. тем периодом, во время которого прямо или косвенно были приняты решения, 
повлекшие изменения в этом процессе, следует назвать события, происходившие с 
осени 1942 по осень 1943 г. Это прежде всего: Сталинградская битва (сентябрь 
1942 - февраль 1943 г.), разгром немцев в Северной Африке (май 1943 г.) и 
капитуляция Италии (сентябрь 1943 г.). Каждое из этих событий явилось 
поворотным моментом соответственно в немецкой "восточной", ближневосточной и 
балканской политике, а также повлияло на процесс создания и использования 
добровольческих формирований из народов данных регионов. 

На первом этапе создания иностранных добровольческих формирований 
политико-пропагандистские цели явно превалировали над военными. Это, по сути, и 
было самым главным. 

На втором этапе происходит если и не усиление роли военной стороны этого 
процесса, то, во всяком случае, ее уравнение в значении со стороной 
политической. Для этого этапа характерны следующие основные изменения. 

Уже в самом начале 1943 г. была предпринята попытка более широкого привлечения 
населения еще оккупированных государств и территорий к сотрудничеству с 
Германией, в том числе и к военному. При создании добровольческих формирований 
немцы в ряде случаев отошли от принципа добровольности в этом процессе. При 
поддержке местных коллаборационистских "правительств" ими были использованы 
различные степени призыва в воинские формирования населения оккупированных 
территорий. Так, в феврале - марте 1943 г. в Латвии и Эстонии был объявлен 
призыв на службу десяти, а в Литве шести возрастов. В начале 1944 г. то же 
самое произошло в Белоруссии, где был объявлен набор в Белорусскую краевую 
оборону (БКО). Однако эти акции зачастую не имели успеха. Например, в Литве на 
призывные пункты прибыло менее 20 % лиц, подлежащих освидетельствованию. 

Однако эти акции никак не мешали немцам называть иностранные формирования, 
которые все же удавалось организовать подобным образом, добровольческими. 

На этом этапе также произошли изменения в управлении и организации иностранных 
добровольческих формирований, связанные с изменениями в немецкой национальной 
политике. Прежде всего они заключались в укрупнении добровольческих 
формирований, которые имели однородный национальный состав. Если до 1943 г. 
самой крупной воинской единицей являлся полк (в крайнем случае дивизия), то 
сейчас начинается массовое формирование дивизий и даже корпусов из граждан 
стран как Западной, так и Восточной Европы. Именно в этот период были 
сформированы 15-й Казачий кавалерийский корпус, 162-я Тюркская пехотная дивизия,
 369-я, 373-я, 392-я германо-хорватские легионерские дивизии и др. 

Впоследствии, в конце 1944 - начале 1945 г. этот процесс получил свое 
военно-политическое развитие, и прежде всего в связи с изменениями в немецкой 
"восточной" политике. После провозглашения 14 ноября 1944 г. в Праге Комитета 
освобождения народов России (КОНР) была предпринята попытка объединить под 
эгидой его вооруженных сил все добровольческие формирования из граждан СССР. 
Однако большинство национальных лидеров отказалось пойти на такое соглашение с 
руководством КОНР, усмотрев в его инициативе желание русских националистов 
опять подчинить себе все остальные народы СССР. Вместо этого они при некоторой 
поддержке со стороны немцев провозгласили создание на основе "своих" 
"национальных" добровольческих формирований: "Национальной армии Туркестана", 
"Кавказской национально-освободительной армии", "Украинской национальной армии" 
и т. п. 

Последним по времени комплексом изменений в процессе создания и использования 
иностранных добровольческих формирований стало усиление в нем роли руководства 
СС. 

Во-первых, эти изменения характеризуются началом создания иностранных дивизий 
войск СС. Отойдя от "расового принципа" при наборе в эти войска, Гиммлер 
приказал принимать в них и представителей "низших рас". В результате были 
сформированы 22 дивизии из иностранных добровольцев: 9 - из граждан стран 
Западной и Северо-Западной Европы, 4 - из граждан стран Восточной и Центральной 
Европы, 3 - из граждан балканских государств, 6 - из граждан СССР. Кроме этого, 
из представителей последних были также сформированы 2 соединения дивизионного 
типа - Восточно-тюркское и Кавказское. Всего же к концу войны в этих дивизиях 
проходили службу около 340 тыс. человек (или 37 % от общего количества бойцов 
войск СС). 

Во-вторых, 20 июля 1944 г. Гитлер после покушения на него назначил Гиммлера 
начальником вооружений сухопутных войск и главнокомандующим армией резерва, а 
уже 26 августа все иностранные части и соединения сухопутных войск были 
переданы под управление командования войск СС. Эта мера позволила Гиммлеру 
подчинить себе остальные добровольческие формирования, не находившиеся до этого 
под его контролем. Правда, зачастую некоторые формирования так и оставались под 
командованием офицеров вермахта. Все их подчинение СС заключалось в присвоении 
им соответствующей номенклатуры (например, 950-й индийский моторизованный полк 
вермахта стал Индийским добровольческим легионом войск СС). Однако все части и 
соединения войск СС, до этого в оперативном отношении подчинявшиеся 
командованию вермахта, были переданы в личное распоряжение Гиммлера. 

Таким образом, с уверенностью можно сказать, что в течение Второй мировой войны 
в германских вооруженных силах прошли службу около 2 млн. иностранных граждан - 
большинство добровольно, остальные же - в результате различной степени 
призывных кампаний. Из -них (см. табл. 1): 

- граждане государств Западной и Северо-Западной Европы - около 195 тыс. 
человек; 

- граждане государств Восточной и Юго-Восточной Европы - около 300 тыс. 
человек; 

- советские граждане - 1,3-1,5 млн. человек; 

- арабы и индийцы - около 8-10 тыс. человек. Советские граждане и граждане 
балканских государств 

были наиболее массовым контингентом среди иностранных добровольцев. Это связано 
прежде всего с особенностями предвоенного политического режима в этих 
государствах, их национальной политикой, и тем, как после начала Второй мировой 
войны этим воспользовались немцы. 

Именно ошибки в национальной политике правящих режимов в СССР, на Балканах, 
Ближнем Востоке и в Индии послужили причиной создания мусульманских 
формирований в системе иностранных добровольческих формирований германских 
вооруженных сил. 

Политические предпосылки и условия создания мусульманских добровольческих 
формирований в годы второй мировой войны 

Классик немецкой военной мысли К. Клаузевиц писал: "Война в человеческом 
обществе... есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, 
продолжение политических отношений, проведение их другими средствами"{4}. 

Это определение войны подчеркивает производное значение военных событий от 
политических. Этого нельзя не учитывать и при рассмотрении вопроса о создании и 
использовании мусульманских частей в системе иностранных добровольческих 
формирований. 

Процесс создания и использования иностранных добровольческих формирований 
напрямую зависел от внешней, оккупационной и национальной политики нацистской 
Германии. В свою очередь изменения в германской национальной политике 
происходили под влиянием на нее тех или иных органов власти нацистского 
государства. При этом наиболее тесная зависимость прослеживается по линии 
"оккупационная - национальная политика". Внешняя же политика играла подчиненную 
роль, так как основным контингентом иностранных добровольческих формирований 
были граждане именно оккупированных государств и территорий. 

В целом немецкая оккупационная политика зависела от следующих факторов: 

- национального состава населения оккупированной территории; 

- того, какие немецкие органы осуществляли оккупацию на данной территории; 

- изменений на фронтах войны. 

Как только изменялся один из этих факторов, изменялась и вся оккупационная 
система, а ее руководители должны были пересматривать свои методы. Однако 
следует признать, что один из этих методов всегда оставался неизменным, он 
зависел от первого фактора и был тесно связан с немецкой национальной политикой.
 Это был метод использования тех противоречий, которые возникали из-за 
нерешенности национального вопроса в данном государстве. 

Основным принципом использования национальных противоречий как метода немецкой 
оккупационной политики являлось сознательное противопоставление национальных 
меньшинств того или иного оккупированного государства или территории 
государствообразующей нации (например, противопоставление некоторых народов 
СССР русским) или народов, недовольных своим подчиненным положением по 
отношению к какому-либо другому народу (например, противопоставление хорватов 
сербам в Югославии). Противопоставить же один народ другому можно было, наделив 
его какими-либо привилегиями, которых у другого народа не было. Это должно было,
 по мнению немецкого военно-политического руководства, обеспечить лояльность 
данного народа, сделать его пусть неравноправным, но все-таки союзником 
оккупантов. То есть склонить его к так называемому коллаборационизму, который 
представлял собой неоднозначное явление: он был политическим, экономическим{5} 
и военным. 

Военный коллаборационизм в данном случае - это и есть участие иностранных 
граждан в войне на стороне Германии в составе добровольческих формирований. 
Коллаборационизм военный был тесно связан и зависел от развития 
коллаборационизма политического, который заключался в сотрудничестве с 
оккупантами посредством участия в работе так называемых органов самоуправления 
при оккупационной администрации или в различных "национальных правительствах", 
"советах" и "комитетах" как на оккупированной территории, так и в самой 
Германии. 

Процесс создания и использования иностранных добровольческих формирований, так 
же как и процесс проведения Германией оккупационной политики, можно разделить 
на два этапа, характеристика и хронология которых уже была дана выше. 
Соответственно каждому из них применялся и метод использования национальных 
противоречий. В отличие от первого второй этап характеризовался широким 
применением политического и военного коллаборационизма. 

Таким образом, делает вывод историк из ФРГ К.Г. Пфеффер, "отношение германского 
правительства... к другим народам... имеет очень большое значение. Весьма 
распространенное убеждение, что немцы относились к другим народам, как правило, 
отрицательно, является неверным. В действительности же наше отношение было 
сильно дифференцированным"{6}. 

Именно неоднозначностью в подходе к использованию национального вопроса 
объясняется стремление немецкого военно-политического руководства привлечь на 
свою сторону народы, исповедующие ислам, использовать так называемый 
мусульманский фактор. Результатом же военно-политического развития этого 
процесса явилось создание и использование мусульманских частей в составе 
иностранных добровольческих формирований. 

Появление "мусульманского фактора" в экспансионистских планах Германии 
прослеживается еще с конца XIX - начала XX в. В этот период правительство 
кайзера Вильгельма II попыталось использовать освободительное движение арабских 
и других мусульманских народов против Великобритании и Франции. Присоединение к 
союзу этих государств Российской империи с ее многочисленным мусульманским 
населением побудило Германию не ограничиваться только Ближним и Средним 
Востоком. 

Так, в октябре 1898 г. Вильгельм II посетил Палестину и Сирию, где в Дамаске 
объявил себя другом турецкого султана и всех мусульман, что было с нескрываемой 
тревогой воспринято Англией, Францией и Россией. 

Апогеем сотрудничества кайзеровской Германии с мусульманским миром в этот 
период стало участие Османской империи в Первой мировой войне на стороне блока 
Центральных держав. Следует отметить, что в это время вся антироссийская 
германская пропаганда шла через Стамбул, а также Иран и Афганистан. 

В период после заключения между Советской Россией и Германией Брестского мира 
(март 1918 г.) последняя, используя центробежные тенденции в бывшей Российской 
империи, попыталась закрепиться в Крыму и на Кавказе регионах с многочисленным 
мусульманским населением. Осуществить эти планы Германии помешало поражение в 
Первой мировой войне. 

С конца XIX в. еще одним "местом приложения" усилий Германии по проведению 
своей "мусульманской политики" являлись Балканы - "пороховой погреб" Европы. 
Имея очень выгодное геополитическое положение, этот регион всегда был особенно 
притягателен для великих держав. Пытаясь добиться здесь своего господства, они 
использовали очень мощный "детонатор", который еще с XV в. был подведен к 
балканскому "пороховому погребу" - этнические, а главное религиозные 
противоречия между православными сербами, боснийскими и албанскими мусульманами 
и католиками-хорватами. Кроме того, Балканы являлись для Германии как бы 
"мостом стратегического назначения", который должен был обеспечить ей связь с 
Турцией - ее союзником в надвигавшейся Первой мировой войне. 

Таким образом, можно определить следующие приоритетные направления в германской 
"мусульманской политике". Это: 

- Ближний и Средний Восток, с перспективой проникновения в Индию; 

- Балканский регион; 

- южные районы Российской империи (впоследствии СССР), с перспективой 
проникновения в Среднюю Азию. 

С приходом в январе 1933 г. к власти в Германии нацистов "мусульманский фактор" 
в ее внешней политике получил новый, еще более сильный импульс. С началом же 
Второй мировой войны его использование было возведено в ранг государственной 
политики. Однако в вышеуказанных регионах с проживающим там мусульманским 
населением этот процесс протекал не одинаково. В каждом из них он имел свои 
особенности, которые надо учитывать при рассмотрении политических предпосылок и 
условий создания мусульманских формирований в германских вооруженных силах. 

Ближний и Средний Восток, а также Индия со своими богатыми нефтяными 
месторождениями и другими природными богатствами уже с конца XIX в. являлись 
предметом спора между ведущими европейскими государствами: Великобританией и 
Францией, с одной стороны, и Германией - с другой. Придя в 1933 г. к власти, 
правительство национал-социалистов в ближневосточном вопросе придерживалось тех 
же принципов, что и кайзеровская Германия. 

После же начала разработки в июле 1940 г. плана "Барбаросса", ближневосточный 
регион приобрел еще и военное значение как стратегический плацдарм для выхода с 
тыла в советское Закавказье с последующим соединением с войсками, наступавшими 
из европейской части СССР. 

Пытаясь проникнуть в Северную Африку, на Ближний Восток и в Индию, Германия 
использовала старый прием - поддержку местных национально-освободительных 
движений в борьбе против англо-французских колонизаторов. Поэтому к 1941 г. 
была резко усилена идеологическая обработка населения в странах Ближнего и 
Среднего Востока, а также в Индии. 

Одновременно немецкая агентура в этих регионах пыталась установить контакт с 
самыми различными враждебно настроенными к англичанам и французам группами и их 
лидерами, надеясь сделать их орудием своей политики. Одним из таких лидеров был 
великий муфтий Иерусалима Хаджи Мухаммед Амин аль-Хусейни, избранный на этот 
пост в 1921 г. Как пишет современный немецкий исследователь Г. Концельман, 
именно муфтий был тем человеком, который "...нашел слова, необходимые для того, 
чтобы мобилизовать мусульманское самосознание (и не только в Палестине). Ему и 
его сторонникам удалось создать Значительные трудности для британского 
управления Протекторатом (Палестиной)"{7}. 

Претендуя на роль единоличного лидера, аль-Хусейни пытался создать основу для 
арабского государства после ухода англичан из Палестины. Для этого в 1936 г. он 
организовал Высший арабский комитет (ВАК). Этот орган потребовал от англичан 
немедленного запрета на дальнейший въезд евреев в Палестину. Англичане ответили 
отказом и преследованием членов комитета. Великий муфтий, переодевшись нищим, 
бежал в Бейрут, а затем в Багдад. 

Годы изгнания муфтий использовал для упрочнения контактов с Германией, которые 
были установлены им еще в 30-е гг. Так, находясь в Багдаде, 20 января 1941 г. 
великий муфтий написал Гитлеру письмо о решении арабов развернуть борьбу против 
Англии, если им будет гарантирована материальная и моральная поддержка. 

8 апреля 1941 г. по поручению Гитлера ему ответил статс-секретарь МИДа Э. фон 
Вайцзекер. В его письме было дано согласие на финансовую и военную помощь и 
даже на поставку оружия, если найдутся пути его доставки. 

В ночь с 29 на 30 апреля 1941 г. произошли события, показавшие, что такие пути 
вскоре могут быть найдены. В ответ на ввод английских войск в Ирак его 
премьер-министр Рашид Али аль-Гайлани начал против них военные действия, 
положив начало так называемой 30-дневной войне. Одновременно с разрывом 
отношений с Англией иракское правительство обратилось к Гитлеру с просьбой об 
оказании военной помощи, на первое время в виде авиации. 

С целью планомерного развития деятельности по оказанию помощи Ираку (включая и 
военные средства) ОКБ 23 мая 1941 г. издало специальную директиву № 30 под 
заглавием "Средний Восток". Эта директива была разработана группой генералов 
Штаба оперативного руководства ОКБ и подписана Гитлером. В ней была высказана 
решимость Гитлера "способствовать развитию операций на Ближнем Востоке путем 
поддержки Ирака". Главная ценность последнего для Германии заключалась в том, 
что через Ирак можно было проникнуть в этот регион и закрепиться там. 

Поэтому в целях координации всех мероприятий на Ближнем и Среднем Востоке был 
создан специальный орган - Особый штаб "Ф" (Sonderstab F) - под руководством 
генерал-майора авиации Г. Фельми. Этот штаб должен был обладать статусом 
германской военной миссии в Ираке, и в его задачи входило руководство 
диверсионной деятельностью, агентурной разведкой и т.п. Однако главным 
направлением в его работе было формирование и обучение специальных частей, 
созданных из коренных народов Ближнего и Среднего Востока, с их последующим 
использованием в этих регионах (в исторической литературе эти части получили 
общее название Арабского легиона). 

Однако все эти меры не смогли помочь Ираку. Уже 29 мая война была окончена. 
Правительство во главе с аль-Гайлани, а также находившийся в это время в Ираке 
великий муфтий скрылись в Иране, а в середине 1941 г. перебрались в Берлин. Там 
бывший премьер-министр Ирака стал высказывать претензии на лидерство в арабском 
мире, что, конечно, не могло вызвать одобрения со стороны аль-Хусейни и 
способствовать их взаимной поддержке в дальнейшем. 

Тем не менее сначала германское правительство придавало первостепенное значение 
сотрудничеству муфтия и аль-Гайлани, и в первую очередь потому, что при 
вторжении в арабский регион оно рассчитывало с их помощью оказать влияние на 
вождей местных племен и создать противовес английской пропаганде. 

Кроме того, при их содействии германское правительство стремилось в странах 
арабского Востока установить тесные контакты с лидерами местных правительств и 
главами мусульманского духовенства, используя в своих целях антибританские 
настроения последних. В частности, аль-Гайлани и великий муфтий готовили в 
Германии почву для создания "иракско-арабской армии", которая должна была 
действовать под руководством ОКБ и командованием германских офицеров. Для этого 
от имени Гитлера им было передано, что в соответствии с директивой ОКБ № 30 они 
могут считать Арабский легион, который предполагалось создать при штабе "Ф", 
ядром этой будущей армии. Со временем в нее планировалось включить три иракские,
 одну сирийскую и одну трансиорданскую дивизии. 

28 ноября 1941 г. в Берлине состоялась встреча между Гитлером и аль-Хусейни. 
Стремясь добиться согласия на провозглашение Германией декларации, которая бы 
гарантировала независимость арабским странам, муфтий предложил сформировать 
Арабский легион и включить его в состав вермахта для совместной борьбы против 
Англии. В декларации Гитлер отказал, а вот к созданию легиона отнесся с 
интересом, так как это соответствовало задачам, поставленным в директиве № 30. 

В начале декабря 1941 г. аль-Гайлани встретился с главой МИДа И. фон 
Риббентропом. Он так же, как и муфтий, выпрашивал декларацию, а для себя лично 
признание премьер-министром Ирака. Ему было отказано. Однако 22 декабря 
Риббентроп все же подписал и вручил ему письмо, в котором заверял о готовности 
как можно скорее "обсудить условия будущего сотрудничества между Ираком и 
Германией". 

4 января 1942 г. генерал Фельми посетил муфтия и аль-Гайлани. Последний выразил 
желание заключить соглашение о "германо-иракском военном сотрудничестве". После 
переговоров был составлен проект этого соглашения. Аль-Гайлани и муфтий 
рассчитывали, что при вступлении вермахта в "арабское пространство" почти вся 
иракская армия (3 дивизии) присоединится к нему. Еще одну-две дивизии можно 
будет сформировать из арабских добровольцев в Сирии. Они надеялись и на племена 
зоны Персидского залива, среди которых, по их мнению, можно было завербовать 10 
тыс. человек, "готовых сотрудничать с германскими войсками". Надежные кадры 
дивизий и соответственно кадры младших командиров для них должны были 
"создаваться целенаправленно уже теперь, путем формирования Арабского легиона". 


Аль-Гайлани и муфтий обязывались поставлять для легиона людские ресурсы. Все 
остальные задачи брал на себя Особый штаб "Ф". 

Однако в этих проектах ни слова не говорилось о руководящей роли кого-либо из 
арабских лидеров, что особенно беспокоило аль-Хусейни. Кроме того, именно в 
этот период (апрель - июнь 1942 г.) взаимная неприязнь между ним и аль-Гайлани, 
возникшая еще во время их совместного пребывания в Багдаде, переросла в открыто 
враждебные взаимоотношения. Эта вражда между двумя арабскими лидерами 
отражалась и на положении созданного к этому времени при Особом штабе "Ф" 
"германо-арабского учебного подразделения". Аль-Гайлани, например, не 
соглашался сотрудничать с этим подразделением без подписания военного 
соглашения с Германией. 

Серьезные преграды создавала и позиция, которую занял летом 1942 г. муфтий. 
Имея в виду его неуступчивость, Гитлер как-то сказал: "...наш союзник в этом 
регионе (на Ближнем Востоке. - О.Р.) - великий муфтий - при всем при том, что 
он ярый защитник своей нации, в политике всегда исходит из реальных интересов 
арабов, а не руководствуется какими-то нелепыми фантазиями"{8}. 

В результате, не получив от Германии реальной поддержки в своем стремлении к 
единоличному лидерству в арабском мире, муфтий прекратил для нее вербовку 
арабов и занялся в основном вопросами пропаганды идей исламского 
фундаментализма. 

Таким образом складывалась ситуация вокруг планов по созданию арабских 
добровольческих формирований. 

Политическая ситуация вокруг создания индийских добровольческих формирований в 
германских вооруженных силах складывалась похожим образом, так как и здесь 
немецкое военно-политическое руководство попыталось использовать 
освободительное движение народов Индии против Англии и привлечь к 
сотрудничеству некоторых его лидеров. 

Одним из таких прогермански настроенных лидеров и, пожалуй, единственным такого 
масштаба, как аль-Гай-лани или аль-Хусейни, был бывший президент Индийского 
национального конгресса, адвокат из Калькутты Субхас Чандра Бос, известный 
деятель индийского национально-освободительного движения, вклад которого в это 
движение весьма своеобразен и противоречив. 

Исходя из прямолинейного принципа "враг Англии - друг Индии", он полагал, что 
Вторая мировая война создала уникальную возможность для Индии добиться свободы. 
Поэтому 17 января 1941 г. Бос бежал из-под надзора британских властей и при 
помощи абвера достиг советско-афганской границы. А уже в начале апреля 1941 г. 
он через Москву прибыл в Берлин. Здесь почти сразу же в его распоряжение была 
предоставлена радиостанция в Науэне, откуда он начал радиопередачи для 
немецкого населения, в которых знакомил его с идеями индийского 
национально-освободительного движения. Позывными этой радиостанции стали слова 
"Свободная Индия" ( "Azad Hind"). 

19 мая 1941 г. МИД Германии подготовил проект декларации по Индии. Этот проект, 
писал советский исследователь Х.М. Ибрагимбейли, "являлся результатом 
лихорадочной деятельности Боса и того усердия, которое в Берлине проявили немцы 
в оказании помощи оружием и инструкциями перевороту в Ираке под руководством 
аль-Гайлани"{9}. 

Следует сказать, что как в отношении Ближнего Востока, так и Индии Гитлер 
неохотно предпринимал подобные шаги. Он считал, что не следует лишний раз 
распылять силы пред решающим моментом - началом операции "Барбаросса". 

Тем не менее не без поддержки Гитлера Бос стал называть себя "лидером 
индийского правительства в изгнании" и "президентом Индийского национального 
конгресса". Однако в его планы входила более активная деятельность, чем просто 
пропаганда, - участие в боевых действиях против Англии на стороне Германии. Для 
этого он предлагал немцам сформировать Индийский легион, который со временем 
должен был стать ядром Индийской национальной армии. 

В декабре 1941 - январе 1942 г. в Германии началось создание подобного 
формирования из военнопленных-индийцев, захваченных во время боев в Северной 
Африке. 

Вскоре неудачи Германии под Сталинградом и в Северной Африке сделали 
невозможным ее проникновение в Индию. Однако в Бирме армия союзницы Германии - 
Японии стояла практически у самых границ Индии, собираясь их перейти. Поэтому, 
рассчитывая получить в лице Боса надежного союзника, японское правительство 
через своего посла в Германии генерала Ошиму признало его лидером индийского 
национально-освободительного движения и предложило сформировать под 
покровительством Японии своего рода "правительство в изгнании" и его 
"вооруженные силы". Бос согласился и 9 февраля 1943 г. отбыл на подводной лодке 
в Японию, куда и прибыл летом 1943 г. 

Что же касается дальнейшей политики Германии по созданию и использованию 
индийских добровольческих формирований, то с отъездом Боса она фактически 
прекратилась. 

На протяжении всей своей истории Балканы считались "пороховым погребом" Европы. 
Исторически так сложилось, что начиная с XV в., после завоевания Балкан 
Османской империей, они стали границей между христианским и исламским миром. 
Поэтому любой конфликт сразу же приобретал здесь религиозную окраску, на чем 
всегда играли те, кто стремился установить свою гегемонию в этом регионе. 
Особенно преуспела в подобной политике нацистская Германия, одним из 
инструментов оккупационной политики которой в балканских государствах было 
создание и использование добровольческих формирований из местных мусульман. 

На Балканах имеются два основных региона компактного проживания мусульман: 
Албания (на 1941 г. - около 70 % населения) и бывшая Югославия (на 1941 г. - 11 
% населения). Причем в Югославии они проживали в четырех областях: на севере и 
юго-востоке Боснии и Герцеговины (около 30 %), северо-востоке Черногории (в так 
называемой области Санджак - около 21 %), на юге Сербии (в области Косово и 
Метохия - около 70-75 %) и на северо-западе Македонии (25-35 %). Эти области в 
Югославии связаны между собой и представляют как бы единый комплекс, поэтому 
мусульманское население здесь является преобладающим. 

Перед началом и в ходе Второй мировой войны все эти регионы были оккупированы 
Германией и ее союзницей по Тройственному пакту - Италией, что наложило 
отпечаток на оккупационную политику здесь и на процесс создания и использования 
формирований из балканских мусульман. 

В ночь на 6 апреля 1941 г. немецкие войска, поддержанные итальянскими и 
венгерскими войсками, вторглись в Югославию. Через 12 дней после начала войны 
пал Белград, а югославская армия капитулировала. 

Первой мерой оккупантов на югославской территории было ее расчленение, 
насильственное изменение государственных и региональных границ, аннексия ряда 
экономически важных областей и районов. 

Раздел Югославии был спланирован еще до начала войны, однако эти планы 
дополнялись и в ходе ее. Основными документами, определяющими порядок этого 
раздела, а также взаимоотношения и обязанности оккупирующих держав, были "Общий 
план организации управления на югославской территории" от 6 апреля 1941 г. и 
"Временное соглашение по разделу Югославии" от 12 апреля. 

Еще накануне капитуляции Югославии И. фон Риббентроп пригласил в Вену на 21-22 
апреля министра иностранных дел Италии Г. Чиано для обсуждения вопроса о 
разделе Югославии. На этой встрече были выработаны окончательные принципы 
оккупационной политики держав "Оси" в Югославии и определены сферы их влияния. 
В результате вышеуказанные районы Югославии с проживающим там мусульманским 
населением оказались в следующих зонах оккупации: 

- Санджак был оставлен в составе оккупированной Италией Черногории, за 
исключением одного уезда, который был передан оккупированной немцами Сербии; 

- большую часть Косово и Метохии оккупировала Италия. Немцы оставили за собой 
только один район этой области - Трепчу; 

- Западная Македония была передана Италии, тогда как большую часть этой области 
оккупировала Болгария; 

- 10 апреля 1941 г. в Загребе было провозглашено Независимое государство 
Хорватия (НГХ), в состав которого были включены собственно хорватские земли, а 
также Босния и Герцеговина. Несмотря на то что Хорватия была объявлена 
суверенным государством, на ее территории временно оставались немецкие и 
итальянские войска, между которыми 24 апреля 1941 г. была специально 
установлена демаркационная линия, которая проходила почти посередине территории 
НГХ. При этом большая часть южной Боснии и Герцеговины оказалась в сфере 
влияния Германии. 

Летом 1941 г. была сформирована немецкая оккупационная администрация на 
территории Югославии. 9 июня 1941 г. ОКВ подписало директиву № 31 о создании на 
"занятой территории Балкан ясного и единого порядка подчинения...", а также об 
учреждении должности "командующего войсками вермахта на Юго-Востоке". На эту 
должность был назначен генерал-фельдмаршал В. Лист{10}, командовавший 
германскими войсками во время Балканской кампании. Согласно директиве № 31, 
этот командующий (подчиненный затем непосредственно Гитлеру) являлся высшим 
представителем вермахта на Балканах, который должен был осуществлять 
исполнительную власть во всех занятых Германией областях. 

Командующему войсками вермахта на Юго-Востоке были непосредственно подчинены: 
командующий войсками вермахта и наместник в Сербии и командующий войсками 
вермахта и уполномоченный генерал в Хорватии. В подчинении каждого из этих 
генералов находились органы оккупационной администрации на местах: областные, 
окружные и местные комендатуры. 

Вопросами обеспечения порядка на оккупированных территориях занимались 
соответственно главные фюреры СС и полиции Сербии и Хорватии. В 
административном отношении они подчинялись рейхсфюреру СС Гиммлеру, а в 
оперативном - соответствующим генералам-наместникам в Сербии и Хорватии. 
Полицейская власть на местах осуществлялась посредством подчиненных им 
областных комендатур и полицейских участков. 

Таким образом, в захваченных районах Югославии немцы установили режим военной 
оккупационной администрации. 

В отличие от немецкой зоны оккупации Италия в своей зоне установила гражданскую 
администрацию. Так, всю свою часть Косово, а также населенную в основном 
албанцами западную Македонию Италия 12 августа 1941 г. формально передала 
Албании, которая с апреля 1939 г. находилась с ней в "личной унии". Все эти 
территории были объявлены "Великой Албанией" и управлялись сначала Высшим 
гражданским комитетом, а потом - итальянским Министерством освобожденных 
областей через органы на местах - префектуры, подпрефектуры и коммуны. Однако 
реальная власть здесь находилась в руках королевского наместника в Албании 
генерала Ф. Якомони. 

В Черногории и Санджаке вся власть находилась в руках сформированного 28 апреля 
1941 г. Высшего гражданского комиссариата во главе с итальянским полномочным 
министром С. Маццолини. 

Сразу же после раздела Югославии и установления там оккупационного режима и 
немцы, и итальянцы стали привлекать местное население для службы в 
добровольческих формированиях. Причем итальянцы делали это на основе воинской 
повинности, а немцы - на добровольной основе. 

В 1942-1943 гг. произошел коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Одним 
из его последствий стало ослабление прогерманской коалиции и стремление Италии 
выйти из войны, которое особенно усилилось после высадки англо-американских 
войск на Сицилии (август - сентябрь 1943 г.). 

Поэтому, не рассчитывая на стойкость своего итальянского союзника, немецкое 
верховное командование 30 августа 1943 г. разослало подчиненным военным 
инстанциям план под кодовым названием "Ось" ( "Achse"), Согласно этому плану 
предполагалось овладеть Италией (включая все оккупированные ею территории) и 
как можно скорее разоружить итальянские войска и входящие в их состав 
добровольческие формирования, кроме тех, которые согласятся продолжать войну на 
стороне Германии. Вечером 8 сентября ОКБ отдало приказ о немедленном выполнении 
операции "Ось". 

Заняв итальянскую оккупационную зону в Югославии, а также Албанию, немецкое 
командование распространило на нее и систему своей оккупационной администрации. 


Так, в Черногории была создана областная комендатура, которая подчинялась 
командующему войсками вермахта и уполномоченному генералу в Албании. I ноября 

1943 г. она была переподчинена непосредственно командующему войсками вермахта 
на Юго-Востоке, а в мае 1944 г. реорганизована в штаб командующего войсками 
вермахта и уполномоченного генерала в Черногории. Для осуществления полицейской 
власти в столице Черногории - Цетинье была учреждена полицейская дирекция 
Черногории, подчиненная главному фюреру СС и полиции Сербии. В ее компетенцию 
входила также и полицейская служба в Санджаке. 

8 сентября 1943 г. в связи с уходом итальянцев немецкие войска вступили в 
Албанию. Последний премьер-министр проитальянского правительства Албании бежал 
из страны, которая была передана под управление немецкой военной администрации 
в лице командующего войсками вермахта и уполномоченного генерала в Албании. 
Полицейская власть была сосредоточена в руках главного фюрера СС и полиции 
Албании СС-обергруппенфюрера И. Фитцхума. 

Немецкие власти официально провозгласили, что выступают "за независимую и 
свободную Албанию" и пришли сюда как "освободители албанского народа от 
итальянского ига". Поэтому уже в октябре 1943 г. по немецкой инициативе было 
созвано Народное собрание, провозгласившее о разрыве унии Албании с Италией и 
ее государственной независимости. 

10 октября было сформировано албанское правительство - так называемый 
Регентский совет, в который вошли албанские деятели, не сотрудничавшие с 
итальянцами или коммунистами, - М. Фрашери, Ф. Дипра, Л. Носи и А. Харапи. 
Новое правительство провозгласило нейтралитет Албании в войне. 

В Германии было объявлено, что Албания является не оккупированной, а 
"дружественной страной". Поэтому германские войска в Албании считались не 
оккупационными, а союзными вооруженными силами. В действительности же албанское 
правительство полностью находилось под контролем якобы не существовавшей 
германской военной администрации. 

24 сентября 1943 г. уполномоченный германского правительства при командующем на 
Юго-Востоке Г. Нойбахер заявил, что Германия признает "Великую Албанию". Таким 
образом, предполагалось, что после окончания войны Косово, Метохия и Западная 
Македония останутся в составе Албании. На этом основании представители 
албанского Регентского совета возглавили в этих регионах административный 
аппарат. Например, в Косово был сформирован Исполнительный комитет 
правительства Албании. 

Наряду с тем, что до середины 1943 г. немцы осуществляли оккупационную политику 
на Балканах совместно с итальянцами, другим важным моментом в процессе создания 
и использования здесь мусульманских формирований была ситуация, сложившаяся 
вокруг мусульманского населения Боснии и Герцеговины, входивших в состав НГХ. 

На протяжении всего периода оккупации Балкан отношения между правительством НГХ 
и представителями Германии и Италии неуклонно осложнялись из-за политики 
последних, направленной на вербовку граждан этого государства в свои 
вооруженные силы. 

Естественно, что все проживавшие на территории НГХ мусульмане считались наравне 
с хорватами полноправными гражданами этого государства. Такому "мирному 
сосуществованию" представителей двух, казалось бы, враждебных религий 
способствовало то, что их объединяла общая ненависть к православным сербам, 
имеющая глубокие исторические корни. 

Есть свидетельства, что еще задолго до войны находившаяся у власти в Хорватии в 
1941-1945 гг. организация усташей установила прочные связи с лидерами 
боснийских мусульман-сепаратистов. После провозглашения НГХ 10 апреля 1941 г. в 
Загребе было сформировано временное правительство независимой Хорватии - 
Хорватское государственное руководство, в состав которого вошел один 
представитель от боснийских мусульман - И. Муфтич. 

16 апреля 1941 г. после прибытия в Загреб руководителя организации усташей А. 
Павелича было сформировано первое Хорватское государственное правительство. Его 
председателем стал сам Павелич, а заместителем последнего - боснийский 
мусульманин О. Куленович. В дальнейшем на пост вице-президента правительства 
назначался исключительно мусульманин. Считалось, что на этом месте он 
представляет интересы всех мусульман НГХ. 

Уже в ходе войны в своем стремлении добиться поддержки основной массы 
боснийских мусульман заместитель Павелича М. Будак заявил, что хорваты 
принадлежат к двум вероисповеданиям - католичеству и исламу. "НГХ, - сказал он 
в одном из своих выступлений, - является исламским государством повсюду, где 
только люди исповедуют мусульманскую веру"{11}. 

В результате такой политики мусульмане НГХ были признаны правительством усташей 
"исповедующими ислам хорватами" со всеми вытекающими из этого статуса правами и 
обязанностями. На этом основании они подлежали призыву в вооруженные силы НГХ 
на тех же условиях, что и хорваты-католики. 

Поэтому, когда в феврале 1943 г. Гиммлер отдал приказ о создании из боснийских 
мусульман новой дивизии войск СС, Павелич отнесся к этому крайне подозрительно. 
Хорошо зная методы и принципы немецкой национальной политики, писал английский 
историк Г. Уильямсон, он "заподозрил Гиммлера в... плане, имевшем целью 
натравить мусульман на католиков-хорватов и дестабилизировать обстановку в 
хорватском государстве"{12}. 

В первую очередь Павелич опасался возникновения мусульманского сепаратизма в 
НГХ, а также, что было более вероятным, дезертирства мусульман из рядов 
хорватских вооруженных сил с целью попасть в "свою" мусульманскую дивизию, хоть 
и под немецким командованием. Однако Гиммлер оставил все протесты Павелича без 
внимания, что еще более осложнило обстановку на Балканах. 

Готовя войну против Советского Союза, руководство Германии рассматривало его 
как "искусственное и рыхлое объединение" огромного числа наций, как "этнический 
конгломерат, лишенный внутреннего единства". Поэтому одной из главных задач 
германского военно-политического руководства после начала войны с СССР было 
разрушение его как многонационального государства путем привлечения на свою 
сторону представителей нерусских народов и национальных меньшинств. При этом 
нацисты считали, пишет современный российский историк И. Гилязов, что "для 
борьбы с большевизмом стало возможным привлечь на свою сторону многочисленные 
мусульманские народы Советского Союза", на сотрудничество с которыми делалась 
особая ставка{13}. 

Одним из способов осуществления такого сотрудничества стало создание 
"национальных" добровольческих формирований из тюркских и кавказских народов 
СССР (т.е. военный коллаборационизм). 

Военный коллаборационизм напрямую зависел от развития политического 
сотрудничества населения с оккупационными властями. В основе этого 
сотрудничества лежали в целом те же причины, что и в других оккупированных 
Германией государствах. Однако в СССР оно имело ряд особенностей, которые 
заключались в следующем. 

Во-первых, если на Балканах власть принадлежала военной оккупационной 
администрации при практически полном отсутствии каких-либо гражданских 
оккупационных учреждений, то на оккупированных территориях СССР одновременно 
сосуществовали военная, гражданская и полицейская администрации. Все эти три 
формы администрации, естественно, должны были сотрудничать между собой. Однако 
на деле это сотрудничество было пронизано непримиримым соперничеством. Каждая 
из этих администраций на местах и их руководство в Берлине претендовали на свою,
 единственно правильную, концепцию национальной политики. 

Во-вторых, в процессе проведения оккупационной политики на территории СССР 
немаловажную роль сыграл и тот факт, что немцам перед началом войны так и не 
удалось создать здесь дееспособную "пятую колонну" по примеру Западной или 
Юго-Восточной Европы. Поэтому уже в ходе войны им пришлось приспосабливать свои 
довоенные взгляды на национальный вопрос в СССР под конкретные условия и 
несколько корректировать методику его использования. 

Рассмотрим каждую из указанных форм оккупационной администрации. 

Структура сферы военной оккупации была принципиально установлена "Особыми 
указаниями по обеспечению, часть Ц" от 3 апреля 1941 г. В соответствии с ними 
все советские области, находившиеся под управлением военной администрации, были 
разделены на три зоны: 

1) непосредственный район боевых действий, где командиры дивизий и корпусов и 
подчиненные им войска фактически сами являлись исполнительной властью по 
отношению к гражданскому населению; 

2) находившийся за ним на глубине примерно от 20 до 50 км тыловой армейский 
район, в котором для каждой армии назначался специальный комендант; 

3) тыловой район групп армий, начальником которого назначался один из 
командиров корпусов. 

17 июля 1941 г. Гитлер подписал приказ о введении гражданского управления в 
оккупированных "восточных областях". Согласно этому приказу было создано 
Министерство оккупированных восточных областей, которое возглавил А. Розенберг, 
прибалтийский немец, хорошо владевший русским языком. 

20 июля 1941 г. в Берлине состоялось совещание высшего военно-политического 
руководства Германии, на котором Розенберг представил Гитлеру план будущего 
административно-политического устройства территории бывшего СССР. По этому 
плану предполагалось создать пять административных единиц - реихскомиссариатов: 
"Московия" (центральные области России), "Остланд" (Прибалтика и часть 
Белоруссии), "Украина" (большая часть собственно Украины и Крым), "Кавказ" 
(Северный Кавказ, Закавказье и Калмыкия) и "Туркестан" (Средняя Азия, Казахстан,
 Поволжье и Башкирия). Причем два последних только недолгое время должны были 
иметь статус реихскомиссариатов: позже их предполагалось объявить имперскими 
протекторатами, с относительно широким самоуправлением и собственными 
вооруженными силами. 

Однако вследствие провала планов "молниеносной войны" против СССР удалось 
создать только два рейхскомиссариата - "Остланд" и "Украина". Они начали 
функционировать 1 сентября 1941 г. 

Таким образом, главным творцом оккупационной и национальной политики на 
территории СССР и тем, кто претендовал на первенство в проведении этой политики,
 стал А. Розенберг. Основной задачей Розенберг считал умение "подхватить и 
использовать стремление к свободе нерусских народов СССР и придать им 
определенные государственные формы, то есть органически выкроить из огромной 
территории Советского Союза государственные образования и восстановить их 
против Москвы..."{14}. 

Наконец, согласно приказу Гитлера от 17 июля 1941 г. на рейхсфюрера СС Гиммлера 
было возложено "полицейское обеспечение восточных территорий". Последний 
назначал главных фюреров СС и полиции, являвшихся высшими полицейскими 
чиновниками в рейхскомиссариатах (им же, по согласованию с военной 
администрацией, подчинялись также силы СС и полиции, действовавшие в тыловых 
районах групп армий). Хотя фюреры СС и полиции формально подчинялись 
рейхскомиссарам или находились в оперативном подчинении начальников тыла армий 
и групп армий, реальную власть над ними имел только Гиммлер. 

Со временем каждая из ветвей немецкой оккупационной администрации стала так или 
иначе привлекать к сотрудничеству местное население. 

В политической сфере это было выражено в создании и функционировании органов 
так называемого местного самоуправления: сельских, районных и городских 
управлений. Их соответственно возглавляли старосты, начальники районного 
управления и бургомистры. Эти органы создавались сразу же по установлении на 
данной территории немецкой военной или гражданской администрации. Однако нельзя 
сказать, что они были инструментами немецкой национальной политики. Скорее, они 
представляли собой пропагандистские инструменты, при помощи которых оккупанты 
стремились создать впечатление, что местное население сотрудничает с ними. 

Поэтому основным инструментом при использовании национального вопроса в 
оккупационной политике стали "национальные комитеты" или их всевозможные 
модификации. Они должны были представлять интересы данного национального 
меньшинства или народа перед оккупационной администрацией и одновременно играть 
роль противовеса органам местного самоуправления. 

Немецкий историк К.Г. Пфеффер отмечал, что "немецкие фронтовые войска и служба 
тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого 
времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не 
помогала немецким войскам"{15}. 

С этим утверждением приходится согласиться. К началу 1940-х гг. в Советском 
Союзе не было недостатка в недовольных и несогласных, чьи настроения мог 
использовать дальновидный и осмотрительный враг. Чтобы понять это, достаточно 
обратиться к предыдущему периоду истории страны. Среди всего прочего, надо 
признать, что национальные противоречия, как провозглашали коммунисты, не 
только не исчезли, но и отчасти разгорелись с новой силой вследствие 
предвоенных репрессий. Что же касается ряда мусульманских народов СССР, то у 
них эти противоречия (и прежде всего с русскими) были обусловлены еще и 
исторически. Начало войны Германии с СССР привело к обострению этих 
противоречий. Как правило, они выражались в следующем. 

По словам генерал-фельдмаршала Э. фон Манштейна, командующего 11-й немецкой 
армией, войска которой в октябре - ноябре 1941 г. оккупировали Крым - первый 
крупный регион с компактно проживавшим здесь мусульманским населением, - 
"татары сразу же встали на нашу сторону. Они видели в нас своих освободителей 
от большевистского ига, тем более что мы уважали их религиозные обычаи..."{16}. 


Кроме того, еще до захвата немцами Крыма, в октябре 1941 г., появились первые 
свидетельства того, что крымские татары начали дезертировать из действующей 
армии, скрываясь в своих деревнях. Уже в самом начале Крымской кампании немцев 
татары выступали в немецких частях в качестве проводников, "проводили их в 
обход и наперерез" отступавшим советским войскам. В ряде случаев имели место 
нападения на отступавшие советские части, а также разграбления партизанских 
продовольственных баз, созданных перед войной. 

После оккупации большей части Крыма немцы повели открытую политику заигрывания 
с татарским населением, используя националистические настроения и создавая для 
него ряд материальных преимуществ перед остальными народами Крыма. 
Оккупационные власти во многих случаях не подвергали репрессиям комсомольцев и 
коммунистов-татар, а разъясняли им, что они ошибались, а теперь с оружием в 
руках должны исправить свои ошибки, активно сотрудничая с новой властью. 

Одной из форм такого сотрудничества стало создание мусульманских татарских 
комитетов. Так, уже в конце декабря 1941 г. в Бахчисарае при поддержке немцев 
был создан первый Мусульманский комитет, а затем на его основе комитет в 
Симферополе. По замыслу его основателей - председателя Д. Абдурешидова и двух 
его заместителей, И. Керменчиклы и О. Меметова, - этот комитет должен был 
представлять всех крымских татар и руководить всеми сферами их жизни. Однако СД 
сразу же запретила им называть комитет "крымским", оставив в его названии 
только слово "симферопольский". В этом качестве он должен был служить только 
примером районным мусульманским комитетам, которые стали создаваться в других 
городах и населенных пунктах Крыма в январе - марте 1942 г. 

Организационно Симферопольский мусульманский комитет делился на 6 отделов: по 
борьбе с бандитами (т.е. с советскими партизанами), по комплектованию 
добровольческих формирований, по оказанию помощи семьям добровольцев, культуры 
и религии, пропаганды и агитации, административно-хозяйственный и канцелярию. 

Программа, созданная руководством комитета, включала следующие мероприятия: 
организацию крымско-татарского населения для борьбы с партизанским движением; 
восстановление старых традиций и обычаев; открытие мечетей; пропаганду и 
агитацию в пользу создания под покровительством Германии крымско-татарского 
государства; помощь оккупационному режиму и немецкой армии людскими ресурсами и 
продуктами питания. 

Все районные мусульманские комитеты имели такую же структуру и в своих 
действиях в целом руководствовались указаниями Симферопольского комитета. 

Несмотря на полное подчинение всей деятельности комитетов немецкой 
оккупационной администрации, лидеры крымско-татарских националистов не 
оставляли надежды получить более широкие полномочия, вплоть до провозглашения в 
Крыму татарского государства. В связи с этим ими было предпринято несколько 
попыток. 

Так, в апреле 1942 г. группой руководителей Симферопольского комитета были 
разработаны новый устав и программа деятельности мусульманских комитетов. При 
этом были выдвинуты следующие главные требования: 

1) создание татарского парламента; 

2) создание Татарской национальной армии; 

3) создание самостоятельного татарского государства под протекторатом Германии. 


Эта программа была подана на рассмотрение Гитлеру, однако он ее не одобрил. 
Было позволено лишь увеличить вербовку добровольцев-татар в германские 
вооруженные силы в Крыму и части вспомогательной полиции порядка. 

В мае 1943 г., пользуясь изменениями в германской оккупационной политике, один 
из старейших крымскотатарских националистов А. Озенбашлы написал на имя Гитлера 
меморандум, в котором изложил программу сотрудничества крымских татар с 
Германией, основные положения которой сходны с пунктами предыдущей. Однако 
выполнение подобных требований не входило в планы нацистского руководства, 
поэтому СД сочла "более благоразумным" не давать ход этому документу. Гитлер о 
нем так и не узнал. 

"...Повсюду оккупанты твердо держали власть в своих руках и свирепо подавляли 
малейшие попытки к обретению... национальной самостоятельности"{17}, - писали 
американские историки М.Я. Геллер и A.M. Некрич. Поэтому уже к концу 1943 г. 
почти все мусульманские районные комитеты практически не функционировали. Так, 
даже Симферопольский комитет состоял фактически только из одного человека - 
своего председателя Абдурешидова. Хотя, кроме него, в комитете на тот момент 
числились еще 11 членов, но ни один из них участия в его работе не принимал. 

Быстрое продвижение немецких войск к Северному Кавказу и временная оккупация 
части его территории усилили сепаратистские и националистические настроения 
среди некоторых групп его населения. Выражая враждебные взгляды по отношению к 
советским властям, их лидеры, опираясь во многих случаях на уголовников и 
исламских фанатиков, пытались сплотить недовольных существовавшим порядком, 
организовывали террористические акты, уничтожали партийно-советский актив, 
призывали население к уклонению от службы в Красной Армии, дезертирству и 
прямой измене. Помимо этого, в некоторых случаях имела место широкая агитация 
за поражение Советского Союза и восстание в его тылу с целью оказания помощи 
Германии. 

Значительная часть партийно-советских национальных кадров оказалась 
неустойчивой, а некоторые из них заняли откровенно пронемецкую позицию. Перед 
вступлением немцев они бросали работу, уходили на нелегальное положение или 
присоединялись к отрядам повстанцев. В их числе, например, оказался такой 
известный в то время человек, как чеченец А. Авторханов, профессор, работавший 
в институте языка и литературы, который при приближении немцев к границам 
Чечено-Ингушетии перешел на их сторону и организовал отряд для борьбы с 
партизанами. 

Именно из таких людей в период недолгой оккупации части Северного Кавказа при 
поддержке немцев был создан ряд "национальных комитетов". Среди них следует 
назвать Карачаевский национальный комитет и Кабардино-Балкарский национальный 
комитет. Например, в состав последнего входили: князь С. Шадов (председатель 
комитета), князь Б. Шаков, К. Бештоков, А. Узденов, А. Пшуков, Д. Тевкешев и Ш. 
Шокманов. Двое последних членов комитета были эмигрантами и проживали до начала 
войны в Турции. 

Таким образом, сотрудничество населения оккупированных территорий СССР с 
немецкой администрацией в форме политического коллаборационизма происходило: 
путем создания местных "национальных самоуправлений" или "национальных 
комитетов", которые фактически не имели никаких политических прав, а могли 
руководить только некоторыми сторонами экономической и культурной жизни своих 
народов. 

Однако одной из особенностей немецкой оккупационной политики на территории СССР 
было то, что эти самоуправления и комитеты были организованы из людей, с 
которыми немцы столкнулись непосредственно после начала войны. То есть в СССР 
не было заранее подготовленной "пятой колонны". Ее отчасти должны были заменить 
представители антикоммунистической эмиграции, которые выехали из бывшей 
Российской империи в ходе и после окончания Гражданской войны. Со многими 
представителями этих эмигрантских кругов нацисты установили и поддерживали 
отношения еще до своего прихода к власти. В ходе же подготовки и после начала 
осуществления плана "Барбаросса" желание нацистов иметь в СССР действенную 
"пятую колонну" и желание эмигрантов вернуться на родину в качестве хозяев 
совпали. 

Следует отметить, что политика немцев по использованию коллаборационистов на 
оккупированных территориях зависела от тех изменений, которые происходили в 
немецкой оккупационной и национальной политике. В отношении же мусульман СССР 
началом подобных изменений послужил так называемый немецкий кавказский 
эксперимент. 

В конце 1941 - начале 1942 г. немецкое командование развернуло подготовку к 
наступлению на юге России и на Кавказ. Для достижения большего успеха были 
пересмотрены и некоторые методы оккупационной политики. Так, по замечанию 
немецкого историка Н. Мюллера, "если Прибалтику собирались онемечить, 
Белоруссию превратить в огромный пересыльный концлагерь, Украину сделать 
житницей... рейха, то на Кавказе нацисты предполагали провести "эксперимент" с 
предоставлением населению широких прав"{18}. Однако для проведения подобной 
политики были необходимы посредники, которые и должны были создать у местного 
населения иллюзию получения этих "широких прав". 

Другой особенностью этого эксперимента было начало организованного создания и 
использования "кавказских и тюркских национальных воинских формирований". Планы 
по их созданию в общем подразумевали, что со временем они должны стать ядром 
будущих "национальных армий независимых государств", в которых у власти будут 
эмигранты-посредники и некоторые местные коллаборационисты. 

"Кавказский эксперимент" на начальном этапе должен был ограничиться только 
Кавказом: в последующем его предполагалось распространить на Казахстан и 
Среднюю Азию. 

Поэтому в целях политического обеспечения "кавказского эксперимента" в конце 
1941 - начале 1942 г. в Германии был создан ряд "национальных комитетов" 
(Туркестанский, Северокавказский, Азербайджанский, Грузинский, Армянский и т.п.
), которые со временем в качестве правительств должны были переехать на 
"освобожденные немецкими войсками территории их государств". Пока же в 
обязанности этих организаций входили пропагандистское обеспечение всех немецких 
мероприятий в отношении данного народа, а также "представление его интересов" 
перед правительством Германии (главным образом это касалось положения 
"восточных" рабочих и бойцов "национальных" добровольческих формирований). 

О текущих целях и задачах, которые ставило руководство каждого конкретного 
комитета, лучше всего свидетельствует его структура. Рассмотрим ее на примере 
Туркестанского национального комитета (ТНК) - одной из самых влиятельных 
национальных организаций на территории Германии. 

Туркестанский национальный комитет был создан в августе 1942 г. на базе 
Туркестанского национального объединения - представительного органа 
среднеазиатской эмиграции - и имел следующую структуру. 

I. Президент комитета - Вели Каюм-хан, узбек. 

II. Генеральный секретарь президента ТНК - сначала узбек Карими, затем казах 
Канатбай. 

III. Президиум ТНК (4 казаха, 3 туркмена, 2 киргиза, 2 таджика и 3 узбека). 

IV. Отраслевые отделы комитета: 

1. Здравоохранения (руководитель - Карими) - подготовка и использование врачей 
и санитарного персонала. 

2. Научный (узбек Салими, затем узбек Осман) - сбор материалов, касающихся 
истории, географии, этнографии и культуры Средней Азии и Казахстана. 

3. Военный (узбек капитан Б. Хайит) - представление интересов туркестанских 
добровольцев перед генерал-инспектором восточных войск, осуществление связи 
комитета с туркестанскими добровольческими формированиями, а также внесение 
предложений по набору и обучению туркестанских офицеров. 

4. Военнопленных (казах Лукин) - забота о военнопленных-туркестанцах. 

5. Обеспечения и снабжения гражданских лиц (узбек Нур-Мамед) - забота обо всех 
находящихся в Германии рабочих-туркестанцах. 

6. Попечения (казахи Нур-Байак и Нури-бек) - забота о размещении и обеспечении 
беженцев и семей бойцов добровольческих формирований. 

7. Духовный (казах мулла Оросман) - подготовка мулл. Кроме того, при отделе 
имелся инспектор - обер-мулла узбек Н. Накиб-Ходжа, который осуществлял 
сотрудничество с муллами, находившимися в добровольческих формированиях. 

8. Военной пропаганды (узбек лейтенант Хаким) - подготовка, использование 
пропагандистов в туркестанских воинских частях и контроль над ними. 

9. Политической пропаганды (киргиз Аламбет) - пропагандистская работа, 
направленная на воспитание туркестанских добровольцев в национальном духе. 

10. Прессы (узбек Ахмеджан) - подготовка и выпуск печатных изданий ТНК. 

11. Радио (узбек Жермет) - подготовка и осуществление радиовещания ТНК. В 
распоряжении этого отдела имелись узбекский, туркменский и казахский 
радиодикторы. 

12. Музыкальный и театральный (узбек Кудретулла) - подготовка театральных трупп,
 музыкантов и певцов для выступлений перед туркестанскими добровольцами в целях 
их культурного воспитания. 

По политической линии все "национальные комитеты" находились в подчинении 
Розенберга. Для руководства ими при его министерстве был создан отдел 
"Иностранные народы", начальником которого был назначен известный востоковед, 
профессор Г. фон Менде. А уже для руководства каждым конкретным комитетом в 
составе этого отдела были созданы соответствующие бюро. Например, координацией 
работы Крымско-татарского центра занималось Крымско-татарское бюро (начальник - 
Конельсен, затем - Мюллер). 

Немецкое военно-политическое руководство было заинтересовано в установлении 
контактов берлинских "национальных комитетов" с комитетами на оккупированной 
территории. Однако по причинам военного характера такие контакты были 
установлены только между берлинским Крымско-татарским комитетом и 
Симферопольским мусульманским комитетом. Так, 16 декабря 1942 г. в Симферополе, 
по предложению руководства СД, состоялась встреча прибывшего из Берлина Э. 
Кырымала и представителей местного мусульманского комитета. В результате этой 
встречи Симферопольский комитет сообщил о своей поддержке деятельности 
Берлинского комитета и признал его верховенство. 

14 ноября 1944 г. в Праге было провозглашено создание "Комитета освобождения 
народов России" (КОНР). По замыслу его председателя - бывшего 
генерал-лейтенанта Красной Армии А.А. Власова - при поддержке Гиммлера этот 
комитет должен был играть роль "временного российского правительства в 
изгнании". Чтобы придать комитету действительно общероссийский характер, в 
состав его президиума было предложено войти лидерам всех национальных 
организаций. А все национальные воинские формирования предполагалось объединить 
в вооруженные силы КОНР. Однако все лидеры "национальных комитетов" усмотрели в 
этом (не без помощи соперничающего с Гиммлером Розенберга) прежде всего 
"очередную русскую затею" и отказались от своей кооптации в КОНР. 

Вместо этого уже 18 ноября по инициативе Розенберга в Берлине было созвано 
"Заседание представителей порабощенных Россией народов". В нем участвовали: 
председатель Боевого союза волжских татар А.Г. Шафаев, председатели Армянского, 
Азербайджанского, Грузинского и Северо-Кавказского комитетов В. Саркисьян, А. 
Фаталибейли, М. Кедия и А. Кантемир, председатель Крымско-татарского центра Э. 
Кырымал, президент ТНК Вели Каюм-хан, лидеры ряда украинских политических групп,
 а также президент Белорусской центральной рады Р. Островский. 

Целью этого заседания было продемонстрировать единую волю всех лидеров 
"национальных комитетов" "к борьбе за освобождение своих народов и своей земли 
от русской оккупации и возрождению своих национальных государств". В ходе 
заседания все руководители комитетов и групп, а также Р. Островский подписали 
соглашение, по которому обязались совместно бороться за освобождение своих 
народов и взаимно поддерживать друг друга в этом деле. Заседание избрало 
комиссию, задачи которой заключались в практическом решении указанных вопросов. 


Апогеем такой политики, опять-таки по инициативе Розенберга, стало признание 
комитетов "национальными правительствами" своих государств. Это, однако, была 
чисто пропагандистская мера, так как к этому времени комитеты никого, кроме 
самих себя, не представляли. Так, в течение марта 1945 г. "временными 
правительствами" своих "независимых государств" были признаны: 
Крымско-татарский национальный центральный комитет, Азербайджанский 
национальный комитет, Туркестанский национальный комитет и др. Однако из-за 
разгрома Германии все эти решения остались на бумаге... 

Таким образом, необходимо отметить, что в процессе создания и использования 
иностранных добровольческих формирований важную роль играли его политические 
предпосылки и те политические условия, при которых этот процесс осуществлялся. 

Политический и военный статус мусульманских формирований в системе иностранных 
добровольческих формирований германских вооруженных сил 

Иностранные добровольческие формирования не были чем-то однородным. Они 
различались как по времени и месту своего создания и использования, так и по 
функциональному назначению. Все это, несомненно, влияло на их политический и 
военный статус в системе германских вооруженных сил. Однако для каждой 
отдельной категории иностранных добровольческих формирований этот статус не был 
одинаковым, а возрастал или понижался в зависимости от указанных критериев. 

Однако главным критерием, от которого зависел статус того или иного 
иностранного добровольческого формирования в системе германских вооруженных сил 
вообще, а в частности среди таких же иностранных формирований, была 
национальная принадлежность его личного состава. В данном случае она была 
связана с субъективным пониманием германским военно-политическим руководством 
этнической истории данного народа и со степенью его "расовой чистоты" в глазах 
немцев. 

Таким образом, согласно национальным или "расовым" критериям, среди иностранных 
добровольческих формирований можно выделить следующие категории, которые 
приведены здесь в хронологическом порядке их возникновения и расположены по 
степени понижения их статуса. 

I. Добровольцы из стран Западной и Северо-Западной Европы: 

1) добровольцы - представители германских ( "нордических") народов; 

2) добровольцы - представители негерманских народов. 

II. Добровольцы из граждан балканских государств: 

1) хорваты (добровольцы в германских частях и вооруженные силы НГХ); 

2) формирования из словенцев, сербов, черногорцев, албанцев и греков. 

III. Добровольцы из граждан государств - союзников Германии: финны, словаки, 
венгры, румыны, итальянцы. 

IV. "Неевропейские добровольцы" - арабы и индийцы; 

V. "Восточные" добровольцы (из числа граждан СССР): 1) казаки, калмыки; 

2) тюркские и кавказские добровольцы (представители народов Кавказа, Закавказья,
 Средней Азии, Казахстана, Поволжья, а также добровольцы из числа крымских 
татар); 

3) латыши, эстонцы, литовцы; 

4) русские, украинцы, белорусы. 

Отдельную категорию составляют добровольцы из государств, которые не принимали 
участия в войне (Испания, Швейцария и Швеция), а также из Великобритании. 

При рассмотрении статуса иностранных добровольческих формирований согласно их 
национальному признаку следует также учитывать тот факт, в составе какого рода 
войск они были сформированы. Так, например, войска СС считались неизменно выше 
по статусу, чем вермахт. Соответственно с этим различались по статусу и 
иностранные добровольческие формирования, организованные в составе этих родов 
войск. 

Наиболее высокий статус в германских вооруженных силах имели боевые части 
иностранных добровольческих формирований, набранные среди европейских ( 
"нордических") народов. Добровольцы из числа этих народов направлялись прежде 
всего в войска СС. Такое отношение к ним со стороны руководства этой 
организации было обусловлено планами нацистов относительно будущего "нового 
порядка" в Европе. Более того, рейхсфюрер СС Гиммлер проявлял личную 
заинтересованность в привлечении максимально большего числа добровольцев из 
германских народов. В связи с этим ему приписывают такие слова: "Мы должны 
привлечь к себе всю имеющуюся в мире нордическую кровь, дабы она не досталась 
нашему врагу, чтобы никогда больше нордическая или германская кровь не 
проливалась в борьбе против нас"{19}. 

После начала войны с СССР, с осени 1941 г., в германских вооруженных силах 
начали создаваться формирования из числа "восточных" добровольцев. Одними из 
первых были созданы казачьи добровольческие части. Подобное расположение к ним 
со стороны немецкого военно-политического руководства объяснялось легендарной, 
едва ли не ставшей мифической славой об их доблести и стойкости. Со временем 
казачьи части были приравнены по статусу к добровольческим формированиям из 
числа германских народов. С целью обоснования подобного решения была даже 
разработана специальная идеологическая концепция, согласно которой казаки 
являлись потомками германского племени остготов, владевшего Причерноморьем во 
II - V вв. н. э. Следовательно, казаков можно было отнести к народам 
"германского корня, сохраняющим прочные кровные связи со своей германской 
прародиной"{20}. 

Среди иностранных добровольческих частей, которые на протяжении всей войны 
имели неизменно высокий статус, следует назвать сформированный в сентябре 
1942 - феврале 1943 г. Калмыцкий кавалерийский корпус. Согласно немецким 
архивным документам, это были "не просто вспомогательные войска немцев, а 
своеобразная союзная часть, союзники и боевые товарищи немецкого Рейха". По 
словам немецкого историка И. Хоффманна, такой высокий статус этого формирования 
объяснялся тем, что немцы причисляли калмыков к казачьим войскам. 

Боевые и полицейские части, набранные среди славянских народов как в Восточной 
Европе и на Балканах, так и в СССР, долгое время имели очень низкий статус. Что 
же касается добровольцев вспомогательной службы - "хиви", то они практически до 
середины 1942 г. вообще не имели никакого статуса: по нормативным документам 
германских вооруженных сил их как бы вообще не существовало. 

Среди всех добровольческих формирований, набранных из числа славянских народов, 
исключение делалось только для хорватских частей в составе германских 
соединений или для вооруженных сил НГХ как союзника Германии. Они пользовались 
у германского военного командования и политического руководства даже большим 
уважением, чем части таких союзников Германии, как Венгрия, Румыния или Италия. 
Это можно объяснить тем, что Хорватия была действительно верным союзником 
Германии на протяжении всей войны. А также тем, что некоторые представители 
нацистского руководства считали хорватов, подобно казакам, не славянским, а 
германским народом. 

Ни военный, ни политический статус иностранного добровольческого формирования 
не зависел от его численности. Так, формирования из самого большого контингента 
добровольцев - граждан СССР - только за редким исключением имели статус выше 
среднего, что можно объяснить резко негативным отношением Гитлера и высшего 
нацистского руководства к славянам вообще. Напротив, британские и шведские 
добровольцы (их численность соответственно равнялась 60 и 130 человек) имели 
статус несравнимо выше своей боевой ценности, так как их действительная 
ценность заключалась в том пропагандистском эффекте, который они могли 
произвести на своих соотечественников, врагов Германии. 

Таким образом, среди основных причин, которые влияли на военный или 
политический статус того или иного добровольческого формирования в системе как 
собственно иностранных добровольческих формирований, так и германских 
вооруженных сил, можно назвать следующие: 

- национальная принадлежность личного состава добровольческого формирования (в 
германских нормативных документах эта принадлежность обычно подменялась 
"расовой чистотой" и могла зависеть от субъективного взгляда на этническую 
историю того или иного народа); 

- политические цели, которые преследовало германское военно-политическое 
руководство в отношении того или иного народа; 

- к какому роду войск германских вооруженных сил принадлежало добровольческое 
формирование; 

- высокие боевые качества иностранного добровольческого формирования (в 
некоторых случаях они могли "перекрывать" даже национальную принадлежность его 
личного состава). 

Правда, иногда эти причины действовали отдельно, однако обычно имел место их 
комплекс. 

Вообще же статус иностранного добровольческого формирования зачастую не был 
постоянным. Обычно его изменение происходило вследствие эволюции в германской 
национальной политике, когда военно-политическое руководство Третьего рейха 
решало использовать свое благожелательное отношение к тому или иному народу. 
Как было показано выше, это отношение было сильно дифференцированным и зависело 
от политической ситуации на данном этапе войны. 

Стремление нацистского военно-политического руководства привлечь на свою 
сторону мусульманские народы было результатом такой дифференцированной 
национальной политики. И создание мусульманских формирований как одной из 
категорий иностранных добровольческих формирований явилось важной ее стороной. 

Необходимо отметить, что в данном случае понятие ^мусульманские формирования" 
аналогично понятию, например, "добровольческие формирования из германских 
народов". То есть в процессе их создания главную роль играли все-таки 
национальные, а не религиозные мотивы. Последние же служили больше целям 
пропаганды. Лучше всего эти цели были определены в разговоре Гиммлера с 
министром пропаганды Германии И. Геббельсом. Гиммлер заявил, что "не имеет 
ничего против ислама, потому что он обещает мусульманам рай, если они погибнут 
в бою, - т.е. эта религия очень прагматическая и привлекательная для 
солдат!"{21}. 

Тем не менее указанные выше политические предпосылки создания мусульманских 
формирований, вся логика и история взаимоотношений Германии с мусульманским 
миром говорят о том, что в системе иностранных добровольческих формирований это 
была отдельная категория добровольцев. 

Однако, как и иностранные добровольческие формирования вообще, мусульманские 
формирования также не были однородны по своему составу и статусу. Взяв за 
основу национальный признак, время и место их создания, можно выделить 
следующие категории мусульманских формирований (см. табл. 4): 

- добровольческие формирования из арабов Ближнего и Среднего Востока и Северной 
Африки и представителей мусульманских народов Индии; 

- добровольческие формирования из балканских мусульман; 

- добровольческие формирования из мусульман - граждан СССР. 

Что касается политических причин их создания, то об этом было уже достаточно 
сказано выше. Военные же причины также имели некоторые особенности, связанные 
обычно с политическими планами их использования. 

Процесс создания и использования мусульманских формирований подвергался тем же 
изменениям, какие происходили вообще с иностранными добровольческими 
формированиями. При этом действовали те же причины, под воздействием которых 
менялось, например, их функциональное назначение. 

Однако по своему статусу мусульманские формирования стояли гораздо выше многих 
других иностранных формирований. Он был только немного ниже статуса германских, 
казачьих и хорватских частей, но зато гораздо выше, чем у частей из славянских, 
восточноевропейских и некоторых западноевропейских народов. Так, например, А. 
Розенберг в своей докладной записке "Вопрос о кавказских воинских частях", 
составленной 27 марта 1942 г., писал: "Можно уже сказать, что использование 
кавказских воинских частей Великогерманской империей произведет глубочайшее 
впечатление на эти народы, в частности, когда они еще узнают, что только им и 
туркестанцам фюрер оказал эту честь"{22}. 

История национальной политики Третьего рейха в период Второй мировой войны 
свидетельствует о том, что статус того или иного народа и соответственно 
добровольческих формирований, укомплектованных его представителями, только 
повышался. Иначе и быть не могло. Приближаясь к своему краху, гитлеровская 
Германия все больше нуждалась пусть даже в фиктивных, но союзниках. И этот 
процесс убыстрялся по мере того, как ее покидали настоящие союзники. 

Обычно повышение статуса какого-либо добровольческого формирования (в том числе 
и мусульманского) происходило первоначально в политической сфере и было связано 
с признанием правительством Германии какого-либо "национального комитета" 
"полномочным представителем" или "временным правительством" данного народа. При 
этом все добровольческие формирования, укомплектованные представителями этого 
народа, объявлялись "национально-освободительной армией" и получали статус 
союзника Германии. Но так как эти формирования были разбросаны по всем фронтам, 
собрать их вместе до конца войны не удавалось и все решения о создании 
"национально-освободительных армий" оставались таким образом на бумаге. Прежде 
всего это касается добровольческих формирований из представителей народов СССР, 
в том числе и мусульманских. В 1945 г. немцы подобным образом попытались 
создать Национальную армию Туркестана, Кавказскую национально-освободительную 
армию и Вооруженные силы КОНР. 

После повышения политического статуса иностранного добровольческого 
формирования обычно происходило повышение и его военного статуса как среди 
таких же иностранных формирований, так и в системе германских вооруженных сил. 
Об этом можно было судить по следующим признакам. 

Во-первых, происходило укрупнение (обычно до уровня дивизии/корпуса) частей с 
однородным национальным составом. Так, предопределяя на начальном этапе войны 
создание иностранных добровольческих формирований численностью не более полка, 
а в исключительных случаях и батальона, немцы опасались их дальнейшего давления 
на немецкие власти, если эти формирования находились, например, в тыловом 
районе. Или чтобы они не взбунтовались и не открыли фронт врагу, если это была 
боевая часть. Однако уже ближе к концу войны немецкое командование, наоборот, 
стало заинтересовано в создании более крупных добровольческих формирований. 
Например, сформированный в ноябре декабре 1943 г. 1-й Восточно-мусульманский 
полк СС уже в октябре 1944 г. был реорганизован в часть бригадного типа - 
Восточно-тюркское соединение СС. 

Во-вторых, тот или иной статус формирования также зависел от степени доверия 
немецкого командования к его личному составу. Обычно это выражалось в 
соотношении немецкого и национального кадрового персонала. Так, стандартный 
полевой батальон любого восточного легиона, который комплектовался из 
добровольцев - мусульман Кавказа, Закавказья и Средней Азии, согласно 
"Постановлению для формирования восточных легионов" от 24 апреля 1943 г., 
должен был иметь 37 человек немецкого кадрового персонала на 800-900 человек 
добровольцев. Тогда как в Калмыцком кавалерийском корпусе, имевшем очень 
высокий статус, в марте 1943 г. было 6 человек немцев на 2200 калмыцких 
добровольцев. 

И, наконец, в-третьих, повышение статуса формирования было связано с изменением 
его номенклатуры в системе германских вооруженных сил и теми знаками отличия и 
символикой, которые были приняты в этом формировании. Подобная практика имела 
место ив вермахте, но прежде всего это касалось частей и соединений войск СС, 
для приема в которые огромную роль играли "расовые стандарты". 

Согласно этим стандартам все легионы, полки, бригады и дивизии войск СС, 
набранные из иностранных добровольцев, делились на: 

-  "добровольческие", укомплектованные так называемыми фольксдойче лицами 
немецкой национальности, которые до 1 сентября 1939 г. проживали за границами 
Германии. Например: 7-я добровольческая горно-егерская дивизия СС "Принц 
Евгений" (7. SS-Freiwilligen-Gebirgsjager-Division "Print Eugen"); 

- "добровольческие", укомплектованные представителями германских народностей. 
Например: 23-я добровольческая моторизованная дивизия СС "Нидерланды" (23. 
Freiwilligen-Panzer - Grenadier-Division "Nederland"); 

- части войск СС, укомплектованные представителями негерманских народностей. 
Например: 21-я горно-егерская дивизия войск СС "Скандербег" (албанская № 1) (21.
 Waffen-Gebirgsjager-Division der SS "Skanderbeg" (albanische Nr.l). 

Первые две категории иностранных частей войск СС имели высокий статус и 
фактически приравнивались к таким дивизиям СС, как "Адольф Гитлер", "Рейх" и 
"Мертвая голова", набранным среди "рейхсдойче" - лиц немецкой национальности, 
проживавших до 1 сентября 1939 г. на территории Германии. 

В случае же с последней категорией частей СС имелось в виду, что эти 
добровольцы находились как бы на службе у СС, а не в самих СС. Согласно 
правилам им запрещалось ношение на воротнике петлиц с эсэсовскими руническими 
знаками (сдвоенные молнии). Для них были введены петлицы со специальными 
эмблемами, обычно отражающими историческую традицию появления того или иного 
формирования. Кроме того, настоящим членом СС считался только тот, кто имел 
приставку "СС-" в дополнение.к своему званию. Например, СС-штурмбаннфюрер - в 
"добровольческой" дивизии СС в просто дивизии войск СС имел приставку "Ваффен" 
(см. табл. 6.) 

Поскольку немецкая национальная политика изменялась постепенно, были 
постепенными и вышеуказанные изменения в статусе того или иного иностранного 
добровольческого формирования. Как правило, они находили свое отражение в 
нормативных документах различных органов командования германских вооруженных 
сил, имевших дело с иностранными добровольческими формированиями. Вот, например,
 как происходило изменение статуса одной из категорий мусульманских 
формирований - восточных легионов. 

Так, приказом Главного командования сухопутных сил № 2380/42 от 2 июня 1942 г. 
были утверждены воинские звания и знаки различия восточных легионов. Всего было 
установлено 8 званий по занимаемым должностям: начиная от легионера (рядовой) и 
заканчивая командиром батальона. Этот приказ свидетельствует о том, что бойцы 
этих легионов пока что имели очень низкий статус в германских вооруженных силах,
 так как у них даже не было персональных воинских званий. 

Убедившись в боеспособности и лояльности этих формирований, германское 
командование несколько повысило их статус. Результатом этого явилась инструкция 
начальника Генштаба сухопутных войск генерал-полковника Ф. Гальдера № 8000/42 
от 17 августа 1942 г. "Положение о местных вспомогательных формированиях на 
Востоке". В нем все добровольческие формирования из граждан СССР были разделены 
по категориям согласно их политической благонадежности и боевым качествам. Так, 
представители тюркских народностей и казаки выделялись в отдельную категорию 
"равноправных союзников, сражающихся плечом к плечу с германскими солдатами 
против большевизма в составе особых боевых частей", таких как "туркестанские" 
батальоны, казачьи части и крымско-татарские формирования. Для сравнения 
следует сказать, что это было в то время, когда представители славянских и даже 
прибалтийских народов использовались лишь в составе охранных, транспортных и 
хозяйственных частей вермахта. 

А уже 29 апреля 1943 г. новый начальник Генштаба генерал-полковник К. Цейтцлер 
подписал новый приказ, как бы дополнявший предыдущий, № Р/500/43 "Местные 
вспомогательные силы на Востоке - добровольцы". В нем все "добровольно 
перешедшие на немецкую сторону" объявлялись "не военнопленными, а 
добровольцами". За ними сохранялись их персональные воинские звания, которые 
они получили в Красной Армии, и устанавливалась, согласно этим званиям, 
категория льгот. Помимо этого, им предоставлялась свобода выбора: остаться в 
составе какой-нибудь германской части или выбрать "один из 
национально-освободительных легионов". 

29 мая 1943 г. в соответствии с приказом организационного отдела Генштаба 
сухопутных войск № 14124/43 все введенные ранее звания были заменены на 
персональные, "закреплявшиеся за их обладателями вне зависимости от занимаемой 
должности": начиная от добровольца (рядовой) и заканчивая полковником. Приказом 
же от 29 декабря 1943 г. к ним прибавилось три генеральских чина: генерал-майор,
 генерал-лейтенант, генерал (см. табл. 6). 

Приказом генерала-инспектора добровольческих формирований от 20 февраля и 
начальника организационного отдела Генштаба сухопутных войск от 14 марта 1944 г.
 на личный состав восточных легионов распространялась германская система 
воинских званий. 

Эти последние мероприятия свидетельствовали о том, что за личным составом 
восточных легионов отныне был официально закреплен статус если и не равный 
статусу немцев, то, во всяком случае, одинаковый со статусом бойцов иностранных 
добровольческих формирований, набранных из "нордических" народов. 

Таким образом, мусульманские части представляли собой отдельную категорию в 
системе иностранных добровольческих формирований прежде всего благодаря своему 
высокому военному и политическому статусу. 

Хотя иностранные добровольческие формирования и представляли собой отдельную 
категорию германских вооруженных сил, их нельзя назвать самостоятельным родом 
войск, так как военнослужащие этой категории входили в состав всех видов 
германских вооруженных сил. Они не имели даже единого органа управления: каждый 
вид вооруженных сил руководил своими иностранными добровольческими 
формированиями самостоятельно и отдельно от других. 

Поскольку война есть акт политический и является инструментом, при помощи 
которого достигаются определенные политические цели, постольку и предпосылки 
процесса создания и использования иностранных добровольческих формирований 
прежде всего политические. Они лежат в сфере взаимодействия приоритетов 
немецкой внешней политики, которые с конца XIX в. и до прихода нацистов к 
власти практически не изменились, и планов нацистского руководства относительно 
места того или иного народа в системе будущего "нового порядка". Условия же 
создания и использования иностранных добровольческих формирований, а также их 
изменения зависели от эволюции германской внешней, оккупационной и национальной 
политики, которые в период Второй мировой войны находились под влиянием событий 
на фронтах. Следует признать, что две последние играли наиболее важную роль, 
причем национальная политика зачастую была инструментом проведения 
оккупационной. 

Именно вследствие приоритета в германской внешней политике "мусульманского 
фактора", геополитического положения регионов, где проживало мусульманское 
население, а также некоторых религиозных особенностей ислама, связанных, 
например, с понятием о "священной войне" против "неверных", в системе 
иностранных добровольческих формирований и были созданы мусульманские 
формирования. Со стороны же мусульманских добровольцев определяющими при 
вступлении в эти формирования были причины главным образом национального 
характера с большей или меньшей степенью влияния религиозного фактора. 

Политический и военный статус мусульманских формирований практически с самого 
начала их создания был высок и неуклонно возрастал. Однако, несмотря на то, что 
ислам все-таки играл определенную роль в изменении их статуса, она не была 
определяющей. Эта роль была подчиненной в использовании германским 
военно-политическим руководством национального вопроса. В результате к весне 
1945 г. военно-политический статус мусульманских формирований достиг очень 
высокого уровня. В политической сфере они были признаны союзными Германии 
армиями. В военной же сфере их бойцы и командиры стали пользоваться почти 
такими же правами, что и немцы. 

Глава 2. 

Особенности организации и подготовки мусульманских добровольческих формирований 
в германских вооруженных силах 

Изучение процесса организации и подготовки какого-либо воинского формирования 
охватывает круг вопросов, касающихся: 

* причин и целей создания данного формирования; 

* его номенклатуры внутри системы вооруженных сил (внутри системы как 
собственно мусульманских формирований, так и германских вооруженных сил); 

* его кадрового состава (это соотношение его немецкого и национального 
кадрового персонала); 

* динамики численности личного состава формирования; 

* организационной структуры{23}; 

* смены командования. 

При изучении процесса подготовки какого-либо воинского формирования прежде 
всего следует выделить его военную и политическую подготовку. Однако если 
первая была стандартной и одинаковой для каждого конкретного рода войск 
германских вооруженных сил, то вторая имела ряд особенностей. Кроме того, 
рассматривая процесс политической подготовки такой категории иностранных 
добровольческих формирований, как мусульманские формирования, особое внимание 
следует уделить влиянию на этот процесс ислама. 

Арабы и представители мусульманских народов Индии в германских вооруженных 
силах 

Непосредственной причиной создания и использования арабских добровольческих 
формирований послужили события, связанные с так называемой 30-дневной войной 
Ирака и Англии. Реагируя на эти события, ОКБ 23 мая 1941 г. подписало 
специальную директиву № 30 "Средний Восток", в которой было заявлено, что 
"необходимо способствовать развитию событий на Среднем Востоке путем поддержки 
Ирака". 

Согласно этой директиве, одной из первоочередных задач, направленных на 
поддержку Ирака, была признана вербовка добровольцев среди арабского населения 
Сирии и Палестины. Решение этого вопроса было возложено на советника в ранге 
посла и особоуполномоченного германского МИДа в Сирии Р. Рана. 

После специальной подготовки и организации в небольшие мобильные группы этих 
добровольцев предполагалось либо переправить в Ирак, либо использовать на 
территории Сирии. В задачу этих групп входило совершение диверсионных актов на 
пути следования в Ирак английских войск. Несмотря на свою полную 
самостоятельность, все эти группы номинально входили в Арабский легион. Главным 
местом его формирования и дислокации был выбран сирийский город Алеппо. 

По мнению советского историка Ф.Я. Румянцева, в легион вступали "авантюристы, 
уголовные элементы и другие подозрительные личности, а также контрабандисты, 
действовавшие в районе сирийско-турецкой границы"{24}. Однако это было так 
только отчасти. Главный контингент данных групп составляли прежде всего 
антибритански настроенные арабы, которые шли служить в них добровольно или из 
идейных побуждений. Тем не менее следует признать, что набор в Арабский легион 
шел не только на идейной основе. По свидетельству самого Рана, некоторые 
"добровольцы" требовали оплачивать их работу из расчета "один сирийский фунт в 
день". Поскольку Ран не был ограничен в средствах, то "как-то за один день ему 
удалось набрать 500 человек". 

Деятельность Рана продолжалась до начала июля 1941 г., когда англичане и войска 
"Свободной Франции" генерала де Голля заняли Алеппо. Ему удалось бежать на 
север Сирии, а затем в Германию. Легион был расформирован, а часть добровольцев 
было решено передать абверу для укомплектования его диверсионных частей. 

Таким образом, попытка формирования первого Арабского легиона потерпела неудачу.
 Из-за быстро изменившейся военной обстановки немцы даже не успели ввести его в 
действие. Исключение составляет только группа под командованием майора Ф. 
Каукаджи, который был одним из организаторов антианглийского восстания в 
Палестине в 1936-1939 гг. Эта группа действовала, и довольно успешно, в течение 
всей англо-иракской кампании в качестве партизанского отряда. 

Как уже говорилось выше, с целью координации всех немецких усилий на Ближнем и 
Среднем Востоке, согласно директиве № 30, был создан Особый штаб "Ф". Однако, 
помимо вопросов политического, разведывательного и пропагандистского характера, 
на него были также возложены задачи по созданию и подготовке арабских 
добровольческих формирований для их дальнейшего использования в указанных 
регионах. 

Особый штаб "Ф" был учрежден и организован в течение мая 1941 г. Местом его 
дислокации был избран лагерь на мысе Сунион (южная Греция). Поскольку основным 
направлением деятельности штаба был определен Ближний и Средний Восток, а также 
работа с выходцами из этого региона, его персонал был подобран соответствующим 
образом. Военным и политическим руководителем штаба, чье имя он носил, был 
генерал-майор авиации Г. Фельми, долгое время работавший военным инструктором в 
Турции и странах тропической Африки. Начальником оперативного отдела штаба 
Фельми был майор Р. Майер, служивший в свое время в Турции, Палестине, Ираке и 
Алжире. 

К штабу был также прикомандирован представитель абвера - офицер по особо важным 
делам О. Риттер фон Нидермайер. Это был известный специалист по Ближнему 
Востоку, который еще в 1915-1916 гг. участвовал в специальной германской миссии 
в Кабул с целью привлечения Афганистана для участия в Первой мировой войне на 
стороне Германии. 

По рекомендации МИДа и лично И. фон Риббентропа "особоуполномоченным по 
арабским странам" при штабе был назначен генерал Ф. Гробба, бывший с октября 
1932 г. германским посланником в Багдаде, а с 1 января по 3 сентября 1939 г. - 
посланником в Саудовской Аравии. С начала 1942 г. он совмещал работу в Особом 
штабе "Ф" с деятельностью в качестве председателя Арабского комитета, 
созданного при МИДе для обработки и обобщения материалов по Ближнему Востоку. 
Именно через Гроббу осуществлялись все контакты генерала Фельми и его штаба с 
лидерами арабского национально-освободительного движения аль-Хусейни и 
аль-Гайлани. 

Во всех военных вопросах Особый штаб "Ф" непосредственно подчинялся ОКБ, а в 
вопросах политики его действия согласовывались с МИДом. 

Руководящим документом для штаба являлась "Служебная инструкция Особому штабу 
"Ф", разработанная и подписанная 21 сентября 1941 г. заместителем начальника 
Штаба оперативного руководства ОКВ генералом В. Варлимонтом. Согласно ей штаб 
был наделен правами "центральной инстанции, занимающейся всеми вопросами 
арабского мира, касающимися вермахта", в том числе созданием и использованием 
арабских добровольческих формирований. 

Ядром подобных формирований при Особом штабе "Ф" должна была стать 
сформированная в июле 1941 г. учебная группа из арабов, или "германо-арабская 
учебная группа". 

По договору генерала Фельми с арабскими лидерами - аль-Хусейни и аль-Гайлани - 
учебная группа из арабов должна была быть впоследствии развернута в новый 
Арабский легион. Первоначально этот легион был задуман как "школа младших 
командиров", которая должна была подготовить из арабов 100 унтер-офицеров и 
младших лейтенантов. Последние, в свою очередь, должны были взять на себя 
обучение следующей группы из 500-1000 человек. В дальнейшем, согласно планам 
немецкого командования, большая часть этих младших командиров должна была стать 
инструкторами для вновь сформированных иракских и сирийских дивизий. 

Оба арабских лидера обязались поставлять пополнение для германо-арабской 
учебной группы. В связи с этим в конце ноября 1941 г. состоялась встреча между 
Гроббой и муфтием аль-Хусейни. На этой встрече муфтий для укомплектования 
будущего Арабского легиона предложил использовать следующие кадры: 

- палестинских арабов, попавших в плен к немецким войскам; 

- арабских офицеров из Сирии, Палестины и Ирака, нуждавшихся в переезде из 
Турции в Германию; 

- военнопленных арабов из французской Северной Африки, находившихся на 
оккупированной территории Франции; 

- арабов - выходцев из Северной Африки, проживавших во Франции; 

- связанных с муфтием "надежных" арабов из Марокко. 

По рекомендации Гроббы военное руководство ограничилось только лишь арабскими 
студентами, обучавшимися в учебных заведениях оккупированных Германией стран 
Европы. Кроме того, в распоряжение Особого штаба "Ф" были переданы остатки 
расформированного сирийского Арабского легиона Р. Рана. 

Первоначально в состав германо-арабской учебной группы входило 27 арабов, 
численность которых через несколько месяцев планировалось довести до 200 
человек. Однако благодаря усилиям аль-Хусейни и аль-Гай-лани к июлю 1942 г. в 
этой группе было уже 243 человека: 24 иракца, 112 сирийцев и палестинцев и 107 
арабов из Северной Африки. Организационно эти добровольцы были распределены по 
восьми учебным взводам, где проходили подготовку под руководством немецких 
офицеров, владевших арабским языком. 

Использование Арабского легиона должно было начаться после вступления немецких 
войск в "арабское пространство". Поэтому после прохождения курса подготовки 
германо-арабская учебная группа должна была стать ядром Корпуса особого 
назначения "Ф" (Sonderkorps i. b. V. "F"), который предполагалось создать при 
Особом штабе "Ф". 

Кроме арабских добровольцев, в этот корпус предполагалось включить также 
немецкий персонал (первоначально 20 офицеров и 200 унтер-офицеров) в основном 
из 800-й дивизии специального назначения "Бранденбург". В конце мая - начале 
июня 1941 г. в Потсдаме на основе немецкого персонала были созданы два 
небольших соединения особого назначения (Sonderverbande z. b. V.) № 287 и 288. 

Соединение № 288, состоявшее целиком из немцев, уже в июле - августе 1942 г. 
было переброшено в Северную Африку. 

Несколько иначе сложилась судьба соединения № 287. Его предполагалось сделать 
ударной силой при завоевании Ближнего Востока, поэтому германо-арабскую учебную 
группу было решено включить в его состав. 

Для решения поставленных перед соединением задач оно должно было иметь такую 
структуру, которая бы позволяла (независимо от того, действует ли оно в полном 
составе или группами) выполнять тяжелые задания, в том числе и в пустыне. 
Поэтому, хотя соединение проходило по документам как обычный батальон, на самом 
деле в военном отношении оно было гораздо сильнее. Сначала в нем проходили 
службу 2200 солдат и офицеров. По штатам германской армии в обычном пехотном 
батальоне должно было быть 3-4 роты, в соединении же их было 7: 

- 1-я арабская добровольческая рота; 

- 2-я горно-егерская рота; 

- 3-я пехотная рота; 

- 4-я разведывательная рота; 

- 5-я артиллерийская рота; 

- 6-я рота противовоздушной обороны; 

- 7-я противотанковая рота. 

Соединение было полностью моторизовано и оснащено самым современным вооружением 
и снаряжением. О его "особой миссии" говорит, например, тот факт, что, помимо 
чисто боевых подразделений, в его состав входили также взвод пропаганды и взвод,
 который занимался анализом состояния воды, т.е. передвижная лаборатория. 

Эта "особая миссия" соединения № 287, писал немецкий историк X. Тиллман, 
заключалась в том, что оно было предназначено "в первую очередь для 
использования впоследствии в боевых действиях в Сирийской пустыне, в районе 
между Сирией и Ираком, где оно, будучи расчлененным на более мелкие боевые 
единицы, должно будет оперировать совместно с арабскими кадровыми и 
добровольческими силами"{25}. В дальнейшем в течение 1942 г. Особому штабу "Ф" 
должны были быть приданы еще 2-3 подобных соединения. 

В июле 1942 г. немецкие войска вышли к предгорьям Кавказа. В связи с этим было 
принято решение о прорыве через Кавказский хребет в Иран и Ирак для 
последующего соединения с наступающим из Ливии Африканским корпусом Э. Роммеля. 
При этом соединение № 287 предполагалось использовать в качестве главной 
ударной силы. Поэтому уже 20 августа 1942 г. ОКБ приняло решение приступить к 
развертыванию соединения № 287 на базе Особого штаба "Ф" в Корпус особого 
назначения "Ф" и о его переброске в резерв штаба группы армий "А", которая 
наступала на кавказском направлении. 

После переформирования соединения № 287 в Корпус особого назначения "Ф" его 
численность равнялась 5931 человеку. Личный состав корпуса, помимо 
соответствующей военной и политической подготовки, занимался изучением 
географии и истории стран Ближнего и Среднего Востока (особенно Ирана, арабских 
стран и Индии). За короткий срок солдаты изучили рельеф и природные условия 
этого региона, начиная с североиранской границы и кончая Индией. Солдаты и 
офицеры были обучены турецкому, персидскому, арабскому и другим восточным 
языкам, также они знали французский и английский, а солдаты выходцы из 
ближневосточных стран (кроме студентов) - обучались и немецкому. 

В составе корпуса имелись подразделения и части всех родов войск, что позволяло 
ему действовать совершенно самостоятельно, без помощи и поддержки других 
соединений. На этом основании с 31 октября 1942 г. в нормативных документах 
германского командования корпус "Ф" учитывался как армейский корпус - 
самостоятельное подвижное соединение. На момент включения в группу армий "А" в 
состав корпуса входили: 

- штаб корпуса; 

- 3 усиленных моторизованных батальона, в каждом из которых было по 1000 солдат 
и офицеров. 1-й и 2-й батальоны были укомплектованы исключительно немцами, а 
3-й полностью состоял из арабов, обучавшихся в германо-арабской учебной группе. 
Каждый батальон по составу и вооружению, по тактическим и огневым возможностям 
приравнивался к полку; 

- отдельный танковый батальон (25 тяжелых и средних танков); 

- авиационный отряд (25 самолетов); 

- рота связи; 

- саперная рота; 

- минометная рота; 

- разведывательный отряд на бронемашинах и мотоциклах; 

- кавалерийский эскадрон; 

- взвод метеорологической службы; 

- колонна автомобилей. 

Артиллерия корпуса состояла из дивизиона четырех-батарейного состава, батареи 
105-мм штурмовых орудий, тяжелого зенитного дивизиона трехбатарейного состава и 
легкого зенитного дивизиона 20-мм пушек. 

Кроме этого, в корпусе имелись тыловые подразделения (санчасть, хлебопекарня, 
мясобойня и различные передвижные мастерские), а также передвижная типография с 
набором арабских шрифтов, обслуживавшаяся наборщиками-арабами. 

Корпус был полностью механизирован и располагал возможностью при наступлении 
вермахта на Ирак вооружить целую дивизию из добровольцев. 

В современной исторической литературе, посвященной Второй мировой войне , 
утвердилось мнение, что Корпус особого назначения "Ф", Арабский легион и Легион 
свободных арабов (Fries Arabien Legion) - это одно и то же Однако корпус "Ф" 
никогда официально так не назывался. Этим общим названием скорее 
пропагандистского, чем организационного характера было принято обозначать всех 
тех арабов, которые воевали в составе германских вооруженных сил, отличая их 
таким образом от других национальных групп добровольцев. Многие из этих 
добровольцев входили в состав подразделений и частей, которые были сформированы 
в течение 1941-1942 гг. независимо от корпуса "Ф". 

Местом создания этих формирований прежде всего следует назвать Францию и 
принадлежавшие ей колонии в Северной Африке. Так, значительное число арабов, 
проживавших во Франции, было зачислено в новое добровольческое формирование, 
созданное под эгидой вермахта. Это был Легион французских добровольцев (Legion 
des Volontaires Frangais), или Легион "Триколор". В немецкой же военной 
документации он значился как 638-й усиленный пехотный полк (Verstarkten 
Infanterie Regiment №638), Легион был создан по инициативе французского 
правительства в Виши и, как пишет современный французский историк Ж.-А. Суту, 
"являясь формой опосредованного военного сотрудничества, обозначал 
символическую, но очень важную взаимосвязь между... вхождением Франции в новый 
европейский порядок и планами военного сотрудничества с Германией"{26}. Таким 
образом, его создание явилось частью немецкой пропагандистской кампании по 
вербовке иностранных добровольцев для "крестового похода против большевизма". 

Набор в этот легион начался в июле 1941 г., а уже в августе весь набранный 
контингент был отправлен в Польшу, в учебный лагерь Дебице, для прохождения там 
необходимой подготовки. В результате было сформировано 3 батальона (1-й и 2-й - 
из французов и 3-й - из "цветных", т.е. арабов из Франции и Алжира). Командиром 
легиона был назначен полковник Р. Лабонн, который находился на этой должности с 
августа 1941 г. по март 1942 г. В октябре 1941 г. легион был направлен из 
Дебице на Восточный фронт, где вошел в состав 7-й пехотной дивизии вермахта. 

Немецкая 715-я пехотная дивизия, стоявшая гарнизоном на юге Франции, также 
принимала в свой состав добровольцев-мусульман: в экспериментальных целях ее 
командованием было создано подразделение под названием Немецко-арабский 
пехотный батальон № 845 (Deutsch-Arabische Infanterie Bataillon № 845). 

8 ноября 1942 г. началась высадка англо-американских войск в Северной Африке. 
Вскоре они захватили все побережье Средиземного моря, и только Тунис оставался 
под контролем государств "Оси". В целях его защиты немецкое командование решило 
использовать и местных добровольцев-мусульман. Так, ими было создано крупное 
формирование, известное как Немецко-арабский учебный дивизион 
(Deutsch-Arabische LehrAbteilung). 

Он находился в подчинении штаба 5-й немецкой танковой армии и первоначально 
насчитывал 392 человека. Однако уже к началу 1943 г. в его составе было 5 
батальонов по 500-600 человек в каждом. 

Правительством Виши при поддержке немецкого командования также была 
сформирована добровольческая часть, которая должна была участвовать в обороне 
Туниса от англо-американских войск. Так, уже 22 ноября 1943 г. было объявлено о 
создании Имперского легиона (Legion Imperiale). По замыслам его создателей, он 
должен был состоять из 6 батальонов, однако к 8 января 1943 г. удалось 
сформировать только один (и, как оказалось, единственный), который впоследствии 
стал известен как Африканская фаланга (Phalanga Africaine), или Легион 
французских добровольцев в Тунисе (Legion des Volontaires Fmngaise de Tunisie). 
Первоначально его личный состав насчитывал 406 человек (274 местных француза и 
132 араба), однако вскоре уже вырос до 450 (300 французов и 150 арабов). 
Командиром этого легиона был назначен майор П. Кри-стофини. После трехмесячного 
обучения это формирование было отправлено на Тунисский фронт, где вошло в 
состав 754-го пехотного полка 334-й немецкой пехотной дивизии. 

Создание индийских добровольческих формирований было обусловлено теми же 
причинами, что и создание арабских. Однако непосредственным толчком к этому 
процессу послужили другие события. 

В апреле 1941 г. большая часть бойцов 3-й индийской моторизованной бригады, 
входивших в состав английской армии, была захвачена в плен в ходе боев при 
Эль-Мекили в Ливии. После бесед с военнопленными выяснилось, что "индийские 
войска в Африке плохо вооружены, и англичане обращаются с ними очень грубо. 
Отношение же индийцев к... фюреру почтительное". При этом многие из них 
говорили, что готовы вступить в будущие индийские формирования вермахта. 

Результатом этих бесед было то, что в мае 1941 г. в Аннабурге (Германия) был 
создан лагерь со специально отобранными военнопленными-индийцами (10 тыс. 
человек). Там военнопленных часто посещал лидер индийского 
национально-освободительного движения С.Ч. Бос, выступавший перед ними с речами,
 в которых призывал их вступать в добровольческое формирование, название 
которого звучало как Индийский легион, Легион "Свободная Индия" ( "Azad Hind") 
или Легион "Тигр". 

В конце концов под воздействием совместных усилий Боса и германского 
командования были отобраны 6 тыс. военнопленных-индийцев, которых собрали в 
лагере Франкенбург (Саксония). Здесь из них началось формирование Легиона 
"Свободная Индия", который со временем должен был стать ядром союзной Германии 
Индийской национальной армии (Jai Hind). Помимо индийцев, взятых в плен в 
Северной Африке, в состав легиона были также включены индийские гражданские 
лица, проживавшие в Германии. Кроме того, в декабре 1941 г. итальянское 
командование обязалось отправить в Германию своих военнопленных-индийцев, 
которые также должны были войти в состав немецкого Индийского легиона. Так, в 
феврале 1942 г. были отправлены 6 человек, в марте - около 40, всего же к лету 
1942 г. - 500 человек. 

В отличие от британской практики создания частей индийской армии, в которой 
лица разных национальностей и вероисповеданий служили в разных подразделениях, 
входившие в Индийский легион батальоны и роты предполагалось сделать смешанными 
как по религиозному, так и по национальному составу. Поэтому в нем бок о бок 
должны были служить мусульмане, индусы и сикхи. При этом ни мусульманам, ни 
индусам не было дано никаких льгот, связанных с их религией. Единственными, кто 
пользовался ими, были сикхи. Из уважения к их религиозным чувствам, немецкое 
командование позволило им в качестве полевого головного убора носить 
традиционный тюрбан. Таким образом, приблизительно 2/3 бойцов легиона были 
мусульманами, а 1/3 - индусами и сикхами. 

Официальным языком для отдачи команд в легионе был хинди. Но так как многие его 
бойцы были из тех областей Индии, в которых хинди не употреблялся, командирам, 
как и в британской армии, приходилось пользоваться английским языком. 
Английский язык, а также ломаный немецкий были языками общения между бойцами 
легиона - уроженцами разных областей Индии. 

В лагере Франкенбург легион проходил боевую подготовку под руководством 
немецких офицеров и унтер-офицеров, которые также занимали в нем большинство 

командных должностей, поскольку немцам так и не удалось подготовить из индийцев 
достаточное количество командных кадров{27}. 

26 августа 1942 г. подготовка легиона была окончена, а его личный состав принял 
присягу на верность Гитлеру. В то время его численность равнялась 2 тыс. 
человек, причем, как отмечает американский историк Д. Литтл-джон, "не все 
вступили в этот легион добровольно"{28}. 

Несмотря на свое громкое название, Легион "Свободная Индия" был больше известен 
как 950-й индийский пехотный полк (Indisches Infanterie Regiment № 950) - 
именно так он проходил по официальным документам ОКБ. Легион был организован 
как стандартный пехотный полк вермахта. На момент принятия присяги он имел 
следующую структуру, которая не менялась до 1944 г.: 

- 1-й батальон в составе 4 пехотных рот (№ 1-4); 

- 2-й батальон в составе 4 пехотных рот (№ 5-8); 

- 3-й батальон в составе 4 пехотных рот (№ 9-12); 

- 13-я пулеметная рота; 

- 14-я противотанковая рота; 

- 15-я саперная рота; 

- рота почетного караула; 

- госпиталь для выздоравливающих. 

В составе легиона находились 81 автомашина и 700 лошадей. Позднее это явилось 
основанием переименовать его в 950-й индийский моторизованный полк (Indische 
Panzergrenadier Regiment № 950). 

Командиром легиона был назначен подполковник вермахта К. Краппе, который пробыл 
на этой должности до 25 июня 1943 г. 

Следует отметить, что если арабские добровольческие формирования до самого 
своего конца оставались в составе вермахта, то Индийский легион 8 августа 1944 
г. был передан под руководство Главного оперативного управления СС. Теперь по 
эсэсовской номенклатуре он стал называться Индийским добровольческим легионом 
войск СС (Indische Freiwillige Legion der SS). В этот период легион насчитывал 
около 2300 человек, а его новым командиром был назначен СС-оберфюрер Г. 
Бертлинг (табл. 3). 

Бойцы Индийского легиона проходили стандартную пехотную подготовку, которая 
ничем не отличалась от подобной подготовки других иностранных добровольцев. 
Однако еще до окончания подготовки легиона в январе 1942 г. из него офицерами 
абвера были отобраны около 100 наиболее подготовленных человек (например, они 
должны были уметь прыгать с парашютом). Эту группу составляли прежде всего 
индийцы-мусульмане. Они были отправлены в разведшколу под Франкфуртом-на-Одере, 
где прошли специальную подготовку. Так как они должны были действовать в горной 
местности на территории Индии, их обучали не только работе с рацией и 
подрывному делу, но и технике альпинизма, а также верховой езде. В результате 
из них был сформирован "передовой отряд", который находился под контролем 
руководства абвера. 

Политическая подготовка легионеров прежде всего заключалась во внедрении в их 
сознание принципов и идей индийского национально-освободительного движения, 
правда, таких, какими их видели С.Ч. Бос и его сторонники. При этом, пишет 
американский историк Р. Герцштейн, значительный акцент делался на формировании 
у легионеров уважительного отношения к Германии, так как "только она могла 
завоевать для Индии свободу"{29}. 

В 1942 г. С.Ч. Бос в целях усиления идеологического воздействия на солдат 
легиона учредил знак отличия "Свободная Индия", которым могли награждаться как 
индийцы, так и немцы. Этот знак имел четыре степени, к каждой из которых могли 
добавляться (по немецкой традиции) мечи: 

- большая звезда "Тигр Индии" ( "Sher-e-Hind"); 

- звезда 1-го класса "Полководец" ( "Sardar-e-Jang"); 

- звезда 2-го класса "Герой Индии" ( "Vir-e-Hind"); 

- медаль "Мученик за Родину" ( "Shahid-e-Bharat"). К концу войны почти половина 
бойцов легиона была награждена одной или сразу двумя степенями этого знака. 

Таким образом, с 1941 по 1945 г. в системе иностранных добровольческих 
формирований была создана особая категория мусульманских формирований арабские 
и индийские части. Причины и условия их создания, а также особенности в 
организации и подготовке и обусловили те принципы, которые были положены в 
основу системы их боевого применения. 

После начала войны с СССР в германской стратегической концепции Балканам 
отводилась роль "южного фланга Европы" и ее "южной тыловой зоны". Поэтому 
главной задачей немецкой оккупационной политики на Балканах было максимальное 
умиротворение этого региона. Этого можно было достигнуть только путем 
обеспечения лояльности местного населения и уничтожения начавшегося в июне 1941 
г. партизанского движения. Поэтому процесс организации добровольческих 
формирований (в том числе и мусульманских) приобрел здесь, за редким 
исключением, форму создания "местных вспомогательных сил" для поддержания 
общественного порядка. 

Тем не менее первое добровольческое формирование, в котором была и значительная 
часть балканских мусульман, было организовано как фронтовая часть. Через 10 
дней после нападения Германии на СССР лидер Хорватии А. Павелич выступил по 
радио с призывом к гражданам НГХ принять участие в "битве между прогрессивными 
силами Европы и коммунистическими силами Востока". При этом было объявлено, что 
все желающие могут вступать в Хорватский легион (Hrvatska Legija). 

Легион был окончательно сформирован 16 июля 1941 г. и стал называться 369-й 
усиленный хорватский пехотный полк (Verstarkten Kroatischen Infanterie Regiment 
№ 369), т.е. он не был частью хорватских вооруженных сил, а находился в составе 
германских сухопутных сил и подчинялся ОКХ. 

Что касается национального состава полка, то все его солдаты и офицеры (начиная 
с командира полка и заканчивая последним командиром отделения) были хорватами. 
Большинство из них уже имели некоторый боевой опыт. Немного позже, после 
прибытия полка на Восточный фронт, в его состав была включена группа опытных 
немецких офицеров и унтер-офицеров. Они не назначались на командные должности, 
а играли роль военных советников, помогая личному составу полка в окончательной 
подготовке и "акклиматизации на линии фронта". 

Призвав добровольцев вступать в Хорватский легион, руководство НГХ предполагало,
 что наберется около 3900 человек - как раз столько, чтобы укомплектовать часть 
полкового типа. Однако к 15 июля 1941 г. набралось уже 9 тыс. добровольцев. 
Из-за такого неожиданно большого количества желающих приемные комиссии были 
вынуждены поднять уровень их пригодности. В результате ко времени отправки на 
фронт личный состав полка насчитывал 3895 офицеров, унтер-офицеров и рядовых. 
Впоследствии полк неоднократно получал пополнение из Хорватии в виде маршевых 
рот, и уже на фронте его личный состав достиг своей максимальной численности - 
6300 человек. 

Легион был сформирован согласно штатному расписанию германской армии как 
стандартная часть полкового типа. Перед отправкой на фронт он имел следующую 
структуру: 

- штаб полка; 

- комендантская рота; 

- 3 пехотных батальона: два первых были набраны из хорватов, а третий из 
боснийских мусульман, каждый батальон имел по 3 пехотные роты; 

- пулеметная рота; 

- противотанковая рота; 

- хозяйственная рота. 

Артиллерия полка состояла из трех батарей 105-мм орудий (всего 18 орудий). 

В это же время был организован запасной батальон полка. Сразу после своего 
создания он был переведен в г. Стокерау (Австрия), где его основной задачей 
стала подготовка пополнения для полка в виде маршевых рот. 

Первоначально командиром полка был назначен полковник И. Маркулья, его 22 
сентября 1942 г. сменил полковник В. Павичич. Наконец, 17 января 1943 г. 
последним командиром был назначен подполковник И. Месич, командовавший до этого 
артиллерией полка. 

После окончательной организации полк был переведен в Доллерсхейм (Германия), 
где его довооружили и экипировали, а бойцы приняли присягу на верность "фюреру, 
поглавнику Германии и Хорватии". Оттуда полк через Венгрию и Бессарабию был 
отправлен в немецкую группу армий "Юг" на Украину, где 9 октября 1941 г. вошел 
в состав 100-й немецкой егерской дивизии. 

Таким образом, Хорватский легион не предназначался для боевых действий на 
Балканах. Кроме того, инициатива его создания принадлежала властям НГХ. При 
этом ни правительство НГХ, ни командование его вооруженных сил, не выступали 
против использования легиона за пределами Балкан. 

Однако ситуация в корне изменилась, когда инициативу по созданию 
добровольческих формирований взяло на себя руководство СС. В феврале 1943 г. 
Гиммлер отдал приказ о наборе добровольцев в новую дивизию войск СС: на этот 
раз ее предполагалось сформировать из боснийских мусульман. При этом ему было 
необходимо заручиться хотя бы формальным согласием правительства НГХ, так как 
набор предполагалось вести среди его граждан. Но поскольку в основу набора был 
положен именно национально-религиозный принцип, это особенно встревожило 
руководство Хорватии: оно не без оснований опасалось возникновения 
мусульманского сепаратизма. 

Это была первая - политическая - причина опасений правительства НГХ. Другая 
же - военная - заключалась в том, что, давая разрешение на набор добровольцев 
из числа боснийских мусульман, оно тем самым ослабляло свои вооруженные силы и 
лишало их значительного источника для пополнения. 

Мусульмане составляли на тот момент около 1/3 личного состава хорватской армии 
(из 130 тыс. человек). При этом они служили в ней либо в индивидуальном порядке,
 либо в формированиях хорвато-мусульманской милиции частях, которые состояли 
исключительно из бойцов-мусульман. Эти части несли службу по охране 
общественного порядка практически на всей территории Боснии и Герцеговины. 

Кроме данных причин, здесь играл роль еще и пропагандистский момент: эти части 
должны были охранять мусульманские села и города Боснии от партизан-коммунистов 
и сербских четников-роялистов. Тем самым делался акцент на том, что НГХ 
заботится обо всех своих гражданах одинаково, а у сепаратистов отнималась 
возможность лишний раз утверждать, что Боснию может защитить только собственная 
боснийская армия. 

Первой из частей хорвато-мусульманской милиции была создана "Гвардия Ибрагима" 
( "Ibrahima Garda"). Она была организована в середине апреля 1941 г. с целью 
защиты г. Грачаница и его окрестностей (северо-восточная Босния) от сербских 
четников. Приблизительная численность этой милиции равнялась 1000 человек, а ее 
основателем и командиром был И. Пирич-Пьянич. 

Еще одно самостоятельное формирование хорвато-мусульманской милиции создал 
бывший майор Югославской королевской армии М. Хаджиэффендич. После 
провозглашения НГХ Хаджиэффендич прибыл в Тузлу (северо-восточная Босния), где 
22 декабря 1941 г. при материальной помощи правительства сформировал 
Добровольческий полк, который, однако, был больше известен как "Легион 
Хаджиэффендича" ( "Hadziefendiceva Legija"). Личный состав легиона насчитывал 
почти 6 тыс. человек. 

В июне 1943 г. в районе г. Цазин (северная Босния) в составе хорватской 3-й 
горной бригады было сформировано небольшое подразделение из 100 местных 
мусульман во главе с Г. Мильяковичем. А уже в ноябре 1943 г по инициативе 
правительства НГХ и при поддержке немцев из этих добровольцев был сформирован 
"Легион Гус-ки" ( "Huskina Legija"), или "Гускина милиция" ( "Huskina 
Milicija"). Этот легион насчитывал около 3 тыс. человек, которые были 
организованы в 11 батальонов. 

Несмотря на низкие боевые качества этих легионов, которые не позволяли 
использовать их, например, против фронтовых частей, они до поры до времени были 
очень стойкими, когда дело касалось защиты мусульманского населения Боснии и 
Герцеговины. Поэтому желание Павелича и дальше использовать их подобным образом 
заставляло его с таким недоверием относиться к инициативе Гиммлера. Последний, 
однако, оставил все протесты Павелича без внимания. Таким образом, 5 марта 1943 
г. было получено официальное согласие правительства НГХ на вербовку 
добровольцев-мусульман в новую дивизию войск СС. 

Она была сформирована к июлю 1943 г. как горноегерское соединение и получила 
наименование 13-я горно-егерская дивизия войск СС "Хандшар" (хорватская № 1) 
(13. Waffen-Gebirgsjager-Division der SS "Handschar" (kroatische Nr. 1)). 

Несмотря на то что дивизия задумывалась как чисто мусульманское формирование, 
ее национальный состав был очень пестрым. По официальным немецким данным, в ней 
было 90 % боснийских мусульман, однако это явное преувеличение. Несомненно, 
основной костяк дивизии составляли именно боснийские мусульмане: так, в нее 
вошел почти весь личный состав упоминавшегося "Легиона Хаджиэффендича". Но 
из-за нехватки кадров руководство СС разрешило в начале 1944 г. набрать в 
дивизию 3 тыс. хорватов, что Гиммлер поначалу считал нежелательным. Один из 
батальонов дивизии был полностью укомплектован косовскими албанцами. 

Основным контингентом для пополнения кадрового и командного персонала дивизии 
оставались все-таки немцы. Они переводились в дивизию как в составе отдельных 
подразделений, так и в индивидуальном порядке. Например, в середине 1943 г. в 
дивизию были переданы 2 пехотные роты из 6-й горно-егерской дивизии СС "Норд", 
многие офицеры и унтер-офицеры из таких дивизий СС, как "Принц Евгений", 
"Лейбштандарт Адольф Гитлер", "Рейх", а также выпускники офицерских школ СС. В 
результате этого многие части дивизии (например, батальон связи) полностью 
состояли из немцев. Вследствие того, что формирование иностранных дивизий войск 
СС продолжалось и дальше, в уже сформированных наблюдалась некоторая 
"текучесть" немецких кадров - их обычно переводили для укрепления персонала 
других дивизий. Все это, конечно, сказывалось на уровне военной и политической 
подготовки дивизий и отражалось на их боеспособности. Не была в данном случае 
исключением и дивизия "Хандшар". 

Кроме того, в ноябре 1943 г. Гиммлер всерьез рассматривал возможность перевода 
в дивизию "Хандшар" всех мусульман из Индийского легиона. Однако начальник 
Главного управления СС Г. Бергер предупредил его, что "индийские мусульмане 
осознают себя в первую очередь индийцами, а боснийские мусульмане - 
европейцами", и у них не получится плодотворного сотрудничества. Гиммлер 
согласился с Бергером, и в конце концов эта идея была Забыта{30}. 

Первоначально в основу набора личного состава дивизии был моложен принцип 
добровольности. Однако он себя не оправдал - мусульмане шли в нее неохотно. 
Поэтому было решено перейти к системе воинской повинности. В результате к июлю 
1943 г. удалось набрать 26 000 человек. В дальнейшем динамика численности 
личного состава Дивизии была следующей: декабрь 1943 г. - 21 065, июнь|944 г. - 
19 136, декабрь 1944 г. - 12 793 человека (см. табл. 3). 

Дивизия "ландшар" задумывалась как стандартная горно-егерская дивизия, 
структура которой должна была соответствовать штатам немецкой армии. 
Первоначально в каждом из ее двух полков предполагалось сформировать по 4 
батальона, которые, в свою очередь, должны были состоять из 6 рот каждый. Но 
из-за недостатка немецкого кадрового персонала в каждом полку было решено 
сформировать только по 3 батальона. А уже в период подготовки дивизии было 
принято решение о расформировании по одной роте в каждом из е!е батальонов. 

Процесс организации и подготовки дивизии "Ханд-шар" проходил не только на 
территории Боснии. Так, с августа по ноябрь 1943 г. она проходила подготовку в 
учебных лагерях Ле-Пуи и Ле-Розьер (Франция), а в декабре 1943 г. - на учебном 
полигоне Нойхаммер (Германия) и только в январе 1944 г. вернулась на Балканы. 

Таким образом, в конце сентября 1944 г. структура дивизии после ее 
окончательной организации выглядела следующим образом: 

- штаб дивизии; 

- 27-й горно-егерский полк войск СС (1-й хорватский); 

- 28-й горно-егерский полк войск СС (2-й хорватский); 

- 13-й горный артиллерийский полк войск СС (1-й хорватский); 

- 13-й противотанковый дивизион СС; 

- 13-й моторизованный разведывательный батальон СС; 

- 13-й горный саперный батальон войск СС; 

- 13-й горный батальон связи войск СС; 

- 13-й дивизион противовоздушной обороны войск СС; 

- 13-й дивизион связи СС; 

- хорватский самокатный батальон СС; 

- хорватский моторизованный батальон СС; 

- 13-й комендантский батальон СС; 

- 13-й санитарный дивизион СС; 

- 13-я добровольческая горная ветеринарная рота; 

- 13-й взвод военных репортеров СС; 

- 13-й отряд полевой жандармерии СС; 

- 13-й запасной батальон СС; 

- части обеспечения и обслуживания. 

За весь период своего существования дивизия сменила нескольких командиров. С 
1943 по 1945 г. этот пост занимали: СС-оберфюрер Г. фон Обвюрцер (1 апреля - 9 
августа 1943 г.), СС-группенфюрер К.-Г. Шуберцвейг (9 августа - июнь 1944 г.) и 
СС-бригадефюрер Д. Гимпель (июнь - сентябрь 1944 г. и январь - май 1945 г.) (см.
 табл. 10). 

При командире дивизии имелся офицер связи Верховного главнокомандующего 
хорватских вооруженных сил, в задачи которого входила координация действий 
дивизии с военными планами хорватского командования. До самого конца войны им 
был генерал М. Хромич. 

17 июня 1944 г. Гитлер одобрил формирование еще одной дивизии из боснийских 
мусульман. Подобно дивизии "Хандшар", она также предназначалась для действий 
против партизан на территории Балкан, особенно в горной местности, и поэтому ее 
предполагалось организовать как горно-егерское соединение. В этот же день ей 
был присвоен 23-й, по номенклатуре дивизий войск СС, номер и название "Кама", 
после чего ее полным наименованием стало: 23-я горно-егерская дивизия войск СС 
"Кама" (23. Waffen-Gebirgsjager-Division der SS "Kama" (kroatische Nr.2)). 

Хотя приказ о формировании этой дивизии был отдан 17 июня, набор в нее 
фактически начался уже 10 июня. Как и в дивизии "Хандшар", основным 
контингентом добровольцев "Камы" должны были стать боснийские мусульмане. Все 
же командные должности в дивизии, вплоть до командиров батальонов и рот, должны 
были занимать немцы. Главным источником немецких кадров стала дивизия 
"Хандшар": в июне - июле 1944 г. из нее в "Каму" были переведены 54 офицера, 
187 унтер-офицеров и 1137 рядовых. Например, 13-й разведывательный батальон СС 
дивизии "Хандшар" был целиком передан в новую дивизию, где получил порядковый 
номер 23. То же самое произошло и с 3-й ротой 13-го саперного батальона: в 
"Каме" она стала называться 1-я рота 23-го саперного батальона. 

Весь вышеуказанный немецкий кадровый персонал составил костяк новой дивизии, а 
уже к нему должны были быть присоединены мусульманские добровольцы. Набор 
последних шел не так быстро, как хотелось немцам, и поэтому в течение августа 
1944 г. удалось набрать всего 2415 человек, которых было явно недостаточно для 
укомплектования полноценной горно-егерской дивизии. Таким образом, к сентябрю 
1944 г. общая численность дивизии составила 3793 человека (126 офицеров, 374 
унтер-офицера и 3293 рядовых). Это был пик ее численности (см. табл. 3). Тем не 
менее было решено приступить к организации дивизии. 

Так как немецкое командование опасалось, что югославские партизаны попытаются 
проникнуть в новую дивизию и разложить ее изнутри, было решено поменять район 
ее формирования. Поэтому в начале сентября 1944 г. весь ее личный состав был 
переведен из Боснии в область Бачка (северная Сербия), где партизаны были не 
так активны. 

Еще в июле - августе 1944 г., т.е. до своей передислокации из Боснии, дивизия 
фактически уже имела принятую в германских вооруженных силах структуру для 
горно-егерских частей такого типа. Однако до октября ее основных подразделений 
еще не было порядковых номеров. Они получили их, уже находясь в Бачке. 8 
сентября 1944 г. все части дивизии получили номера полевой почты, что 
фактически означало конец ее организации как боевой единицы - начиналась ее 
подготовка. В этот период структура дивизии была следующей: 

- штаб дивизии; 

- 55-й горно-егерский полк СС (3-й хорватский); 

- 56-й горно-егерский полк войск СС (4-й хорватский); 

- 23-й горный артиллерийский полк войск СС (2-й хорватский); 

- 23-й разведывательный батальон СС; 

- 23-й противотанковый дивизион СС; 

- 23-й хозяйственный дивизион СС; 

- 23-й саперный батальон СС; 

- 23-й горный дивизион связи СС; 

- 23-й полевой лазарет СС; 

- 23-й запасной полевой батальон СС; 

- части обеспечения и обслуживания. 

Каждый полк дивизии имел по 3 батальона, а в артиллерийском полку их было 4. 

Командиром дивизии 1 июля 1944 г. был назначен СС-штандартенфюрер Г. Рейтель, 
командовавший до этого одним из горно-егерских полков дивизии "Хандшар" (см. 
табл. 11). 

Несколько иначе обстояли дела с организацией албанских добровольческих 
формирований как на территории самой Албании, так и в присоединенных к ней в 
апреле-мае 1941 г. Косово и западной Македонии. Поскольку эти территории 
оказались под управлением Италии, то именно командование ее вооруженных сил 
первым стало привлекать албанцев на службу в свои части и соединения. При этом 
оно отказалось от принципа добровольности, а стало на основе воинской 
повинности формировать из албанцев национальные части в составе итальянской 
армии и полиции. Всего же за период с 1939 по 1943 г. как в самой Албании, так 
и в присоединенных к ней Косово и западной Македонии в итальянские вооруженные 
силы было мобилизовано около 30 тыс. албанцев. 

После капитуляции Италии и занятия этих территорий германскими вооруженными 
силами многие из этих формирований были либо вообще расформированы, либо 
переформированы с учетом немецких требований. В число последних вошло от 20 до 
25 тыс. албанцев. В результате к началу 1944 г. албанские добровольческие 
формирования в германских вооруженных силах состояли из: албанских стрелковых 
полков (№ 1-4), "фашистских" милицейских батальонов (№ 1-4) и жандармерии, 
которая была сформирована весной 1943 г. Кроме того, в январе 1944 г. под 
эгидой главного фюрера СС и полиции Албании в Косово были сформированы 2 
территориальных полицейских полка - один со штабом в г. Печ, другой - в г. 
Приштина. 

С ростом как в самой Албании, так и на территории Косово и Македонии 
партизанских сил немецкому командованию стало ясно, что их уже нельзя подавить 
при помощи обычных полицейских формирований. В связи с этим в апреле 1944 г. 
рейхсфюрер СС Гиммлер отдал приказ о создании новой дивизии войск СС - на этот 
раз из албанских добровольцев. Все вопросы, связанные с ее организацией и 
подготовкой, были возложены на главного фюрера СС и полиции Албании И. Фитцхума.
 Так как будущую дивизию предполагалось использовать только на Балканах, она 
должна была быть организована как горно-егерская. После присвоения ей в июне 
1944 г. порядкового номера 21 и наименования "Скандербег" она стала называться 
21-я горно-егерская дивизия войск СС "Скандербег" (21. 
Waffen-Gebirgsjdger-Division der SS "Skanderbeg"). 

Набор в дивизию проходил в апреле - мае 1944 г. Формально его инициатором был 
албанский Регентский совет, на самом же деле полный контроль над ним находился 
у немецких властей. Основной контингент добровольцев должны были составить 
албанцы из собственно Албании и Косово. Как правило, это были бойцы полицейских 
формирований. Но так как они имели очень низкий уровень подготовки, в состав 
дивизии также предполагалось набрать моряков из расформированного 
военно-морского флота Албании, который в свое время создали итальянцы. 

Как и в случае с дивизиями из боснийских мусульман, для усиления кадрового 
персонала новой дивизии в нее были переведены немецкие офицеры и унтер-офицеры 
из других частей СС. Так, из дивизии "Хандшар" в албанскую дивизию был целиком 
передан албано-немецкий 1-й батальон 28-го полка, который в новой дивизии был 
переименован в 3-й батальон 50-го полка. 

Перед началом организации дивизии Главное управление СС потребовало для нее не 
менее 10 тыс. добровольцев. В свою очередь, албанский Регентский совет 
представил список из 11 398 возможных кандидатов, в основном албанцев-мусульман.
 Из этого количества 9275 человек были признаны годными для военной службы, но 
только 6491 из них явился на вербовочные пункты. 

Из-за потерь в боях и дезертирства в дивизии к 1 октября 1944 г. осталось всего 
1440 человек: 86 офицеров, 467 унтер-офицера (из них 38 албанцы) и 887 рядовых 
(из них 499 - албанцы). Это был хорошо подготовленный кадровый персонал, 
который уже мог принять участие в боевых действиях. Помимо них, было еще 3504 
новых добровольца, однако они вообще не имели никакой подготовки. Чтобы 
увеличить численность дивизии и ее боеспособность, руководство СС пошло на 
беспрецедентный шаг: в ее состав были включены около 3500 немецких моряков, 
которые отступили из Греции. Однако и эта мера ни к чему не привела (см. табл. 
3). 

Процесс организации дивизии происходил с мая по сентябрь 1944 г. За этот период 
были сформированы все ее основные части и подразделения, как боевые, так и 
тыловые. В дальнейшем дивизию предполагалось деформировать, однако из-за 
изменений в военной обстановке этого сделать не удалось. Таким образом, на 1 
октября 1944 г. структура дивизии была следующей (см. табл. 7): 

- штаб дивизии; 

- 50-й горно-егерский полк войск СС (1-й албанский); 

- 51-й горно-егерский полк войск СС (2-й албанский); 

- 21-й горный артиллерийский полк войск СС (1-й албанский); 

- 21-й моторизованный разведывательный батальон СС; 

- 21-й противотанковый дивизион СС; 

- 21-й саперный батальон СС; 

- 21-й дивизион снабжения СС; 

- 21-й горный дивизион связи СС; 

- 21-й санитарный дивизион СС; 

- 21-й запасной полевой батальон СС; 

- части обеспечения и обслуживания. 

Каждый горно-егерский полк имел в своем составе по 3 батальона. Артиллерийский 
полк первоначально должен был иметь 4 батальона с тремя батареями в каждом. 
Однако из-за недостатка обученных кадров и нехватки амуниции в конце концов был 
сформирован только 1 артиллерийский батальон неполного состава, в который вошли 
лишь 2 слабые батареи. Разведывательный батальон имел 3 подразделения "ротного 
типа" (по документам они проходили как роты, но по численности личного состава 
были слабее) и 1 кавалерийский эскадрон. Саперный же батальон имел в своем 
составе 3 роты. 

Первым командиром дивизии был назначен И. Фитцхум. Однако он являлся им только 
номинально. Его главной задачей было осуществление контроля над первоначальной 
организацией и подготовкой дивизии. Фитцхум находился на этом посту до 1 мая 
1944 г., когда был назначен новый командир СС-штандартенфюрер (с 21 июня 1944 г.
 - СС-оберфюрер) А. Шмидхубер. 

В связи с тем, что все формирования из балканских мусульман за редким 
исключением предполагалось использовать в горной местности, главный упор в их 
военной подготовке делался на обучение боевым действиям в горах. Прежде всего 
это касалось трех горно-егерских дивизий войск СС, которые в отличие от обычных 
полицейских формирований должны были стать полноценными тактическими 
соединениями. 

Как правило, в условиях войны и связанных с ней временных ограничений 
горно-егерская подготовка сводилась к обучению совершать марши по горным 
дорогам, вести наступательные и оборонительные действия в горах, воевать в 
обходных отрядах. Однако отсутствие достаточного для полноценной подготовки 
времени приводило к тому, что эти соединения даже не участвовали в полагавшихся 
после ее завершения учениях или маневрах. Единственным исключением является 
только 21-я албанская дивизия "Скандербег", которая в июне 1944 г., будучи 
только частично организованной, приняла участие в маневрах между г. Беране и г. 
Андриевица (северная Албания и южная Черногория). В этих маневрах от дивизии 
участвовало 3 батальона, которые должны были взаимодействовать с 14-м полком 
дивизии СС "Принц Евгений". Им противостояли более 2000 человек из числа 
албанской милиции, немецкий моторизованный батальон и артиллерийская батарея 
учебного полка "Бранденбург". В ходе этих маневров бойцы албанской дивизии 
показали подготовку выше среднего уровня. 

Если военная подготовка данных мусульманских формирований была в принципе 
стандартной и не отличалась от подобной подготовки собственно немецких частей и 
соединений, то их идеологическая подготовка имела ряд существенных особенностей.
 В ней очень важную роль играло религиозное воспитание личного состава этих 
формирований, а также все, что было связано с их историей, которая зачастую 
также преподносилась с религиозным оттенком. Это прежде всего касается трех 
вышеуказанных дивизий войск СС, так как первое формирование, в составе которого 
были балканские мусульмане Хорватский легион, - не имел ярко выраженной 
исламской окраски. 

В германских вооруженных силах в идеологической подготовке их личного состава 
очень большое место отводилось изучению исторической традиции данной части или 
соединения. Как правило, эту традицию отражало их наименование, имевшее 
хождение наряду с официальной номенклатурой. В период Второй мировой войны это 
явление наиболее широко было распространено в войсках СС, каждая дивизия 
которых имела собственное наименование. Обычно оно было связано либо с историей 
их создания (если дивизия была немецкой), либо с историей народа, из 
представителей которого она была набрана (если дивизия была иностранной). 

Так, обе боснийские дивизии носили наименование, имевшее явно религиозный 
оттенок. И "Хандшар", и "Кама" означали род холодного оружия, которое 
использовали турки в период завоевания ими Балкан. Албанская же дивизия носила 
имя национального героя Г. Кастриоти (Скандербега), который в 1443 г. объединил 
албанцев и долгие годы противостоял турецкой экспансии. Такие названия давались 
затем, чтобы укрепить моральное состояние и поднять боевой дух личного состава 
этих дивизий. 

Однако главную роль в процессе укрепления морального состояния этих дивизий 
немцы отводили религиозному воспитанию их личного состава. Ислам обещает рай 
погибшим в бою с неверными - это и хотели использовать немцы, применяя 
мусульманские дивизии, например, против православных сербов. В то же время 
добровольцы-мусульмане должны были сражаться во много раз упорнее, так как им 
противостояли партизаны-коммунисты, доктрина которых отвергает любую религию. 

Так, уже во время набора в дивизию "Хандшар" немцы умышленно распространяли 
слухи, что Гитлер послал в подарок каждому из ее бойцов специальный медальон с 
вставленным в него миниатюрным Кораном. После организации дивизии в каждом ее 
батальоне была учреждена должность имама, а в каждой роте имелся свой мулла. 
Кроме этого, личный состав дивизии получил много привилегий, связанных с 
отправлением мусульманских обрядов и постами. Последнее особенно показательно, 
так как все руководство СС гордилось своим отрицательным отношением к любой 
религии. 

Из уважения к традициям боснийских мусульман весь личный состав набранных из их 
числа дивизий получил право в качестве головного убора носить традиционную 
феску. 

В деле вербовки добровольцев и организации боснийских дивизий огромную помощь 
немцам оказал великий муфтий Иерусалима аль-Хусейни, претендовавший на роль 
главы всего мусульманского мира. Его авторитет, на взгляд немцев, должен был 
сильно повлиять на желание добровольцев-мусульман служить в этих дивизиях. 

Приступая к организации и подготовке албанской дивизии войск СС, немцы также 
стремились набирать в нее в основном мусульман. При этом они надеялись на тот 
же эффект, что и в случае с боснийскими дивизиями. Однако здесь они совершили 
большую ошибку. По мнению американского историка А. Муньоса, она заключалась в 
том, что "...любой албанец считался только с интересами своего клана и ставил 
их перед другими целями и идеалами. Эта кланово-племенная система делала его 
ненадежным солдатом, когда его принуждали сражаться за немецкие интересы. Кроме 
того, албанские мусульмане не были такими религиозными и правоверными, как их 
братья в Боснии"{31}. Поэтому многие албанские добровольцы и дезертировали из 
своих частей, как только представлялась такая возможность. 

Гораздо большее влияние, чем религиозный фактор (и прежде всего на албанские 
правящие круги), оказывало немецкое обещание создать после войны Великую 
Албанию. 

Отдавая приказ о формировании иностранных дивизий войск СС, Гиммлер тем самым 
подчеркивал, что вступившим в них оказывается большая честь. Это в первую 
очередь касалось повышения их статуса в системе германских вооруженных сил. Не 
были при этом исключением и боснийские дивизии. С этой целью немецкой 
пропагандой даже был придуман миф, будто бы хорваты, и в том числе боснийские 
мусульмане, - не славяне, а "потомки готов", т.е. "чистые германцы". При 
организации дивизии "Скандербег" также муссировались слухи, что "албанцы имеют 
арийское происхождение". 

Таким образом, с 1941 по 1945 г. немецкое командование на Балканах создало ряд 
мусульманских формирований, использование которых, по его мнению, должно было 
переломить ход войны на этом театре военных действий в пользу Германии. 

Мусульмане-граждане СССР в германских вооруженных силах 

В основе процесса создания мусульманских формирований из советских граждан, с 
одной стороны, лежали причины, обусловленные фактической неразрешенностью 
национального вопроса в довоенном СССР. С другой - это была одна из форм 
сотрудничества германского военно-политического руководства с населением на 
оккупированных территориях СССР или военнопленными, которая в данном случае 
выражалась в создании и использовании восточных легионов. 

Так, уже в октябре - ноябре 1941 г. абвер начала работу по созданию из 
советских военнопленных частей специального назначения, призванных 
содействовать продвижению немецких войск на Кавказ и в Среднюю Азию. Помимо 
выполнения специальных задач, таких как борьба с партизанами и 
разведывательно-диверсионная деятельность, их личный состав должен был вести 
пропагандистскую работу по привлечению на немецкую сторону перебежчиков из 
числа представителей среднеазиатских и кавказских народов и участвовать в 
организации антисоветских восстаний на территории национальных республик. Эти 
части предполагалось формировать в тыловом районе группы армий "Юг", потому что 
именно в полосе данной группы армий было захвачено очень много военнопленных, 
которые принадлежали к "монгольским народностям". 

Первым из созданных в составе вермахта на Восточном фронте мусульманских 
формирований стал Туркестанский полк (Turkestanisches Regiment). Он был 
сформирован в соответствии с приказом генерал-квартирмейстера Генштаба 
сухопутных войск Е. Вагнера "О создании охранных "сотен" из военнопленных 
туркестанской и кавказской национальности" от 15 ноября 1941 г. при 444-й 
охранной дивизии, действовавшей в тыловом районе группы армий "Юг". Полк 
состоял из четырех пехотных рот под командованием немецких офицеров и 
фельдфебелей и уже зимой 1941-1942 гг. нес службу по охране тыла на территории 
между устьем Днепра и Перекопом. По документам вермахта Туркестанский полк 
проходил как 811-й пехотный батальон. Со временем при 444-й дивизии 
предполагалось создать еще несколько таких батальонов. 

Однако из-за решения ОКХ централизовать и упорядочить создание и использование 
частей восточных легионов этот процесс был изъят из компетенции командования 
444-й дивизии. Такое решение было связано с планами немецкого 
военно-политического руководства по проникновению на Кавказ и так называемым 
кавказским экспериментом. 

На основе этих планов 30 декабря 1941 г. ОКХ приступило к формированию 
нескольких восточных легионов, которые и были созданы в течение первой половины 
1942 г. перед вторжением немцев на Кавказ. 

Восточные легионы должны были представлять собой одновременно и запасные части, 
и центры по подготовке личного состава для боевых частей. Поэтому местом их 
дислокации и базой был выбран глубокий тыл немецкой армии - Польша, где в 
январе - феврале 1942 г. было первоначально сформировано 4 легиона. Так, 13 
января 1942 г., согласно приказу начальника вооружений сухопутных войск и 
главнокомандующего армией резерва, были созданы Туркестанский легион (центр 
формирования на станции Легионово) и Кавказско-магометанский легион (центр 
формирования на станции Едлин). 

А уже 8 февраля последовал приказ о формировании Грузинского легиона (центр 
формирования в Крушне) и Армянского легиона (центр формирования в Пулавах). 

Первоначально Туркестанский легион объединял в своих рядах узбеков, казахов, 
киргизов, туркмен, каракалпаков и таджиков. Кавказско-магометанский легион - 
азербайджанцев, дагестанцев, ингушей и чеченцев. Грузинский легион, кроме 
грузин, включал осетин, абхазов, адыгейцев, черкесов, кабардинцев, балкарцев и 
карачаевцев. Лишь Армянский легион имел однородный национальный состав. 

Чтобы сделать легионы более мононациональными по составу, 2 августа 1942 г. 
Кавказско-магометанский легион был переименован в Азербайджанский, а из его 
состава, как и из состава Грузинского легиона, были выведены представители 
горских народов, объединенные в Северокавказский легион (центр формирования в 
Весоле). Кроме того, 15 августа 1942 г. в Едлине был организован 
Волжско-татарский легион, объединивший в своих рядах поволжских татар, башкир, 
марийцев, мордву, чувашей и удмуртов. 

Хотя Грузинский и Армянский легионы перестали, таким образом, быть чисто 
мусульманскими, в немецких нормативных документах они продолжали учитываться в 
качестве восточных легионов. 

Общее руководство формированием и обучением национальных легионов осуществлял 
Штаб подготовки восточных легионов (Aufstellungsstab der Ostlegionen), который 
23 января 1943 г. был переименован в Штаб командования восточными легионами 
(Kommando der Ostlegionen). Зимой - - весной 1942 г. этот штаб располагался в 
Рембертове, а летом был переведен в Радом. Командующим восточными легионами в 
Польше был назначен полковник Р. фон Гейгендорф. Первоначально он обладал 
правами полкового, а с 1943 г. дивизионного командира. 

В своих действиях по организации и подготовке восточных легионов полковник 
Гейгендорф руководствовался Директивой для формирования восточных легионов, 
которую 24 апреля 1942 г. издал начальник общего управления командования армии 
резерва генерал-от-инфантерии Ф. Ольбрихт. 

Основным контингентом для пополнения восточных легионов, по крайней мере до 
того момента, пока немецкие войска не вступят на Кавказ и в Среднюю Азию, 
должны были быть советские военнопленные соответствующих национальностей. В 
основном их отбором и сортировкой занимались специально созданные немецкие 
инстанции. Так, еще весной 1942 г. был сформирован Организационный штаб "К" ( 
"Кавказ"), который развернул активную деятельность по вербовке добровольцев 
среди военнопленных - уроженцев Кавказа и Средней Азии. В его задачи входило 
создание комиссий по "фильтрации лагерей военнопленных" и "отделение лиц 
кавказской национальности от русских для последующей... вербовки"{32}. 

Прибывшее из лагерей военнопленных пополнение распределяли по подготовительным 
лагерям, которые имелись у каждого легиона. Так, в Беньяминово располагался 
подготовительный лагерь Туркестанского и Северокавказского, в Малькинии - 
Азербайджанского, в Бяла Подляске Грузинского, в Заежирже - Армянского, а в 
Седлице - Волжско-татарского легионов. 

Уже в подготовительных лагерях будущие легионеры разбивались по ротам, взводам 
и отделениям, затем приступали к обучению. Как правило, оно заключалось в 
общефизической и строевой подготовке, а также в усвоении немецких команд и 
уставов. Строевые занятия проводились командирами рот немцами с помощью 
переводчиков, а также командирами взводов и отделений из представителей данной 
национальности, прошедшими двухнедельную подготовку в специальной школе на 
станции Легионово. Эта школа занималась обучением младшего командного состава и 
офицеров - лейтенантов и капитанов. 

По завершении начального курса обучения легионеры переводились в батальоны в 
центрах формирования легионов, где переходили к тактической подготовке и 
изучению материальной части оружия. Предполагалось, что в составе этих 
батальонов они впоследствии отправятся на фронт. 

Каждый батальон должен был иметь в своем составе 3 стрелковые, пулеметную и 
штабную роты по 130-200 человек в каждой; в стрелковой роте - 3 стрелковых и 
пулеметный взводы, в штабной - взводы противотанковый, минометный, саперный и 
связи. Таким образом, общая численность батальона в среднем составляла от 800 
до 1000 солдат и офицеров, в том числе до 60 человек немецкого кадрового 
персонала: 4 офицера, 1 военный чиновник, 32 унтер-офицера и 23 рядовых. У 
немецких командиров батальонов и рот были заместители-дублеры из числа 
представителей данной национальности. Командный состав ниже ротного звена 
комплектовался исключительно национальными кадрами, прошедшими подготовку в 
школе в Легионово. 

Таким образом, к весне 1942 г. первые батальоны восточных легионов закончили 
свое обучение и затем были отправлены на Восточный фронт (главным образом на 
Кавказ и под Сталинград). Это происходило в три этапа. 

1. К концу 1942 г. были отправлены: 6 туркестанских (450-й, 452-й, с 781-го по 
784-й), 2 азербайджанских (804-й и 805-й), 3 северокавказских (800, 801 и 
802-й), 2 грузинских (795-й и 796-й) и 2 армянских (808-й и 809-й) батальона. 

2. В начале 1943 г. за ними последовали: 5 туркестанских (с 785-го по 789-й), 4 
азербайджанских (806, 807, 817, и 818-й), 1 северокавказский (803-й), 4 
грузинских (с 797-го по 799-й и 822-й), 4 армянских (с 810-го по 813-й) и 3 
волжско-татарских (825, 826 и 827-й) батальона. 

3. Во второй половине 1943 г. были отправлены: 3 туркестанских (790, 791 и 
792-й), 2 азербайджанских (819-й и 820-й), 3 северокавказских (835, 836 и 
837-й), 2 грузинских (823-й и 824-й), 3 армянских (814, 815 и 816-й) и 4 
волжско-татарских (с 828-го по 831-й) батальона. 

Всего же до упразднения Штаба командования восточными легионами в Польше в 
октябре 1943 г. здесь были сформированы 53 полевых батальона: 14 туркестанских, 
8 азербайджанских, 7 северокавказских, 8 грузинских, 9 армянских и 7 
волжско-татарских, общей численностью около 53 тыс. человек. 

Польша не была единственным местом формирования частей восточных легионов. Так, 
после зимних боев 1941-1942 гг. из состава группы армий "Центр" на Украину была 
выведена 162-я пехотная дивизия вермахта. Согласно приказу ОКБ ее предстояло 
преобразовать в еще один учебный центр по подготовке восточных войск, с теми же 
целями и задачами, что и в Польше. 

Новые центры с учебными лагерями были развернуты на территории Полтавской 
области: в Ромнах - Туркестанский; в Прилуках - Азербайджанский, в Гадяче - 
Грузинский, в Лохвице - Армянский и в Миргороде Северокавказский легионы. 

Создание Волжско-татарского легиона планировалось в будущем, однако он так и не 
был сформирован. 

В Миргороде также находился и штаб формирования легионов, который официально 
назывался Штаб подготовки и обучения иностранных добровольческих формирований 
из советских военнопленных (Aufstellungs - und Ausbildungsstab fur ausldndische 
Freiwilligen - Verbande aus sowjetrussischen kriegsgefangenen). Начальником 
штаба был назначен полковник (с 6 сентября 1942 г. - генерал-майор) О. Риттер 
фон Нидермайер, который до лета 1941 г. был уполномоченным офицером абвера при 
Особом штабе "Ф". 

Как и в случае с формированием восточных легионов на территории Польши, все 
военнопленные, отобранные специальными комиссиями, поступали в подготовительные 
лагеря. В данном случае они находились в Лубнах и Хороле. 

Численность и структура батальонов, сформированных на Украине, практически не 
отличались от батальонов, сформированных в Польше. Единственным исключением 
было соотношение немецкого и национального кадрового персонала. Если в Польше 
немцев было не более 60, то здесь их должно было быть не более 37 человек: 4 
офицера, 

1 военный чиновник, 7 зондерфюреров, 15 унтер-офицеров и 10 рядовых. 

У батальонов, сформированных на Украине, была и другая номенклатура. Они имели 
двойную нумерацию, в которой первая римская цифра означала порядковый номер 
батальона, а вторая, арабская, - номер дивизии, предоставившей кадровый 
персонал. 

Таким образом, до мая 1943 г. на Украине удалось сформировать 25 полевых 
батальонов: 12 туркестанских (1/29, 1/44, 1/76, 1/94, 1/100, 1/295, 1/297, 
1/305, 1/370, 1/371, 1/384 и I/389-й), 6 азербайджанских (1/4, 1/73, 1/97,1/101,
1/111 и 11/73-й), 4 грузинских (1/1,1/9, И/4 и II/198-й) и 3 армянских (1/125, 
1/198 и II/9-й), а также 

2 усиленных северокавказских полубатальона (842-й и 843-й), 7 строительных и 2 
запасных батальона, общей численностью более 30 тыс. человек. Кроме того, в 
стадии формирования находились еще 8 полевых батальонов: 4 туркестанских (1/71, 
1/79, 1/376 и 1/113-й), 1 азербайджанский (I/50-й), 2 грузинских (11/125 и 
IIl/9-й) и 1 армянский (III/73-й). 

Помимо чисто военных органов ОКБ и ОКХ организацией и подготовкой "восточных" 
добровольческих формирований (в том числе и мусульманских) занималась и военная 
разведка вермахта - абвер. В частности, ее вторым отделом, отвечавшим за 
диверсии и саботаж, было сформировано Соединение особого назначения "Горец" 
(Sonderverband "Bergmann"). 

Его формирование началось осенью 1941 г. на учебном полигоне Нойхаммер 
(Германия). Личный (преимущественно рядовой) состав соединения набирался в 
лагерях военнопленных из представителей народов Северного Кавказа и Закавказья. 
Офицеры - среди эмигрантов-кавказцев, проживавших в основном на территории 
Франции. Кроме добровольцев, набранных среди военнопленных и эмигрантов, в 
соединение были включены около 130 грузин, составлявших специальное соединение 
абвера "Тамара", созданное в свое время для организации восстания в Грузии. 

Командиром соединения был назначен кадровый офицер абвера, обер-лейтенант Т. 
Оберлендер, пользовавшийся авторитетом как большой знаток России. Его 
заместителем стал зондерфюрер В. фон Кученбах, который вырос в России и хорошо 
говорил по-русски и по-азербайджански. 

Отбор добровольцев в соединение происходил до конца ноября 1941 г., когда оно 
было передислоцировано в Миттельвальде (Бавария), где до марта 1942 г. его 
личный состав занимался пехотной и горно-егерской подготовкой. К этому времени 
структура соединения была следующей: в 1-й роте служили грузины и армяне, во 
2-й - представители народов Дагестана, в 3-й азербайджанцы, в 4-й - грузины и 
армяне, 5-я, штабная, рота была укомплектована грузинами-эмигрантами. Командный 
состав соединения (до ротного звена включительно) состоял целиком из немцев. 

На 7-8 июня 1942 г. личный состав соединения насчитывал около 1200 человек (300 
немцев и 900 кавказцев). В июне 1942 г. соединение приняло присягу, а в 
августе - сентябре было отправлено на Кавказ. Здесь за время с сентября по 
ноябрь 1942 г. из перебежчиков, военнопленных и местных добровольцев удалось 
сформировать еще 4 стрелковые роты (грузинскую, северокавказскую, 
азербайджанскую и смешанную запасную) и столько же кавалерийских эскадронов 
(грузинский, кабардинский, балкарский и русский). В результате этого к концу 
1942 г. соединение достигло численности 2690 человек (240 немцев и 2450 
кавказцев), что позволило развернуть его в полк, состоявший из трех батальонов: 
1-го (грузинского), 2-го (азербайджанского) и 3-го (северокавказского). 

Если военная подготовка восточных легионов была типичной и ничем не отличалась 
от подготовки немецких пехотных или горно-егерских частей, то их политическая 
подготовка имела ряд существенных особенностей. 

Главная роль в политической подготовке легионеров отводилась их обработке в 
националистическом духе. Так, солдатам Туркестанского легиона обещалось 
создание Туркестанского государства - Большого Туркестана - под протекторатом 
Германии. При этом оно должно было включать, помимо Средней Азии и Казахстана, 
еще и Башкирию, Поволжье, Азербайджан, Северный Кавказ и Синьцзян (Западный 
Китай). Одновременно с этим поволжским татарам немцы говорили, что они 
"наиболее образованные, деятельные и политически ценные элементы из всех 
тюркских народов СССР"{33}. 

Вся политическая подготовка легионеров проходила по линии Отдела пропаганды 
вермахта при Штабе оперативного руководства ОКБ, работники которого активно 
сотрудничали с представителями соответствующих национальных комитетов, 
используя их в качестве посредников. Так, из 12 отделов ТНК пять тем или иным 
образом занимались пропагандой: отдел военной пропаганды, отдел политической 
пропаганды, отдел прессы, отдел радио, музыкальный и театральный отдел. 

С точки зрения немцев и членов комитета, главным из них был отдел политической 
пропаганды, который и отвечал за воспитание легионеров в национальном духе. 
Суть этого воспитания выразил историк-эмигрант А. Казанцев: "...В порядке 
выполнения планов дележа России, из военнопленных разных национальностей 
создавались батальоны, которые воспитывались в звериной ненависти не только и 
не так к большевизму, как ко всему русскому. Для них издавались газеты и 
журналы, читались лекции, искусственно раздувался уродливый, злобный шовинизм...
"{34}. 

Все идеи национальной направленности доводились до рядовых легионеров 
посредством печатной продукции - различных газет и журналов, редакторами и 
номинальными хозяевами которых были члены соответствующих комитетов, тогда как 
фактическое руководство ими принадлежало сотрудникам Отдела пропаганды вермахта.
 

Так, для военнослужащих Туркестанского легиона выходили газета "Ени-Туркестан" 
( "Yeni-Turkistan") и журналы "Мили-Туркестан ( "Milli Turkistan") и "Мили 
Адабиет" ( "MilliAdabijat"). Основная политическая направленность материалов, 
которые печатались на страницах этих изданий, заключалась в призывах к 
освобождению Средней Азии от большевизма и русской оккупации. Среди бойцов 
Волжско-татарского легиона распространялись газеты "Идель-Урал" ( "Idel-Ural") 
и "Татар-Аддбиет" ( "Tatar Adabijat"}, которые выходили в Берлине на татарском 
языке и призывали к объединению всех татар и мусульман, живущих между Волгой и 
Уралом, к изгнанию русского населения и установлению дружеских отношений с 
Германией. Главными же печатными органами для Северокавказского легиона были 
газеты "Газават" и "Северный Кавказ", а для Азербайджанского - газета 
"Азербайджан". 

Большую помощь немцам в политической подготовке частей восточных легионов 
оказывали пантюркистские организации и связанные с ними мусульманские 
эмигрантские круги в Турции. Преследуя цель объединить все тюркские народы в 
одном государстве под эгидой Турции, они надеялись, что Германия, разгромив 
СССР, окажет им в этом помощь. В свою очередь, немцы, давая понять пантюркистам,
 что такое вполне возможно, надеялись тем самым втянуть Турцию в войну на своей 
стороне. 

Так, в сентябре 1941 г. с целью прояснить позицию Германии относительно 
требований пантюркистов в Берлин из Турции прибыл один из лидеров этой 
организации Нури-паша. После ряда его встреч с начальником политического отдела 
МИДа Э. Верманном было решено создать в Берлине специальный комитет, который бы 
занимался пропагандой идей пантюркизма. В частности, пишет советский историк Р.
С. Корхмазян, ее предполагалось вести "среди военнопленных-тюрков и мусульман 
вообще, с целью их использования для агитации на советской территории и 
образования из них воинских частей"{35}. 

При подготовке легионеров, особенно мусульман, очень важное место отводилось их 
религиозному воспитанию. При содействии соответствующих отделов национальных 
комитетов (например, духовного отдела ТНК и отдела по религиозным вопросам 
Азербайджанского национального комитета) во всех восточных легионах, где 
служили мусульмане, были введены должности мулл, которые иногда совмещали 
религиозные функции с командирскими, являясь одновременно командирами взводов. 
Все муллы проходили соответствующую подготовку в Германии и обычно были в 
возрасте от 25 до 32 лет. По словам одного из бойцов Туркестанского легиона, 
"многие из них не отличались высоким знанием своего дела, так как путали 
порядок молитв и обрядов"{36}. 

Все муллы находились на содержании легионеров, у которых в обязательном порядке 
отбирали в их пользу по 2 марки из причитавшихся им за каждые 10 дней 10 марок. 


Во всех мусульманских легионах был установлен намаз, проводившийся раз в неделю.
 Намаз заключался в общей молитве. Как правило, муллы не произносили проповедей 
и не читали речей. 

В каждом уезжавшем на фронт батальоне в обязательном порядке учреждалась 
должность муллы, который обычно входил в состав штаба. Помимо своих основных 
обязанностей, связанных с отправлением религиозных обрядов, каждый мулла еще 
"должен был следить за моральным состоянием своих подопечных". 

Места формирования всех мусульманских легионов неоднократно посещал великий 
муфтий аль-Хусейни. Потерпев неудачу в своем собственном деле попытке 
сформировать "Арабскую освободительную армию", он превратился в своего рода 
"религиозного коммивояжера" на службе у германского правительства. Большую 
часть времени между 1942 и 1945 г. муфтий занимался тем, что разъезжал по 
местам формирования мусульманских добровольческих формирований и выступал там с 
призывами к священной войне против неверных в союзе с Германией. Военная и 
политическая подготовка легионеров завершалась коллективной присягой 
побатальонно и вручением национального знамени. При этом в конце присяги у 
мусульман неизменно прибавлялась фраза "клянусь драться во имя Аллаха". После 
этого батальоны отправлялись на фронт. 

Несколько по-иному складывалась ситуация с организацией и подготовкой 
добровольческих формирований в другом регионе с компактно проживавшим 
мусульманским населением - в Крыму. Процесс создания крымско-татарских 
добровольческих формирований имел в своей основе те же политические и военные 
причины, что и при создании подобных формирований из других мусульманских 
народов СССР. Однако имелись и отличия, обусловленные особенностями немецкой 
оккупационной политики на территории Крыма. 

В ноябре 1941 г. Крым под названием генерального округа "Таврида" стал 
составной частью новой административной единицы, созданной немцами на части 
оккупированной советской территории - рейхскомиссариата "Украина", власть в 
котором должна была осуществляться гражданской администрацией. Однако 
вследствие того, что практически до самого своего освобождения в 1944 г. 

Крым являлся либо тыловым районом, либо зоной боевых действий, фактическая 
власть здесь принадлежала местному командующему войсками вермахта. 

С конца 1941 г. важным фактором, оказывавшим влияние на немецкую оккупационную 
политику, стало партизанское движение. В Крыму же эта проблема приобрела для 
немецкого командования особенную остроту, так как районы действий советских 
партизан находились в непосредственной близости от важных с оперативной точки 
зрения населенных пунктов. 

Поэтому процесс организации и подготовки добровольческих формирований на 
территории Крыма, в том числе и крымско-татарских, приобрел форму создания 
"местных полицейских вспомогательных сил" и в меньшей степени привлечения 
добровольцев для включения их небольшими группами в качестве "хиви" в части 
действовавшей в Крыму немецкой армии. 

Главным органом по обеспечению общественного порядка на территории Крыма была 
печально известная айнзатцгруппа "Д". Созданная по инициативе Главного 
управления имперской безопасности (РСХА), она являлась "инструментом проведения 
расовой политики" на восточных территориях и занималась уничтожением "евреев, 
коммунистов и прочих нежелательных элементов". Однако, кроме вышеуказанных 
функций, на руководство этой группы в лице СС-оберфюрера О. Олендорфа было 
возложено создание отделений полиции порядка на оккупированной территории в 
зоне ее ответственности. 

Городская и сельская полиция формировалась сразу же по занятии немцами городов 
и крупных населенных пунктов Крыма, параллельно с органами местного 
самоуправления. Обычно ею руководил начальник отдела вспомогательной полиции 
порядка при городском или районном управлении, который, однако, подчинялся 
местному фюреру СС и полиции. Основными обязанностями сотрудников 
вспомогательной полиции были поддержание порядка в населенном пункте и 
наблюдение за выполнением паспортного режима. 

Однако ни городская, ни сельская полиция не могла самостоятельно бороться с 
партизанским движением, а тем более уничтожить его. Поэтому оккупационные 
власти делали все, чтобы создать более крупные, мобильные и лучше 
подготовленные формирования, которые могли бы обеспечить относительный порядок 
хотя бы в пределах своего района. 

В связи с этим 2 декабря 1941 г. ОКХ издало директиву "Особые указания для 
борьбы с партизанами". В ней, в частности, говорилось: "...Использование 
местных отрядов в борьбе с партизанами вполне себя оправдывает. Знание 
местности, климата и языка страны делает возможным в боях с партизанами 
применить их же методы действий"{37}. 

Формирование отрядов вспомогательной полиции порядка из крымско-татарских 
добровольцев происходило следующим образом. 

"Уже в октябре 1941 г., - пишут английские исследователи Ч. Диксон и О. 
Гейлбрунн, - для борьбы с партизанами немцы стали привлекать также татар, 
которые всегда враждебно относились к большевистскому режиму. Были сформированы 
так называемые татарские отряды самообороны, которые оказали немцам большую 
помощь"{38}. Этими отрядами, насчитывавшими по 70-100 человек в каждом, 
командовали инструкторы - немецкие унтер-офицеры. По словам Э. фон Манштейна, 
главная задача этих отрядов "заключалась в охране своих селений от нападения... 
партизан"{39}. 

Одним из первых в ноябре 1941 г. отряд самообороны был создан в д. Коуш. Его 
командиром был назначен местный житель Раимов, дослужившийся в немецкой полиции 
до чина майора. Главная задача этого отряда состояла в том, чтобы частыми 
нападениями и диверсиями держать в постоянном напряжении партизан, истреблять 
их живую силу, грабить продовольственные базы. На тот момент в нем проходили 
службу 80 человек. Помимо этого, Коуш был центром вербовки добровольцев в 
данном районе. 

Таким образом, в результате немецкой кампании по организации отрядов 
самообороны к декабрю 1941 г. они были сформированы уже в следующих населенных 
пунктах Крыма: Ускут (130 чел.), Туак (100 чел.), Кучук-Узень (80 чел.), 
Ени-Сала, Султан-Сарай, Карасу-Баши, Мол-бай и др. 

До января 1942 г. создание отрядов самообороны носило неорганизованный характер 
и зависело от инициативы местных немецких начальников. После поражений под 
Москвой, Ростовом, а также после начала Керченско-Феодосийской десантной 
операции ситуация коренным образом изменилась. 

2 января 1942 г. в отделе разведки штаба 11-й немецкой армии состоялось 
совещание, в ходе которого было заявлено, что Гитлер разрешил призыв 
добровольцев из числа крымских татар. Штаб армии передал решение этого вопроса 
руководству айнзатцгруппы "Д". Перед ним ставились задачи: "Охватить крымских 
татар, способных служить в армии, для действия на фронте в составе 11-й армии...
 а также создать татарские роты самообороны, которые совместно с айнзатцгруппой 
"Д" будут использованы для борьбы с партизанами"{40}. 

3 января 1942 г. под руководством О. Олендорфа началось заседание недавно 
созданного Симферопольского мусульманского комитета. Оно было посвящено решению 
вопроса о начале вербовки крымских татар для общей с немцами борьбы против 
большевизма. На комитет и его председателя Д. Абдурешидова были возложены 
обязанности по пропагандистскому обеспечению вербовочной кампании в отдельных 
населенных пунктах. На руководство же айнзатцгруппы "Д" возлагалась 
организационная сторона вопроса. 

5 января 1942 г. с формального согласия председателя мусульманского комитета в 
Симферополе было открыто вербовочное бюро и начался набор добровольцев. Для 
координации работы по вербовке добровольцев на местах от Симферопольского 
комитета были посланы специальные представители вербовщики: Б. Аджиев, Ш. 
Карабаш и А. Карабаш. 

Все мероприятия по набору добровольцев должны были проходить согласно директиве 
генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутных войск Е. Вагнера от 18 января 1942 
г. В ней разрешалась "неограниченная" организация крымско-татарских 
формирований на территориях, "находившихся в немецких руках, за исключением 
Керченского полуострова и района осады Севастополя"{41}. 

Вербовка добровольцев проводилась в течение января 1942 г. в 203 населенных 
пунктах и 5 лагерях военнопленных. В результате были набраны 9255 человек, из 
которых в части 11-й армии были направлены 8684 человека, а остальные, 
признанные негодными для службы в строевых частях, вернулись в свои деревни. 

Одновременно с этим по линии айнзатцгруппы "Д" были завербованы 1632 человека, 
которые были сведены в 14 рот самообороны, расквартированных соответственно их 
порядковым номерам в следующих населенных пунктах: Симферополе, Бикж-Онларе, 
Бешуе, Баксане, Мол-бае, Бий-Ели, Алуште, Бахчисарае, Коуше, Ялте, Таракташе 
(12-я и 13-я роты) и Джанкое (см. табл. 13). Каждая рота самообороны состояла 
из 3 взводов и насчитывала от 50 (Джанкой) до 175 (Ялта) человек. Командовали 
ротами немецкие офицеры. 

В дальнейшем вербовочная кампания в роты самообороны возобновилась и 
продолжалась в феврале - марте 1942 г. В результате этого к апрелю их 
численность достигла 4 тыс., при постоянном резерве в 5 тыс. человек. 

В первой половине 1942 г. немецкие полицейские органы в реихскомиссариатах 
приступили к созданию из местных добровольцев батальонов "Шума" ( "Schuma"), 
которые предполагалось использовать в антипартизанских операциях. В отличие от 
рот самообороны, район действия которых был ограничен районом их формирования, 
батальоны "Шума" планировалось применять на более широком фронте. 

В июле 1942 г. было принято решение свести все татарские роты самообороны в 
Крыму в такие батальоны. В результате к ноябрю 1942 г. было сформировано 8 
батальонов "Шума", расквартированных в следующих населенных пунктах: 

- Симферополе - батальоны "Шума" № 147 и 154; 

- Карасубазаре - батальон "Шума" № 148; 

- Бахчисарае - батальон "Шума" № 149; 

- Ялте - батальон "Шума" № 150; 

- Алуште - батальон "Шума" № 151; 

- Джанкое - батальон "Шума" № 152; 

- Феодосии - батальон "Шума" № 153. 

По штату каждый батальон должен был состоять из штаба и 4 рот (по 124 чел. в 
каждой), а каждая рота - из 1 пулеметного и 3 пехотных взводов. Штатная 
численность батальона в 501 человек на практике зачастую доходила до 700. Как 
правило, батальоном командовал местный доброволец из числа бывших офицеров 
Красной Армии, однако в каждом из них было 9 человек немецкого кадрового 
персонала: 1 офицер связи и 8 унтер-офицеров. 

11 ноября 1942 г. Главное командование вермахта в Крыму объявило о 
возобновлении набора крымских татар в ряды германской армии. Функции 
вербовочного бюро должен был выполнять Симферопольский мусульманский комитет. 
Так, к весне 1943 г. был сформирован 155-й батальон "Шума" (Евпатория), а еще 
несколько батальонов и хозяйственных рот находились в стадии формирования. В 
организационном и оперативном отношении все эти части были подчинены фюреру СС 
и полиции генерального округа "Таврида" СС-бригаденфюреру Л. фон Альвенслебену. 


В некоторых современных исследованиях указывается, что крымско-татарские 
батальоны "Шума" составляли Крымско-татарский легион вермахта. Однако с этим 
нельзя согласиться. Действительно, в марте 1943 г. на заседании Генштаба 
сухопутных войск генерал-инспектор восточных войск поднял вопрос об организации 
такого легиона с последующим использованием его батальонов вне Крыма, т.е. по 
образцу восточных легионов. Однако командование группы армий "А", в чью тыловую 
зону входил Крым, высказалось против этого мнения. Более того, оно посоветовало 
безотлагательно переводить всех крымских татар, служивших в качестве "хиви" в 
немецких частях других групп армий, обратно в Крым, чтобы в дальнейшем 
использовать их только здесь. Это было мотивировано тем, что "Крымско-татарский 
легион не нужен, так как его использование не компенсирует затрат на его 
формирование"{42}. 

Так как крымско-татарские формирования использовались в основном у себя на 
родине, их военная и политическая подготовка имела ряд особенностей и несколько 
отличалась от подготовки в частях восточных легионов. 

Все роты самообороны, а затем и батальоны "Шума" проходили стандартную пехотную 
подготовку, правда, с "полицейским" уклоном. Поэтому особый интерес 
представляет их политическая подготовка. 

В процессе политической подготовки крымско-татарских формирований главную роль 
играли мероприятия, проводимые Штабом пропаганды "Крым" главным органом 
психологической войны на полуострове. При этом существенную помощь штабу в 
идеологической обработке татарских добровольцев оказывали отдел культуры и 
религии Симферопольского мусульманского комитета (руководитель - Э. Гафаров) и 
подобные отделы в комитетах на местах. Особый акцент делался на воспитание 
"добровольческой молодежи, которая получила большевистское образование, на 
примерах турецко-татарской истории". В данном случае главная роль проводника 
крымско-татарской . националистической идеологии отводилась газете "Свободный 
Крым" ( "Azat Kirim"), которая выходила с 11 января 1942 г. Эта газета являлась 
органом Симферопольского мусульманского комитета и выходила два раза в неделю 
на татарском языке. Вначале тираж газеты был невелик, однако в связи с 
директивами Штаба пропаганды "Крым" по усилению пропагандистского воздействия 
на местное население летом 1943 г. он достиг 15 тыс. экземпляров. 

"Свободный Крым" печатала статьи об организации в разных районах Крыма 
мусульманских комитетов, их работе по обеспечению населения и 
религиозно-культурному воздействию на него. Помимо этого, в газете помещались 
материалы о вербовке и службе татарских добровольцев в германских вооруженных 
силах, сводки боевых действий и материалы об открытии мечетей. 

В организации и подготовке крымско-татарских формирований существенная роль 
отводилась религиозному воспитанию добровольцев. Оно осуществлялось путем 
тесного сотрудничества германской оккупационной администрации и мусульманского 
духовенства, многие представители которого одобряли набор крымских татар в 
германские вооруженные силы. Так, на упоминавшемся заседании Симферопольского 
мусульманского комитета 3 января 1942 г. присутствовал главный мулла городского 
мусульманского объединения. В конце заседания он взял слово и заявил, что "его 
религия и верования требуют принять участие в этой священной борьбе совместно с 
немцами, ибо окончательная победа для них не только означает уничтожение 
советского господства, но снова дает возможность следовать их религиозным и 
моральным обычаям"{43}. 

В январе 1942 г., после начала кампании по набору добровольцев, многие муллы 
работали членами вербовочных комиссий. Их главной задачей была подготовка 
общественного мнения, с целью привлечения наибольшего количества добровольцев. 

После организации татарских батальонов "Шума" в каждом из них была учреждена 
должность муллы. 

Коренным отличием процесса организации и подготовки крымско-татарских частей, 
например, от восточных легионов, формирование которых происходило вдали от 
родины их добровольцев, было то, что, кроме идеологического воздействия, 
вступавшим в них обещались хорошее материальное обеспечение и создание 
всяческих льгот и привилегий для их семей. Так, согласно одному из 
постановлений ОКВ, "всякое лицо, которое активно боролось или борется с 
партизанами и большевиками", могло подать прошение о "наделении его землей или 
выплате ему денежного вознаграждения до 1000 руб..."{44}. При этом его семья 
должна была получать от отделов социального обеспечения городского или 
районного управления ежемесячную субсидию в размере от 75 до 250 руб. 

После опубликования 15 февраля 1942 г. Министерством оккупированных восточных 
областей "Закона о новом аграрном порядке" всем татарам, вступившим в 
добровольческие формирования, и их семьям стали давать в полную собственность 
по 2 га земли. Немцы предоставляли им лучшие участки, отнимая землю у крестьян, 
которые не вступили в эти формирования. 

До середины 1943 г. инициатива по созданию мусульманских формирований из 
граждан СССР принадлежала различным органам вермахта. Однако уже с декабря 

1943 г. она перешла в руки руководства СС, что было связано с общим усилением 
его роли в военных делах. 

Проект создания Тюркской дивизии войск СС возник еще в 1942 г., но из-за 
отсутствия достаточного количества добровольцев к его осуществлению так и не 
приступили. Конкретные же формы он приобрел только в ноябре 1943 г., когда 
бывший командир 1-го (450-го) батальона Туркестанского легиона майор А. 
Майер-Мадер предложил свои услуги руководству СС, уверив Гиммлера, что сможет 
сформировать в составе войск СС Тюркский полк. Это окончательно убедило 
Гиммлера, и он решил поддержать инициативу Майер-Мадера. 

После этого в ноябре 1943 - январе 1944 г. последовал ряд встреч между 
Майер-Мадером, представителями Главного оперативного управления СС и некоторыми 
мусульманскими офицерами-добровольцами. На этих встречах были обговорены 
основные вопросы организации и подготовки будущего нового мусульманского 
формирования. 

В результате на последней из этих встреч, 4 января 1944 г., было принято 
решение сформировать 1-й Восточно-мусульманский полк СС (Ostmuselmanische 
SS-Regiment № 1). Позже полк должен был стать основой для создания в составе 
войск СС мусульманской дивизии под название "Новый Туркестан" ( 
"Neu-Turkistan"). Эта дивизия, как предполагал Гиммлер, должна была быть 
сформирована к концу 1944 г. 

На этой же встрече было принято решение о расформировании следующих батальонов 
вермахта, личный состав которых должен был послужить основой для формирования 
нового полка: 782, 786, 790, 791-го туркестанских, 818-го азербайджанского и 
831-го волжско-татарского. Однако это произошло не сразу, а за период с декабря 
1943 по март 1944 г. Кроме того, в это же время Майер-Мадер совершил ряд 
поездок по лагерям военнопленных, где призывал добровольцев-мусульман вступать 
в новый легион войск СС. 

Так, к концу января 1944 г. удалось набрать 3 тыс. добровольцев, которые были 
сосредоточены в г. Понятова (Польша) - месте формирования и первоначальной 
дислокации будущего полка. Чтобы усилить кадровый состав полка, в него было 
переведено несколько десятков немецких офицеров и унтер-офицеров. Тем не менее 
его формирование проходило крайне медленно, в основном из-за нехватки 
снаряжения, в том числе даже униформы и обуви. Поэтому к октябрю 1944 г. - 
сроку, который Гиммлер назначил для начала развертывания дивизии, в полку 
проходили службу всего 4 тыс. человек, которые были объединены в 3 батальона 
(см. табл. 3). 

Первым командиром полка был назначен инициатор его создания А. Майер-Мадер, 
который 1 января 1944 г. был переведен в СС, где ему было присвоено звание 
СС-оберштурмбаннфюрера. После его гибели в бою с партизанами в марте 1944 г. 
полк возглавил СС-гауптштурмфюрер Биллиг. Однако он недолго пробыл на этой 
должности: уже 27 апреля его сменил СС-гауптштурмфюрер Херманн. После его 
перевода 2 мая на штабную работу полк до самого октября 1944 г. фактически 
оставался без командира. 

Как только перспектива развертывания Восточно-мусульманского полка в дивизию к 
концу 1944 г. исчезла, Гиммлер 20 октября 1944 г. отдал приказ о его 
переформировании в Восточно-тюркское соединение СС (Osttiirkische 
Waffen-Verbande der SS) - часть бригадного типа, которая должна была стать 
промежуточной формой на пути к созданию дивизии. 

Все мероприятия по организации и подготовке Восточно-тюркского соединения были 
возложены на главного фюрера СС и полиции Словакии, где в то время находился 
полк. Реорганизация структуры Восточно-мусульманского полка проходила следующим 
образом: весь его кадровый персонал был разделен по национальному признаку. В 
результате чего были заново созданы туркестанский, азербайджанский и 
волжско-татарский батальоны (по 6 рот в каждом). После этой реорганизации и 
прибытия к декабрю 1944 г. нового пополнения личный состав соединения 
насчитывал 5 тыс. человек (см. табл. 3). 

Командиром соединения был назначен Ваффен-штандартенфюрер В. Хинтерзац. 

30 декабря 1944 г., согласно еще одному приказу Гиммлера, была начата новая 
реорганизация, целью которой было развернуть Восточно-тюркское соединение в 
часть дивизионного типа и сделать ее личный состав более "тюркским". Эта 
реорганизация происходила в течение января - марта 1945 г. в Словакии. В 
результате в марте 1945 г. соединение состояло из штаба и боевых групп: 

-  "Туркестан"; 

-  "Идель-Урал"; 

-  "Крым". 

Каждая часть соединения - боевая группа (Waffen-gruppe) - создавалась по 
национальному признаку и по штату должна была равняться бригаде. На деле же 
количество их личного состава было доведено только до численности полка. 

В первую боевую группу - "Туркестан" вошли 1-й и 2-й батальоны прежнего 
соединения, укомплектованные добровольцами из народов Средней Азии и Казахстана.
 Вторая боевая группа - "Идель-Урал" - включала 3-й батальон, в котором служили 
добровольцы - представители народов Поволжья. 

Личный же состав, которым укомплектовали боевую группу "Крым", был переведен в 
Восточно-тюркское соединение из другого мусульманского формирования войск СС - 
Татарской горно-егерской бригады СС № 1 (Waffen-Gebirgsjciger-Brigade der SS 
(tatarische № 1)), расформированной 31 декабря 1944 г. Эта часть имела 
собственную историю создания, на которой следует остановиться поподробнее. 

После разгрома в апреле - мае 1944 г. крымской группировки немцев все уцелевшие 
крымско-татарские батальоны "Шума" было решено свести в трехбатальонный 
Татарский горно-егерский полк СС (Tataren-Gebirgsjager-Regiment der SS), 
формирование и подготовка которого начались на учебном полигоне Мурлагер 
(Германия). Первоначально был сформирован один батальон полка, однако уже в 
течение июня было набрано достаточное количество человек, чтобы организовать 
небольшую бригаду. В результате 8 июля 1944 г. последовал соответствующий 
приказ Главного оперативного управления СС. В середине июля 1944 г. бригада, 
которая находилась еще в стадии формирования, покинула Германию и была 
переведена в Венгрию, где она должна была проходить дальнейшую подготовку и 
одновременно нести гарнизонную службу. 

В этот период бригада имела следующий численный состав: 11 офицеров, 191 
унтер-офицер и 3316 рядовых - всего 3518 человек, из которых около 1/3 
составляли немцы, переведенные главным образом из военной полиции (см. табл. 3).
 

Командиром бригады на всем протяжении ее существования являлся 
СС-штандартенфюрер В. Фортенбахер. 

Согласно приказу Главного оперативного управления СС, все боевые группы 
Восточно-тюркского соединения должны были иметь в своем составе по 2 пехотных 
батальона, каждый из которых состоял бы из 5 стрелковых рот. Однако боевая 
группа "Крым" являлась исключением: в состав двух ее батальонов входило только 
по 4 роты. Кроме того, она имела еще 2 отдельные артиллерийские роты, которых 
не было в других боевых группах. 

В результате последней реорганизации численность Восточно-тюркского соединения 
возросла до 8500 человек (см. табл. 3). 

Его новым командиром был назначен СС-гауптштурм-фюрер Фюрст, который оставался 
на этой должности до самого конца войны. 

Перевод в Восточно-тюркское соединение персонала крымско-татарской бригады не 
был единственным изменением в его структуре и национальном составе. В том же 
приказе Главного оперативного управления СС говорилось: "Все азербайджанцы 
отделяются от Восточно-тюркского соединения и передаются в распоряжение 
командования Кавказского соединения СС (Kaukasisches Waffen-Verbande der SS)". 

Решение об организации последнего было принято в августе 1944 г., с той же 
целью, что и в случае с Восточно-тюркским соединением, т.е. "для военного и 
политического обучения кавказских добровольцев, чтобы превратить их в 
полноценную боевую часть". Со временем это соединение предполагалось развернуть 
в кавалерийскую дивизию, которая должна была стать основой будущей "Кавказской 
освободительной армии". 

Как и его восточно-тюркский аналог, Кавказское соединение должно было состоять 
из боевых групп, в данном случае имевших организацию кавалерийских полков. Так, 
в январе 1945 г. структура Кавказского соединения включала штаб и следующие 
боевые группы, созданные с сентября по декабрь 1944 г.: 

-  "Грузия"; 

-  "Северный Кавказ"; 

-  "Армения"; 

-  "Азербайджан". 

В этот период общая численность Кавказского соединения СС насчитывала примерно 
2400 человек (см. табл. 16). 

После его развертывания в дивизию командование над ней должен был принять 
генерал-майор Л.Ф. Бичерахов. Однако по болезни он не смог приступить к своим 
обязанностям. Поэтому временно исполняющим обязанности командира соединения 
являлся СС-штандартенфюрер А. Тоерманн, а во главе боевых групп стояли, 
соответственно, эмигранты: П. Цулукидзе, С.К. Улагай, В. Саркисян и М.Н. 
Исрафилов - все в звании Ваффен-штандартенфюреров (см. табл. 16). 

Организация и подготовка соединения проходили в Северной Италии, где, кроме 
него, находилось еще около 6500 кавказских беженцев, руководимых черкесским 
князем Султан Келеч-Гиреем. Все боеспособные мужчины из их числа в возрасте от 
18 до 70 лет были сведены в 2 добровольческих полка, каждый из которых состоял 
из рот, сформированных по национальному признаку. Эти полки были призваны 
играть роль частей самообороны в местах размещения беженцев и одновременно 
служить резервом для комплектования Кавказского соединения СС. 

Наконец, следует упомянуть еще об одной группе советских мусульман-добровольцев,
 которые проходили службу в войсках СС, однако не имели отношения к указанным 
частям и соединениям. Имеется в виду 831 человек из числа крымско-татарских 
добровольцев, которые в конце 1944 г. в качестве "хиви" были направлены в ряды 
35-й полицейской гренадерской дивизии СС. В ней они были распределены по 
следующим подразделениям: 

- 2-я тяжелая дивизионная транспортная колонна. В ней под командой 
обер-лейтенанта А. Кугушева служили 3 офицера, 2 военных чиновника и 125 
добровольцев; 

- 3-я гренадерская рота 89-го полицейского гренадерского полка. В ней под 
командой зондерфюрера (в должности ротного командира) М. Тайгинского служили 4 
офицера, 1 военный чиновник и 382 добровольца; 

- 7-я гренадерская рота 91-го полицейского гренадерского полка. В ней под 
командой Ваффен-оберштурмфюрера А.П. Ширинского служили 7 офицеров, военный 
мулла и 252 добровольца; 

- боевая полицейская группа "147". В ней под командой СС-унтерштурмфюрера Митте 
служили 2 офицера (переводчик и офицер для поручений) и 52 добровольца. 

Как уже явствовало из самих приказов об организации Восточно-тюркского и 
Кавказского соединений СС, они создавались не только как боевые части, но и как 
своеобразные "школы политической подготовки". Эта подготовка практически ничем 
не отличалась от той, которую проходили мусульманские добровольцы, служившие в 
частях и соединениях вермахта. Единственное отличие состояло в том, что она 
приобрела религиозный оттенок. Например, в каждом батальоне Восточно-тюркского 
соединения был свой мулла, а роль его главного имама выполнял Н. Накиб Ходжа, 
который до середины 1944 г. был инспектором духовного отдела ТНК. 

До конца 1944 г. все муллы проходили подготовку при своих национальных 
комитетах. Однако это не устраивало руководство СС, так как не было единой 
программы для их обучения. С этой целью 26 ноября 1944 г. в Дрездене была 
открыта "Школа мулл" ( "Mullakurse"). Инициатором ее создания стал начальник VI 
управления (внешняя разведка) РСХА СС-бригаденфюрер В. Шелленберг. До конца 
войны в этой школе прошли подготовку около 50 человек, которые были направлены 
либо в Восточно-тюркское, либо в Кавказское соединения СС. Во главе школы 
Шелленберг поставил выходца из Казахстана Г. Идриси. 

Главным печатным органом Восточно-тюркского соединения СС была газета "Тюрк 
Бирличи" ( "Turk Birligi"). 

Таким образом, за период с 1941 по 1945 г. в составе вермахта и войск СС 
происходило создание добровольческих формирований из мусульман - граждан СССР. 
При этом как политические, так и военные причины их создания и обусловили те 
принципы, которые легли в основу системы их использования. 

Мусульманские формирования представляли собой отдельную категорию иностранных 
добровольческих формирований, появление которых, а также их объединение в эту 
категорию было связано с продолжением германской "исламской политики" в 
условиях войны. 

Тем не менее, несмотря на свой одинаковый статус и единое вероисповедание 
служивших в них добровольцев, все мусульманские формирования имели ряд 
отличительных особенностей, связанных в первую очередь с их национальным 
составом, системой организации и подготовки. 

С уверенностью можно сказать, что за период с 1941 по 1945 г. в германских 
вооруженных силах прошли службу от 415 до 440 тыс. добровольцев-мусульман: 
арабов, индийцев, балканских и советских мусульман (см. табл. 2). 

Как видно, первой отличительной чертой этих формирований был национальный 
состав их добровольцев, что обусловлено местом их создания. Обычно оно 
совпадало с местом компактного проживания данной национальной группы, но только 
в том случае, если эта территория находилась под контролем немецкой 
оккупационной администрации. Если же эта территория не была оккупирована, но 
имелось достаточное (чтобы сформировать боеспособную часть) количество 
добровольцев из представителей того или иного народа, на ней проживавшего, то 
тогда организация формирований проходила либо на территории Германии, либо на 
какой-нибудь другой оккупированной территории. В связи с этим можно выделить 
следующие основные места организации мусульманских формирований: 

- для арабов - Сирия, Южная Греция, Франция и Тунис; 

- для индийцев - только Германия; 

- для балканских мусульман - Босния и Герцеговина, Косово и Албания; 

- для мусульман - граждан СССР - Польша, Украина, Крым, Словакия, Северная 
Италия и Германия. 

Другая особенность каждой из категорий мусульманских формирований заключалась в 
системе организации, которая отражалась на их боевой структуре. До 1943 г. эта 
структура была ограничена уровнем "рота/батальон/ полк". Позже после коренных 
изменений в военно-политической обстановке эта структура поднялась уже до 
уровня "полк/дивизия/корпус". 

Как правило, каждый уровень зависел от двух военных причин: наличия нужного 
количества личного состава и количества вооружения и снаряжения, чтобы 
оснастить этот состав. Но так как на создание мусульманских формирований не в 
последнюю очередь влияли политические предпосылки и условия, к этим двум 
следует добавить еще и политическую причину. Обычно она была связана с запретом 
тех или иных немецких инстанций создавать формирования выше определенного 
уровня. Среди мусульманских формирований этот запрет касался частей и 
соединений из граждан СССР, тогда как недостатка в контингенте и вооружении для 
них (до 1943 г.) не было. Что же касается арабских, индийских и балканских 
формирований, то здесь играли роль военные причины: или отсутствие контингента, 
или недостаток в снаряжении. 

Одним из отличий любого иностранного добровольческого формирования от 
собственно германских частей было наличие в нем определенного процента 
немецкого кадрового персонала. Как правило, этот процент зависел от статуса 
формирования, т.е. выражал степень доверия немецкого командования этим 
добровольцам. Однако были и чисто военные причины. Обычно - это нехватка 
национальных командных кадров. Яркий пример тому - арабские, индийские и 
балканские части. В лучшем положении находились мусульманские формирования из 
граждан СССР. Поскольку они набирались в основном из военнопленных, то это уже 
подразумевало какую-то военную подготовку. 

Так как мусульманские формирования создавались в системе германских вооруженных 
сил, естественно, что особенностей в их военной подготовке не было. Все они 
обучались по немецким уставам, лишь с поправкой на их пехотную, горно-егерскую 
или полицейскую специфику. 

Гораздо больше этих особенностей было в их политической подготовке и особенно в 
том, какую при этом роль играл ее религиозный аспект. Надо сказать, что 
наиболее сильно он проявлялся в подготовке формирований из балканских мусульман.
 Главная причина здесь в том, что эти формирования предполагалось использовать 
только на Балканах, где вражда на религиозной почве была очень сильной и 
сохраняется до сих пор. 

В подготовке формирований из мусульман - граждан СССР фактор религии играл 
также значительную роль. Но здесь он все-таки имел меньшее, чем на Балканах, 
значение. В данном случае важное место в воспитании личного состава отводилось 
антисоветской и антирусской пропаганде, а движущей силой при этом был 
национализм. Не следует также забывать, что большинство из добровольцев этих 
формирований выросли в государстве, где религия всячески преследовалась и всем 
навязывался атеистический образ мысли. Поэтому призывы к "священной войне" 
находили среди советских добровольцев-мусульман гораздо меньший отклик, чем 
среди их балканских единоверцев. 

Еще в меньшей степени, чем у предыдущих, религиозный фактор играл роль при 
подготовке формирований из арабов и индийцев. Здесь наиболее действенными были 
мотивы национально-освободительной и антиколониальной борьбы. При этом в 
индийских формированиях это было наиболее выражено, так как они имели смешанный 
национальный и религиозный состав. Немцы не выделяли каким-либо образом 
мусульман из среды других добровольцев-индийцев, наоборот, большими 
привилегиями здесь пользовались не они и не индусы, а сикхи. 

Глава 3. 

Система боевого применения мусульманских добровольческих формирований в 
германских вооруженных силах 

Изучение системы боевого применения какого-либо воинского формирования 
охватывает круг вопросов, касающихся: организованного использования в бою или 
операции этого формирования, как самостоятельно, так и во взаимодействии с 
другими формированиями; принципов, которые положены в основу системы применения 
этого формирования; и, наконец, изменений, происходивших в этой системе под 
воздействием тех или иных причин. 

Система боевого применения иностранного добровольческого формирования зависела 
от причин создания воинского формирования, его функционального назначения и 
статуса. Обычно изменения в системе происходили из-за изменений двух последних 
факторов. 

Принципы, положенные в основу системы использования какого-либо иностранного 
добровольческого формирования, также не были постоянными и зависели от 
следующих факторов: во-первых, изменения политических условий, в которых 
происходило создание и использование данного формирования; во-вторых, его 
боеспособности, т.е. возможности вести военные действия и выполнять 
поставленные задачи в соответствии с его функциональным назначением. Второй 
фактор в боевых условиях представляется наиболее важным, он зависит от 
морально-боевых качеств личного состава формирования. 

Первое арабское добровольческое формирование - Арабский легион, сформированный 
в мае - июне 1941 г. в Сирии немецким уполномоченным Р. Раном, - не было даже 
формально подчинено каким-либо германским военным инстанциям. Из-за того, что 
легион создавался на скорую руку, а также из-за недолгого времени его 
существования перед бойцами не были поставлены какие-либо политические или 
чисто военные задачи. То, что местом его создания была территория, которая не 
находилась под контролем германских оккупационных властей, определило 
партизанский характер этого легиона. Такими же были и принципы, положенные в 
основу системы его использования. Прежде всего она предполагала совершение 
диверсионных актов на пути следования английских войск в Ирак. 

Личный состав легиона не получил практически никакой военной, а тем более 
политической подготовки. Это обусловило его крайне низкую боеспособность, что 
впоследствии признавали даже немцы. Так, уже после расформирования легиона, 11 
августа 1941 г., Ран, находясь в ставке Гитлера, сделал доклад об опыте 
использования арабских добровольческих частей. В том числе он сказал: "Эти 
банды могут быть использованы только для беспокоящих налетов, но не для 
регулярных боевых действий"{45}. 

Отсюда следовал вывод, что для создания полноценных (в боевом отношении) 
арабских добровольческих формирований необходима также их полноценная боевая и 
политическая подготовка. В тех условиях такая подготовка могла проходить только 
на территории Германии или оккупированных ею европейских стран. 

В результате было сформировано соединение № 287, которое затем было развернуто 
в Корпус особого назначения "Ф". Фактически это было первое крупное регулярное 
арабское добровольческое формирование, организованное и подготовленное с учетом 
всех методов и средств, применяемых немцами при создании иностранных 
добровольческих формирований. 

Предполагалось, что этот корпус будет использоваться не только как ударное 
соединение, но и как политический центр похода немцев в страны Ближнего и 
Среднего Востока. Проходящие же в нем службу арабские добровольцы должны были 
со временем стать обученными кадрами для других арабских добровольческих 
формирований. 

Первоначально этот корпус предполагалось отправить в "арабское пространство" 
через Северную Африку, что в 1941 г. представлялось наиболее верным с военной и 
политической точек зрения решением. На таком направлении настаивали и 
находившиеся в Германии арабские лидеры, особенно великий муфтий аль-Хусейни. 

Однако летом 1942 г., после прорыва немецких войск к Кавказу, для проникновения 
на Ближний и Средний Восток было решено выбрать другое направление, т.е. со 
стороны Ирана. Такое изменение направления не должно было повлиять на принципы, 
положенные в основу системы использования корпуса. Он по-прежнему предполагался 
как ударно-штурмовое соединение и одновременно как политический центр. Его 
личному составу вменялось в обязанность проводить разведывательно-диверсионную 
и пропагандистско-агитационную работу, а также еще и заниматься подготовкой 
антисоветских восстаний на Кавказе. 

Поэтому 29 августа 1942 г. основная часть корпуса, находившегося к этому 
времени в Румынии, прибыла в селение Майорское близ Сталине (ныне Донецк), а к 
3 октября корпус был уже полностью в Сталине и формально вошел в состав группы 
армий "А" (фактически подчиняясь ОKB). 

По прибытии корпуса на Кавказ выяснилось, что из-за некоторых изменений в 
военной обстановке он необходим тут и как боевая единица. На этом основании 3 
октября 1942 г. штаб группы армий "А" сообщил в штаб входившей в эту группу 1-й 
танковой армии о том, что корпус "Ф" переходит в подчинение ее командующего, а 
5 октября отправил командованию корпуса приказ о его выступлении и предстоящем 
оперативном подчинении 1-й танковой армии. 

Превращение корпуса "Ф" в обычную боевую часть означало в тех условиях его 
втягивание в ожесточенную позиционную войну, что, естественно, не могло не 
сказаться на системе и принципах его использования. Прежде всего это 
предполагало то, что в его функциональном назначении на первый план была 
выдвинута военная сторона, тогда как политическая отошла на второй план, а 
вскоре была и вовсе забыта. 

Боевое применение корпуса "Ф" осуществлялось следующим образом. 1 октября 1942 
г. в Сталино в штабе группы армий "А" состоялось совещание, на котором 
присутствовали начальник штаба группы, начальник оперативного отдела штаба 
группы, начальник штаба корпуса "Ф" и другие генералы и офицеры штаба группы 
армий. На этом совещании наряду с прочими неотложными вопросами по дальнейшим 
действиям на Кавказе стоял вопрос и о вводе в бой корпуса "Ф". Начальник штаба 
корпуса подполковник Р. Майер сделал доклад, в котором заявил, что корпус будет 
в боевой готовности не позднее 13 октября 1942 г. 

А уже 15 октября корпус "Ф" впервые вступил в бой на северном фланге 1-й 
танковой армии и севернее селения Ачикулак "вошел в боевое соприкосновение с 
сильной кавалерией" 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского 
корпуса под командованием генерал-лейтенанта Н.Я. Жириченко. В дальнейшем до 
конца ноября 1942 г. этот кавалерийский корпус оставался главным противником 
корпуса "Ф". 

Введения в бой корпуса "Ф" происходило по частям. Сначала в Яоевых действиях 
принимали участие подразделения, укомплектованные исключительно немцами. 
Подразделения же, укомплектованные арабами, были отведены в тыл. Немецкое 
командование не оставляло надежды использовать их так, как предполагалось ранее,
 - в качестве частей пропаганды. Однако уже к концу октября стало ясно, что 
необходимо ввести в бой и эти подразделения. Об этом начальнику оперативного 
отдела штаба группы армий "А" сообщил 25 октября начальник тыла корпуса "Ф" 
полковник Круммахер. 

Эти подразделения были введены в бой в начале ноября, что не осталось не 
замеченным советской войсковой разведкой. В ее донесениях командованию 
Закавказского фронта отмечалось появление "многих не похожих на немцев 
смугло-коричневых людей, говорящих... на неизвестном языке"{46}. 

Осенью 1942 г. наступил перелом в битве за Кавказ, а уже к декабрю 1942 г. 
корпус "Ф" был настолько серьезно потрепан в боях, что немецкое командование 
высказывало серьезные опасения по поводу его боеспособности. По мнению 
командующего группой армий "А" генерал-фельдмаршала Э. фон Клейста, корпус 
нуждался в пополнении и реорганизации. Поэтому в январе 1943 г. по приказу 
Гитлера на Кавказ в распоряжение командования корпуса "Ф" были переведены 8 
механизированных соединений разной численности. Первоначально их предполагалось 
отправить на пополнение Африканского корпуса генерал-фельдмаршала Э. Роммеля. 

В конце декабря 1942 - в январе 1943 г. корпус "Ф" был пополнен также рядом 
частей и подразделений из состава 1-й танковой армии, что позволило развернуть 
на его основе так называемую Степную группу войск под общим управлением 
командующего корпусом генерал-майора Г. Фельми. Эта группа продолжала 
действовать на линии Ачикулак - Ага-Батырь, имея следующий состав: 

- Корпус особого назначения "Ф"; 

- сводный кавалерийский отряд; 

- 506-й моторизованный батальон; 

- батальон полевой жандармерии; 

- казачий кавалерийский полк "фон Юнгшульц". Кроме того, еще в сентябре 1942 г. 
к корпусу "Ф" в качестве "хиви" были временно присоединены 720 украинских 
добровольцев. 

В конце января после ряда тяжелых боев и в условиях начавшегося немецкого 
отступления с Кавказа Корпус особого назначения "Ф" был вновь преобразован в 
Особый штаб "Ф" и передан вместе с входившими в бывшую Степную группу войск 
подразделениями в распоряжение командования группы армий "Дон" 
(генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн). За время боев на Кавказе корпус потерял 
более половины численности от своего первоначального состава (около 3500 чел.), 
в том числе много арабских добровольцев, которые не были достаточно 
подготовлены для ведения боев в таких условиях. Несмотря на это, корпус показал 
высокие боевые качества, что признают даже некоторые советские исследователи и 
мемуаристы. Однако так было не потому, что в его составе находились арабские 
добровольцы, а из-за его хорошего вооружения, технического оснащения и 
квалифицированного немецкого персонала. 

В феврале 1943 г. остатки корпуса вместе со своим командиром, но без приданных 
ему частей были передислоцированы в оккупированный немцами Тунис. Его 
переброска туда была вызвана необходимостью усилить итало-немецкую группировку 
в Северной Африке. 

К этому времени в Тунисе был уже сосредоточен целый ряд частей, 
укомплектованных арабскими добровольцами, или, как их называли в немецких 
нормативных документах, "германо-арабские подразделения". Среди них необходимо 
отметить Немецко-арабский учебный дивизион и Африканскую фалангу. Однако 
немецкое командование не спешило вводить их в бой, так как они не имели 
достаточной подготовки. Только 25 апреля 1943 г. это попытались сделать с 
Африканской фалангой. Она действовала в составе немецкой 334-й пехотной дивизии 
против частей 8-й британской армии. В ходе этого боя были убиты и ранены 70 
фалангистов. 

Другие упоминавшиеся арабские добровольческие части толком и не были введены в 
бой, поскольку уже 15 мая 1943 г. все они капитулировали у мыса Бон в составе 
250-тысячной итало-немецкой группировки. 

Таким образом, на заключительном этапе использования арабских добровольческих 
формирований, в 1943 г., уже не шла речь о каких-либо политических принципах, 
которые были первоначально положены в основу системы их применения. Они 
уступили место чисто военным задачам. 

Исключением из ряда этих формирований являлся Легион французских добровольцев, 
или 638-й усиленный пехотный полк вермахта. И это было по нескольким причинам. 
Во-первых, при создании в основу системы его использования были положены 
определенные политические принципы. Однако, несмотря на то что он на 1/3 
состоял из арабов, эти принципы не касались их религии. Эти арабы считались 
гражданами Франции, которых она послала в "крестовый поход против большевизма". 


Во-вторых, этот полк считался обыкновенной строевой частью вермахта и поэтому 
использовался соответствующим образом. Так, в октябре - ноябре 1941 г. он 
участвовал в немецком наступлении на Москву, а в 1942 г. - сражался против 
советских партизан в тыловой зоне группы армий "Центр". В октябре 1943 г. полк 
был передан в СС и стал именоваться Добровольческий гренадерский французский 
полк СС. Но по целому ряду свидетельств можно с уверенностью сказать, что к 
этому времени в нем уже не было добровольцев-арабов. 

По оценкам немецкого командования, личный состав полка (в том числе и 
добровольцы-арабы) за время его пребывания на Восточном фронте отличался 
хорошей подготовкой и высокими морально-боевыми качествами. 

Создание Индийского легиона в германских вооруженных силах было обусловлено 
практически теми же причинами, что и создание арабских добровольческих 
формирований. И в основу системы его использования первоначально также был 
положен военно-политический принцип: легион должен был стать ядром и кадровой 
основой будущей Индийской национальной армии, которая, как полагали немцы, 
будет сформирована после начала наступления вермахта на Ближний Восток и Индию. 
Одновременно легион должен был выполнять функции политико-пропагандистского 
центра при проведении похода на Индию. 

С этой целью еще во время организации и подготовки легиона, в августе 1941 г., 
немецкой военной разведкой были отобраны 25 человек, преимущественно 
индийцев-мусульман. После специальной подготовки, главным образом диверсионного 
характера, они и около 80 немцев (в основном военнослужащие специальной дивизии 
"Бранденбург") были сведены в одну группу под командованием капитана Хабихта. В 
январе 1942 г. эта группа была сброшена на парашютах в восточном Иране с целью 
организации саботажа и диверсий на пути следования в СССР военных грузов из США 
и Англии. Эта операция получила кодовое название "Баядера". 

Однако диверсии и саботаж не были единственными целями данной операции. После 
их успешного проведения, в задачи группы входило проникновение через 
Белуджистан в Индию и соединение с повстанческими отрядами сторонников С.Ч. 
Боса, которые действовали на севере Индии и насчитывали в общей сложности около 
5500 человек. Затем немецкая часть группы должна была заниматься диверсиями и 
саботажем, а входившие в нее индийцы - готовить почву для всеобщего индийского 
национального восстания. 

По данным резидента абвера в Кабуле обер-лейтенанта Витцеля, высадка группы 
прошла успешно, но тем не менее никаких крупных диверсий ей совершить не 
удалось, так как английская разведка арестовала всех парашютистов еще до того, 
как они успели что-либо сделать. 

В августе 1942 г. после прорыва на Кавказ Германия начала подготовку к высадке 
десантов в районе вдоль северо-западной границы Индии, в Вазиристане. Основной 
контингент этих десантов должен был состоять из солдат Индийского легиона. 
Осенью 1942 г. немцы предложили этот план С.Ч. Босу. Предполагалось, что хорошо 
обученные и вооруженные легионеры помогут местным повстанцам нанести мощные 
удары по британским войскам. Со временем они должны были соединиться с 
наступающими через Кавказ немецкими войсками. Бос согласился с этим планом. В 
абвере план назвали операцией "Тигр". 

Выброску десанта в Вазиристане немецкое командование планировало осуществить 
сразу же после захвата Баку. В начале операции планировалось забросить 
передовой отряд из мусульман - солдат Индийского легиона, прошедших специальную 
подготовку в разведшколе под Франкфуртом-на-Одере. С января 1942 г. в этой 
школе прошли обучение около 100 индийцев-мусульман. Высадившись в Вазиристане, 
они должны были обеспечить охрану посадочных площадок для приема основных сил. 
После успешной высадки авангарда планировалось перебросить по воздуху и 
остальную часть Индийского легиона. 

Однако немцы так и не приступили к осуществлению операции "Тигр", поскольку не 
смогли добиться решающих успехов на Кавказе. Руководство абвера прекрасно 
понимало, что обеспечить в крупных масштабах переброску оружия и диверсионных 
групп в Вазиристан, не располагая аэродромами южнее Баку, нереально. 14 декабря 
1942 г. состоялась встреча Боса с главой Министерства иностранных дел Германии 
фон Риббентропом. Бывший президент Индийского национального конгресса советовал 
последнему повлиять на абвер, однако Риббентроп заявил, что "час подобных 
операций наступит только после захвата Кавказа"{47}. 

Такая позиция германского военно-политического руководства наряду с поражением 
вермахта на Кавказе и в Северной Африке в немалой степени способствовала тому, 
что в феврале 1943 г. Бос отправился в Японию, где его признали "главой 
индийского правительства" и пообещали помочь в деле создания Индийской 
национальной армии. 

По договору с немцами вслед за Босом должен был последовать и Индийский легион, 
солдат которого он намеревался использовать в качестве кадров своей будущей 
армии. Весной 1943 г. такая попытка была предпринята, однако из-за 
англо-американской морской блокады она не увенчалась успехом. 

Несмотря на довольно долгую и интенсивную подготовку, немецкое командование не 
считало оставшийся в Германии Индийский легион боеспособной частью. И это 
мнение сложилось у него из-за недостаточно высокого морального состояния 
личного состава легиона. Такая ситуация возникла по нескольким причинам. Первая 
проистекала из смешанного национально-религиозного состава легиона. Немцы 
пренебрегли опытом англичан и не стали создавать индийские части, разделенные 
по национальному или религиозному признаку. Это был скорее пропагандистский 
жест. Однако он привел к тому, что в легионе бок о бок служили представители 
народностей и религий Индии, которые у себя на родине враждовали. 

Вторая причина заключалась в том, что у немцев не было достаточного количества 
индийских кадров, чтобы укомплектовать ими хотя бы низшее звено командных 
должностей. Поэтому команды отдавались на столь ненавистном каждому индийцу 
английском языке. Эта трудность в общении, а также пренебрежительное отношение 
немецких офицеров-инструкторов к людям другой культуры и обычаев привели к тому,
 что легион на протяжении всего своего существования отличался низкой 
дисциплиной. В конце концов это закончилось тем, что своими же солдатами был 
застрелен один из самых авторитетных сторонников индийской национальной идеи в 
легионе унтер-офицер Мохаммед Ибрагим. Этот случай удивителен тем, что 
застреленный был таким же индийцем, как и его убийцы, обычно же во время 
подобных мятежей убивали немецкий персонал. 

Кроме того, на морально-боевом духе индийских добровольцев сказалось то, что 
после отъезда Боса они потеряли свои цели, связанные с их национальной идеей, и 
отныне должны были служить исключительно германским интересам. 

По этим причинам немцы не стали использовать легион в боевых операциях, а 
направили его по частям в Нидерланды, где он должен был нести охрану 
"Атлантического вала". Эта передислокация проходила с мая по июль 1943 г. Здесь 
5 мая 1943 г. 1-й и 2-й батальоны легиона посетил командующий немецкими 
сухопутными войсками в Нидерландах генерал-от-инфантерии Г. Рейнхардт. После 
этой проверки он решил, что индийские части не следует оставлять в Нидерландах 
в условиях наступающей осени, так как холодный климат на побережье мог быть 
вреден здоровью солдат. Вследствие этого в сентябре 1943 г. легион был 
передислоцирован в юго-западную Францию, где и нес охрану побережья в районе г. 
Бордо. 

В августе 1944 г. союзнические англо-американские войска высадились на юге 
Франции, и Индийский легион, чтобы не быть отрезанным, был выведен в Германию, 
подвергаясь на всем пути своего следования атакам французских партизан-маки. 
Эти постоянные стычки с партизанами были единственными боевыми действиями, 
которые пришлось вести легиону. Тогда же, в сентябре 1944 г., в районе г. Дун 
легион потерял своего первого убитого - лейтенанта Али Хана. Позднее в 
результате нападения из засады были убиты унтер-офицер Калу Рам и ефрейтор Мела 
Рам. Это оказались единственные потери Индийского легиона за всю войну. 

После прибытия в Германию легион был расположен на отдых в г. Хагенау, где его 
солдаты стали на квартирах у местных жителей. В декабре 1944 январе 1945 г. его 
личный состав был передислоцирован в учебный лагерь Хойберг. Здесь его 
предполагалось переподготовить с целью отправки на фронт. Есть сведения, что 
легион был отправлен в Хойберг не целиком. Так, по мнению голландского историка 
X. Гутермана, одна из его рот была переведена в Италию и ее дальнейшая судьба 
неизвестна. 

Несмотря на то что в это время у Германии был на счету каждый солдат, 
командование ее вооруженных сил так и не решилось отправить легион на фронт, 
считая его по-прежнему небоеспособным. В конце концов общее мнение выразил 
Гитлер, приказав передать вооружение и снаряжение легиона 18-й дивизии СС 
"Хорст Вессель". Фактически это означало его расформирование. 

Формирования из балканских мусульман 

Первым добровольческим формированием, укомплектованным представителями 
балканских мусульман, был Хорватский легион. Он был организован и подготовлен 
как стандартная фронтовая часть вермахта и должен был использоваться 
соответствующим образом. Главным же политическим принципом, который был заложен 
в основу системы его применения, было стремление германского 
военно-политического руководства показать, что в "крестовом походе против 
большевизма" участвуют все народы Европы. 

После прибытия на Восточный фронт легион 9 октября 1941 г. был присоединен к 
немецкой 100-й егерской дивизии, а уже 13 октября принял участие в своем первом 
бою на восточном берегу Днепра. В дальнейшем Хорватский легион наступал вместе 
с этой дивизией, в результате чего принял участие в боях в районе следующих 
населенных пунктов: Петрушаны, Кременчуг, Полтава, Первомайск, Кировоград, 
Петропавловск, Тарановка, Гришин, Сталино и Васильевка. Когда в декабре 1941 г. 
в этом районе началось советское контрнаступление, легион был отведен к Сталино,
 где и занимал оборону вплоть до января - февраля 1942 г. 

После начала немецкого наступления на южном участке Восточного фронта легион в 
составе 100-й дивизии продвигался вдоль реки Дон. На этом направлении в боях 25,
 26 и 27 июля в районе колхоза "Пролетарская культура" и поселка Селиванове 
хорваты понесли первые тяжелые потери: с их стороны были убиты 46 и ранены 176 
человек. Об ожесточенности боев этого периода говорит тот факт, что многие из 
них заканчивались рукопашными схватками. 26 августа из Германии прибыло первое 
пополнение для легиона, а сам он был отведен в г. Глазков на отдых и 
перевооружение. Легион оставался в Глазкове до 26 сентября 1942 г., когда 
получил приказ выступать на Сталинград. 

К 13 октября 1942 г. после ряда тяжелых боев в Сталинграде легион уже состоял 
всего из одного батальона и двух слабых рот, общая численность которых 
равнялась 983 человекам. Эта цифра дана с учетом всех пополнений, которые 
прибывали из Германии за период с августа по октябрь 1942 г. 

А уже менее чем через месяц, 3 ноября, Хорватский легион состоял из следующих 
еще представлявших боевую ценность подразделений: пехотной (98 чел.), 
пулеметной (37 чел.) и противотанковой (20 чел. и 6 орудий) рот. Общая 
численность оставшихся хорватских добровольцев равнялась 191 человеку (из них 
только 4 офицера). 4 ноября из Германии прибыл запасной батальон легиона, но 
даже и этого пополнения было недостаточно, чтобы укомплектовать полноценный 
полевой батальон. К концу же ноября 1942 г. в легионе оставались 5 офицеров, 9 
унтер-офицеров и 110 рядовых. 

Впоследствии весь личный состав Хорватского легиона был либо уничтожен в 
Сталинграде, либо попал в плен к советским войскам. За период с 1941 по 1943 г. 
в нем прошли службу 6300 человек (4200 хорватов и 2100 боснийских мусульман). 
Из них по разным причинам выжили 4000, 1000 из которых стала основой кадрового 
персонала 369-й германо-хорватской легионерской дивизии. 

Практически все историки и мемуаристы, включая и большинство советских, 
признают боеспособность легиона и высокое моральное состояние его личного 
состава. Еще до начала наступления на Сталинград, 31 мая 1942 г., легион за 
проявленное боевое мастерство был отмечен в сводках ОКБ. Следует также отметить,
 что Хорватский легион был единственной ненемецкой частью, которая приняла 
участие в наступлении на Сталинград. Как пишет американский историк Д. 
Нэйфцигер, "среди его личного состава это было воспринято как большая честь - 
награда за тяжелые бои"{48}. В связи с этим даже возник план переформировать 
егерскую дивизию, в составе которой находился легион, в 100-ю 
германо-хорватскую егерскую дивизию. Однако осуществить этот план помешала 
изменившаяся не в пользу немцев боевая обстановка. 

За весь период его боевого применения в легионе не было зафиксировано ни одного 
случая дезертирства. Одной из причин этого является то, что его личный состав 
был укомплектован именно на добровольной основе. 

Несмотря на то что один из батальонов легиона был укомплектован исключительно 
боснийскими мусульманами, это никак не отразилось ни на процессе его подготовки,
 ни на боевом применении. Поскольку инициатива в создании легиона принадлежала 
хорватскому правительству, то оно не было заинтересовано в разделении 
добровольцев по национальному признаку: все они считались хорватами. 

Формированиями, в основу создания которых был положен именно религиозный фактор,
 стали дивизии войск СС, набранные из балканских мусульман. Более того, этот 
фактор стал фундаментом их идеологической подготовки, ее главным принципом. С 
военной точки зрения эти дивизии организовывались как антипартизанские части, т.
е. предназначенные для операций против иррегулярных сил противника. Однако, 
несмотря на это, все три балканские дивизии войск СС должны были быть 
подготовлены как полноценные фронтовые соединения, которые можно было бы 
отправить на передовую, если понадобится. Позже из-за резких изменений военной 
обстановки процесс подготовки и боевого применения этих дивизий пошел во многом 
не так, как предполагало немецкое командование. 

Первой из них к середине февраля 1944 г. закончила свою подготовку 13-я дивизия 
"Хандшар". Она была направлена в Боснию, где перед ее командованием была 
поставлена задача сковывать силы Народно-освободительной армии Югославии (НОЛЮ) 
в оперативной зоне, включавшей северо-восточную Боснию, западную Сербию и южный 
Срем. Действуя в этой зоне, дивизия находилась в оперативном подчинении 
командования сначала V, а с октября 1944 г. IX горного армейского корпуса СС 
2-й немецкой танковой армии (см. табл. 8). 

Так, уже 14-19 марта 1944 г. в боях в районе г. Брчко (операция "Дорожный 
указатель") "Хандшар" приняла участие в немецком наступлении на 16-ю и 36-ю 
дивизии НОЛЮ. Причем ее действия были настолько эффективными, что партизанам 
только с большим трудом удалось задержать ее на северных склонах горного 
массива Маевица. 

С 21 апреля по 4 мая 1944 г. в районе г. Зворник и г. Кладань (операция 
"Майское дерево-I") дивизия вела бои с 16-й и 17-й дивизиями НОАЮ. 

А уже в июле 1944 г. дивизия, совместно с немецкими и хорватскими частями 
наступая из района Тузлы (операция "Полнолуние"), вступила в бой с 3-м и 12-м 
корпусами НОАЮ в районе между г. Власеница и г. Вареш и горным массивом Конюх в 
Герцеговине. 

Всего же за период с марта по сентябрь 1944 г. дивизия "Хандшар" участвовала в 
восьми крупных операциях на территории Боснии. Как правило, во всех боях она 
добивалась определенного тактического успеха, что позволило немецкому 
командованию признать дивизию "высококомпетентным антипартизанским 
формированием". 

Однако вследствие того, что бои, в которых участвовала дивизия, носили крайне 
ожесточенный характер, ее личный состав за эти семь месяцев сократился с 21 тыс.
 до 14 263 человек. Другими словами, за этот период дивизия потеряла около 7 
тыс. человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести и дезертировавшими. То 
есть в среднем ее потери составляли 1000 человек в месяц, и это в значительной 
степени повлияло на решение немецкого командования расформировать дивизию 
"Хандшар". Соответствующий приказ последовал в конце сентября 1944 г., после 
чего остатки дивизии были отведены в южную Венгрию, где на основе их немецкого 
кадрового персонала была сформирована боевая группа "Ханке". 

Несколько по-иному сложилась ситуация вокруг боевого применения другой 
хорвато-мусульманской дивизии войск СС - "Камы". Ее подготовка началась в июле 
1944 г., а уже в августе Красная Армия сильно продвинулась на Балканах и в 
Венгрии, угрожая самой базе формирования и подготовки дивизии - области Бачка. 
В связи с этим Главное оперативное управление СС решило срочно подготовить 
дивизию к боям на фронте вместо предполагавшихся антипартизанских операций. 
Датой такой готовности было назначено 24 сентября 1944 г. Однако подготовить 
дивизию к этому сроку было нереально: хотя приказ о переподготовке дивизии был 
отдан 10 сентября, через неделю уровень боевой готовности ее личного состава 
оставался еще крайне низким. 

Поэтому Главное оперативное управление СС, чтобы не терять времени на 
дальнейшую подготовку дивизии, решило ее расформировать, а кадровый персонал 
использовать в качестве резерва. Такой приказ был отдан в начале октября 1944 г.
, и большинство бойцов "Камы" (прежде всего немцев) были переведены в 31-ю 
добровольческую гренадерскую дивизию СС. Мусульманский же персонал дивизии тем 
же приказом переводился в "Хандшар". 

Албанская дивизия войск СС "Скандербег" приняла свой первый бой в августе 1944 
г. Находясь в это время в Косово, она подверглась атаке албанских 
партизан-националистов, в результате чего потеряла 314 человек (58 убитых, 92 
раненых и 166 пропавших без вести). 

После перехода Болгарии на сторону антигитлеровской коалиции ее войска, 
находившиеся в Македонии, могли отрезать немецкие войска в Греции или ударить 
им в тыл, когда те начнут свое отступление оттуда. В связи с этой опасностью 
немецкое командование на Юго-Востоке приняло решение усилить свою группировку в 
Косово и Македонии, куда должна была передислоцироваться и дивизия "Скандербег".
 Поэтому уже в начале сентября 1944 г., еще не закончив своей организации и 
подготовки, она была направлена в район г. Скопье, Куманово, Прешово и Буяновце 
(см. табл. 9). 

В этом районе дивизии пришлось вести тяжелые бои с партизанами, самый серьезный 
из которых был за Джаковице (Косово). Здесь около 1500 партизан-коммунистов 
окружили разведывательный батальон дивизии и одну роту связи под общим 
командованием СС-штурмбаннфюрера Г. Кохлера. Бои с переменным успехом шли с 11 
по 13 сентября, когда Кохлер предпринял контратаку и при поддержке подошедшей 
на выручку 181-й немецкой пехотной дивизии, в свою очередь, окружил партизан. 
Согласно рапорту Кохлера в штаб дивизии, его потери в течение трех дней боев 
были незначительными - всего 10 человек убитыми, тогда как у партизан они 
составили 104 человека. По мнению Кохлера, причиной таких малых потерь было то, 
что во вверенных ему подразделениях находились в основном немцы и только 
немного албанцев, уровень боевой подготовки и моральное состояние которых 
оставляли желать лучшего. 

Этот рапорт сыграл важную роль при принятии немецким командованием решения 
расформировать дивизию, а ее "надежные элементы" присоединить к 7-й дивизии СС 
"Принц Евгений" в качестве боевой группы. Это решение было принято в конце 
сентября 1944 г., когда дивизия была выведена из Косово в южную Сербию, где ее 
временно подчинили XXI горному армейскому корпусу СС 2-й немецкой танковой 
армии. А уже к середине октября все ее албанские части были полностью 
расформированы. По мнению американского историка А. Муньоса, "в заново 
сформированной боевой группе "Скандербег" осталось всего несколько албанцев, 
которые продолжали служить в ней до конца войны"{49}. 

Как правило, большинство историков склонны считать, что боеспособность всех 
трех дивизий войск СС, набранных среди балканских мусульман, была крайне низкой,
 если не сказать хуже. К таким выводам их заставляет приходить история боевого 
применения этих дивизий, во всех случаях заканчивавшаяся расформированием. 

Боеспособность любого воинского формирования во многом зависит от 
морально-боевого состояния его личного состава. А оно, в свою очередь, 
обусловлено теми принципами, которые были заложены в основу его военной и 
политической подготовки, а также тем, к столкновению с каким противником его 
готовили. И это особенно проявилось в случае с тремя балканскими дивизиями 
войск СС. 

Гиммлер считал, что, сформировав дивизии из мусульман, которые испытывали 
традиционную ненависть к православным сербам (позднее составившим основу 
партизанской армии И. Броз Тито), он поступает гениально. Однако реальность 
отличалась от той ситуации, которую планировал Гиммлер. Варварские расправы, 
учиненные эсэсовцами-мусульманами, дали результат, обратный ожидавшемуся. 
Английский исследователь Г. Уильямсон писал в связи с этим о дивизии "Хандшар": 
"В военном плане эффективность этой дивизии оказалась почти нулевой, поскольку 
партизаны стали сражаться с еще большим ожесточением, а война приобрела 
характер массовой вендетты со средневековыми казнями и пытками"{50}. 

Это последнее обстоятельство особенно касалось сербских четников, которые в 
отличие от интернационалистов-партизан не были в данном случае связаны никакими 
политическими доктринами и в отместку за зверства добровольцев-мусульман мстили 
мирным мусульманам. 

Степень религиозности боснийских мусульман была гораздо выше, чем у албанцев. 
Однако набранная среди последних дивизия "Скандербег" считалась немецким 
командованием пригодной лишь к полицейским акциям, хотя даже в этом случае ее 
действия зачастую были малоэффективными. Основная часть дивизии мусульмане, 
писал Г. Уильямсон, "казалось, были заинтересованы только в сведении счетов со 
своими старыми врагами - сербами, - результатом чего явились многочисленные 
зверства в Косово"{51}. 

Этому, на наш взгляд, есть два объяснения. Во-первых, любая партизанская война 
сопровождается зверствами как с той, так и с другой стороны. И Балканы в данном 
случае не были исключением. К тому же эта война приобрела здесь религиозный 
оттенок. Во-вторых, моральное состояние личного состава любого воинского 
формирования прямо пропорционально дисциплине в нем. Уровень же дисциплины 
имеет тенденцию понижаться, если формирование удалено от фронта и тем более 
участвует без правил в такой войне, как партизанская. 

Еще одним обстоятельством, из-за которого всем трем дивизиям приписывается 
крайне низкая боеспособность, является массовое дезертирство из их рядов 
(иногда целыми подразделениями) бойцов-мусульман. За время боев дивизии 
"Хандшар" в Боснии она с марта по сентябрь 1944 г. потеряла 7 тыс. человек. Из 
них только 4 тыс. были убиты, ранены или пропали без вести. Остальные же 3 тыс. 
дезертировали. Таким образом, в среднем за месяц из дивизии убегали 428 человек.
 

После же приказа о переводе дивизии в южную Венгрию (октябрь 1944 г.) из нее 
началось массовое дезертирство бойцов-мусульман (за три месяца - до 3 тыс. 
человек). Американский историк Д. Лепре считает, что причиной этого было 
желание последних "вернуться в Боснию для защиты своих домов и семей от мести 
партизан"{52}. Поэтому, чтобы как-то нормализовать ситуацию и не дать 
дезертирам унести с собой свое оружие и снаряжение, немецкое командование 
официально распустило оставшихся добровольцев-мусульман, объявив их 
гражданскими лицами. Таким образом, к концу 1944 г. мусульман в дивизии не 
осталось вообще. 

После приказа о расформировании дивизии "Кама" в ней сложилась аналогичная 
ситуация. Согласно данному приказу, все ее добровольцы-мусульмане переводились 
в "Хандшар". Однако большинство из них просто дезертировали, растворившись 
среди местного населения. Это было тем более легко сделать, потому что 
организация и подготовка отдельных частей дивизии происходили не в одном месте, 
а изолированно друг от друга. 

Что же касается албанской дивизии, то здесь дезертирство началось еще даже до 
того, как начались ее организация и подготовка. Так, из 9275 признанных годными 
к военной службе в ее рядах на призывные участки явился только 6491 человек. В 
дальнейшем, уже после начала организации дивизии, многие из албанцев, которые 
все-таки вступили в нее, дезертировали, как только представлялась такая 
возможность. Причем если летом 1944 г. имели место лишь отдельные случаи 
дезертирства, то осенью этот процесс принял массовый характер. 

Случаи дезертирства из дивизии "Скандербег" заметно возросли после того, как 
она получила приказ выступить из Косово. Так, в начале сентября 1944 г. при 
переходе косовско-македонской границы в районе Тетово-Гостивар из 50-го полка 
дивизии дезертировали сразу 1000 человек, причем только 697 из 3-го батальона 
этого полка, который не так давно был переведен из дивизии "Хандшар" и считался 
самой надежной частью в соединении. 

Тем не менее нельзя сказать, что только дезертирство было причиной низкой 
боеспособности и дисциплины этих дивизий. Как правило, оно было следствием 
целого комплекса причин, среди которых важное место занимает подрывная работа 
партизан-коммунистов (как при наборе добровольцев и их подготовке, так и во 
время боевого применения дивизий). 

Обычно подрывная работа партизан-коммунистов сводилась к следующему. С одной 
стороны, они клеймили как предателей всех, кто вступил в добровольческие 
формирования, и призывали остальное население не поддерживать их. С другой - 
они старались проникнуть в эти формирования и разложить их изнутри, обещая 
добровольцам прощение, если они перейдут на их сторону. Именно таким образом 
были полностью деморализованы упоминавшиеся выше "Легион Гуски" и "Легион 
Хаджиэффендича", большая часть бойцов которых во главе со своими командирами 
перешла на сторону партизан. 

Аналогичные методы были использованы и в случае с мусульманскими дивизиями 
войск СС. Так, уже после набора добровольцев в дивизию "Кама" место ее 
формирования было перенесено из Боснии в область Бачка. Гитлер не без оснований 
опасался, что партизаны постараются проникнуть в дивизию и разложить ее. 

После объявления о наборе добровольцев в дивизию "Скандербег" албанские 
партизаны-коммунисты предприняли два рейда в Косово, где находился центральный 
пункт организации дивизии. В ходе этих рейдов они вели политическую пропаганду, 
результатом которой явился переход многих потенциальных добровольцев на их 
сторону. 

Дивизию все-таки удавалось сформировать, но партизаны внедрили в ее ряды своих 
агентов, которые должны были разложить дивизию изнутри. Их действия зачастую 
оказывались настолько успешными, что приводили не только к увеличению 
дезертирства, но и к мятежам. 

Такой случай, например, имел место в дивизии "Хандшар" в ходе ее подготовки во 
Франции. В исторической литературе он известен как "мятеж в Вильфранше". Он 
произошел в 13-м саперном батальоне дивизии и продолжался два дня - 16 и 17 
сентября. Его вдохновителями были четыре коммуниста, которые смогли проникнуть 
в дивизию во время вербовочной кампании. Однако им так и не удалось объединить 
вокруг себя значительное количество солдат батальона: некоторые из них даже не 
знали, что происходит, а многие активно помогали подавить мятеж. Так как в 
результате мятежа были убиты несколько немецких офицеров, 3 главных зачинщика и 
еще 11 человек были расстреляны. Многие другие, кто поддержал мятеж, были 
разоружены и отправлены в трудовые батальоны на "линию Зигфрида". И только один 
главный заговорщик хорват-католик Б. Еленек - смог бежать в Испанию. 

Если коммунистическая пропаганда и явилась причиной этого мятежа, то поводом к 
нему, несомненно, послужило пренебрежительное отношение немецких инструкторов к 
добровольцам-мусульманам - другая немаловажная причина низкого морального 
состояния многих иностранных добровольческих формирований. На этом мнении 
сходятся все исследователи, утверждая, что такое отношение выражалось в 
неуважении к мусульманским религиозным обрядам, а также в откровенном 
рукоприкладстве. Именно после этого мятежа в дивизии был введен целый ряд льгот 
для бойцов-мусульман. А чтобы их успокоить, из Берлина специально прибыл 
великий муфтий аль-Хусейни. 

Дивизия "Хандшар" была единственной эсэсовской частью, которая взбунтовалась, и 
единственным иностранным добровольческим формированием, которое не было после 
подобного случая расформировано. Причину этого следует искать в особом 
расположении, которое испытывал Гиммлер к добровольцам-мусульманам. 

Широкое использование мусульманских формирований из советских граждан началось 
осенью 1942 г., когда первые из сформированных в Польше и на Украине батальонов 
восточных легионов были отправлены на Кавказ и под Сталинград. 

Организовывая командования по подготовке восточных легионов, немцы преследовали 
двоякую цель. С одной стороны, это была чисто военная цель: пополнить немецкие 
части и соединения за счет местных уроженцев, хорошо знакомых с горным театром 
военных действий. 

С другой стороны, эта цель была политической, как при создании любого 
иностранного добровольческого формирования в германских вооруженных силах. Ее 
суть в своей докладной записке "Вопрос о кавказских воинских частях" выразил А. 
Розенберг. В ней он, в частности, отмечал: "Разграничение племен и народностей 
Кавказа между собой... облегчило бы немецкому командованию господство над ними..
. Численность отдельных формирований может определяться военными соображениями, 
но размещение их среди отдельных народностей только политическими соображениями.
.. Уже самый факт использования воинской части с целью возрождения противоречий 
между разными народностями является политическим моментом"{53}. 

На этом основании некоторые (прежде всего советские) историки утверждали, что 
при организации и подготовке частей восточных легионов в основу системы их 
боевого применения был положен исключительно политический принцип. А 
использовались они, как пишет современный российский историк В.П. Галицкий, 
только как "карательные и диверсионно-разведывательные батальоны"{54}. 

Это верно только отчасти. Согласно немецким архивным материалам, большинство 
батальонов восточных легионов готовились именно как фронтовые формирования, и 
применять их собирались соответствующим образом. 

Однако, помимо структур вермахта, набором и подготовкой добровольцев занимались 
также и соответствующие органы СС и полиции. Это, естественно, и обусловило 
разнообразие системы боевого применения мусульманских формирований из советских 
граждан. Таким образом, согласно их функциональному назначению и системе 
боевого применения можно выделить следующие категории "восточных" мусульманских 
формирований: 

- полевые батальоны, сформированные командованиями восточных легионов в Польше 
и на Украине; 

- кроме полевых батальонов, в Польше и на Украине было сформировано большое 
количество строительных, железнодорожных, транспортных и прочих вспомогательных 
частей; 

- разведывательно-диверсионные части, сформированные абвером; 

- крымско-татарские формирования вспомогательной полиции порядка; 

- части и соединения войск СС. 

Рассмотрим систему боевого применения и происходившие в ней изменения каждой из 
указанных категорий. 

С сентября 1942 г. по январь 1943 г. в полосе групп армий "А" и "Б" были 
задействованы 25 полевых батальонов восточных легионов, которые выполняли самые 
разнообразные боевые задачи наравне с частями вермахта. Так, в направлении 
Туапсе наступали 452-й, 781-й туркестанские и 800-й северокавказский батальоны, 
а также 796-й грузинский и 808-й армянский. Все они действовали в составе 
различных соединений немецкой 17-й армии, таких как 97-я егерская или 125-я 
пехотная дивизии. Южнее, в направлении на Сухуми, в составе 4-й горноегерской 
дивизии, наступал 804-й азербайджанский батальон. Восточнее, в районе Нальчика 
и Моздока, действовали 805, 806-й азербайджанские, а также 795-й грузинский и 
809-й армянский батальоны. Они находились в подчинении либо 111-й, либо 50-й 
пехотных дивизий 1-й немецкой танковой армии. На астраханском направлении в 
составе 16-й моторизованной дивизии находились 450, 782 и 811-й туркестанские 
батальоны, сосредоточенные здесь для дальнейшего продвижения в Среднюю Азию и 
Казахстан. 

Все эти батальоны действовали в основном как пехотные части. Исключение 
составляли те, которые входили в состав горно-егерских дивизий (804-й 
азербайджанский, 796-й и II/4-й грузинские) (см. табл. 12). 

Поскольку эти батальоны использовались на самых опасных участках фронта, потери 
в них были очень велики. Это происходило как из-за того, что бои на Кавказе 
носили крайне ожесточенный характер, так и из-за недостаточной выучки личного 
состава батальонов для боевых действий в горной местности. Например, в 450-м 
туркестанском батальоне потери в боях за указанный период составили 188 человек 
убитыми, ранеными и пропавшими без вести на 961 человека личного состава (т.е. 
20 %). В ряде других батальонов это соотношение было следующим: 782-й 
туркестанский батальон - 12 %; 811-й туркестанский батальон - 9 %; 452-й 
туркестанский батальон - 11 %; I/370-й туркестанский батальон - -55 %; 805-й 
азербайджанский батальон - 21 %. 

Соотношение потерь и общей численности личного состава, таким образом, 
колебалось от 9 до 55 % и соответственно возрастало по мере приближения к линии 
фронта. При этом надо учитывать, что, по воззрениям военной науки того времени, 
20-процентные боевые потери в части классифицировались как "сверхбольшие". 

29 сентября 1943 г. Гитлер отдал распоряжение о переводе всех восточных 
добровольцев с Восточного фронта в Западную Европу: после отступления немцев с 
Кавказа и из южной России он не считал эти части достаточно надежными для 
борьбы с Красной Армией. А уже 2 октября это распоряжение нашло свое отражение 
в приказе германского Генштаба за № 10570/43, в котором, в частности, 
говорилось о переводе Командования восточными легионами из Польши во Францию в 
распоряжение командующего группой армий "Запад". 

Согласно этому приказу, во Францию переводились все структуры Командования 
восточными легионами, подготовительные лагеря и часть батальонов. 
Передислокация легионов была в основном завершена в первой половине ноября 1943 
г. В результате на 21 ноября во Франции, кроме штаба командования, находились 
все 6 легионов, офицерская школа и школа переводчиков. 

Общая численность легионеров составляла 10 500 человек. Штаб-квартирой 
командования был избран г. Нанси (восточная Франция). 

1 февраля 1944 г. во Франции произошла новая реорганизация местных "восточных" 
добровольческих формирований, которая имела целью усилить контроль над ними и 
добиться их максимальной боеспособности. Так, все восточные легионы были 
переформированы в запасные батальоны. Эти батальоны были переведены в южную 
Францию и размещены в г. Кастр (грузинский, туркестанский и северокавказский) и 
г. Манд (армянский, азербайджанский и волжско-татарский). Здесь они были 
соответственно объединены в 1-й и 2-й Кадровые добровольческие (восточные) 
полки, составившие вместе с русскими, украинскими и казачьими частями Кадровую 
добровольческую (восточную) дивизию (Freiwilligen-(Ost)-Stamm-Division) со 
штабом в Лионе. На 1 июня 1944 г. дивизия имела следующую структуру: 

- штаб дивизии; 

- офицерская школа для "восточных" добровольческих формирований; 

- 1-й Кадровый добровольческий (восточный) полк (грузины, туркестанцы и 
северокавказцы); 

- 2-й Кадровый добровольческий (восточный) полк (армяне, азербайджанцы и 
поволжские татары); 

- 3-й Кадровый добровольческий (восточный) полк (русские); 

- 4-й Кадровый добровольческий (восточный) полк (украинцы); 

- 5-й Кадровый добровольческий (восточный) полк (казаки). 

Первоначально командиром дивизии был назначен полковник Хольсте, которого в 
конце марта 1944 г. сменил генерал-майор Хеннинг. В конце июня 1944 г. это 
соединение как не оправдавшее надежд немецкого командования было расформировано,
 а его кадры пошли на укомплектование отдельных добровольческих частей. 

Другие батальоны, не вошедшие в Кадровую дивизию, несли службу по охране 
"Атлантического вала" на побережье Франции, Бельгии и Нидерландов (795, 797, 
798, 822 и 823-й грузинские, 800, 803 и 835-й северокавказские, 781-й и 787-й 
туркестанские, 809, 812 и 813-й армянские) либо действовали в центральных 
районах Франции против партизан (799,1/9, II/4-й грузинские и 829-й 
волжско-татарский). 

В борьбе против союзнических англо-американских войск большинство из этих 
батальонов из-за их плохого вооружения и неудовлетворительных морально-боевых 
качеств оказались не в состоянии противостоять превосходящему во всех 
отношениях противнику. Одни батальоны (например, 795-й грузинский и 809-й 
армянский) были уничтожены или развалились под ударами войск союзников, другие 
(798-й и 823-й грузинские, 800-й северокавказский) оказались блокированными в 
"крепостях" Атлантического побережья, третьи (797-й грузинский, 826-й и 827-й 
волжско-татарские) были разоружены немцами из-за нежелания их солдат идти в бой 
и многочисленных случаев дезертирства. 

Остатки разбросанных на Западном фронте батальонов были собраны на учебном 
полигоне Нойхаммер (Си-лезия). Здесь на основе лучших кадров Грузинского, 
Армянского, Азербайджанского и Северокавказского легионов зимой 1944-1945 гг. 
было сформировано 12-е Кавказское истребительно-противотанковое соединение 
(Kaukasischen Panzerjagdverbdnd № 12). Весной 1945 г. оно действовало на 
Одерском фронте и принимало участие в обороне Берлина. 

Остальной, менее боеспособный контингент этих легионов был переформирован во 
вспомогательные части, которые до конца войны использовались на 
фортификационных и других подобных работах. 

Эта категория "восточных" добровольческих формирований была такой же 
многочисленной, как и их боевые части. Так, на март 1945 г. в состав вермахта 
входили: 5 туркестанских рабочих батальонов, объединенных в "Бригаду Боллера"; 
10 хозяйственных и строительных батальонов смешанного национального состава; а 
также 202 хозяйственные, саперные, железнодорожные и строительные роты (111 
туркестанских, 30 грузинских, 22 армянские, 21 азербайджанская, 15 
волжско-татарских и 3 северокавказские) общей численностью около 50 тыс. 
человек. 

21 мая 1943 г. штаб Командования восточными легионами на Украине был 
преобразован в экспериментальную 162-ю Тюркскую пехотную дивизию 
(Turcomann-Infanterie-Division № 162). Основой для создания дивизии послужили 
батальоны, находившиеся в стадии формирования. Летом 1943 г. кадровый состав 
дивизии был переброшен на учебный полигон Нойхаммер (Германия), где 
формирование было продолжено. В результате дивизия имела следующую структуру: 

- штаб дивизии; 

- 303-й Туркестанский пехотный полк; 

- 314-й Азербайджанский пехотный полк; 

- (Кадровый) батальон 162-й пехотной дивизии; 

- 236-й Туркестанский артиллерийский полк; 

- 936-й саперный батальон; 

- кавалерийский эскадрон; 

- части обеспечения и обслуживания. Кадровый состав дивизии комплектовался по 
принципу 1:1, т.е. на 50 % - немецким кадровым персоналом. 

Командиром дивизии был назначен О. фон Нидермайер, который пробыл на этом посту 
до 4 мая 1944 г., когда его сменил бывший начальник Командования восточными 
легионами в Польше генерал-майор фон Гейгендорф. 

После завершения в сентябре 1943 г. своего формирования и обучения 162-я 
дивизия была отправлена в Словению, где совместно с немецкими частями и 
формированиями словенских коллаборационистов вела бои против НОЛЮ. В августе 
1944 г. дивизия была передислоцирована в Италию, где до самого конца войны ее 
использовали на охранной службе и в борьбе с партизанами. После начала 
наступления западных союзников в Италии она в течение двух кампаний (сентябрь - 
декабрь 1944 г. и январь - апрель 1945 г.) принимала участие в боях с ними. В 
апреле 1945 г. дивизия была отведена в Австрию, где и капитулировала перед 
британскими войсками. 

В отличие от полевых батальонов восточных легионов Соединение особого 
назначения "Горец" было предназначено для разведывательно-диверсионных операций 
в ближнем и дальнем тылу Красной Армии. Так, уже в августе сентябре 1942 г. 
часть его бойцов (преимущественно уроженцев Северного Кавказа) была отобрана в 
специально сформированную Северокавказскую зондер-команду "Шамиль" 
(Nordkaukasiche Sonderkommando "Schamil"). После соответствующей подготовки они 
были выброшены с парашютами в советском тылу для осуществления 
разведывательно-диверсионных акций. Одна из трех групп этой команды в составе 
10 немцев и 15 северокавказцев высадилась в районе объектов нефтедобычи в 
Грозном с целью их захвата и удержания до подхода передовых частей немецкой 1-й 
танковой армии. Попытка прорыва немецких войск на Грозный 25-27 сентября 
окончилась провалом, однако группе удалось благополучно вернуться назад. 

Подобным образом предполагалось использовать и все соединение "Горец". Но после 
прибытия последнего на Кавказ в сентябре 1942 г. планы по его использованию 
были изменены. Вначале оно действовало против советских партизан в районе 
Моздок - Нальчик - Минеральные Воды (где "прославилось" своей жестокостью по 
отношению к мирному населению и массовыми убийствами), а 29 октября было 
отправлено на передовую в качестве обычной фронтовой части. При этом 1-я и 4-я 
его роты были отправлены на нальчикское, а 2-я и 3-я - на ищерское направление, 
где они действовали в общем оперативном подчинении 1-й танковой армии. Чтобы 
проверить надежность соединения, его бросали на самые трудные участки фронта, 
где оно понесло очень тяжелые потери. 

Следует сказать, что за весь период своего существования соединение "Горец" так 
и не было использовано по своему прямому назначению. Даже после перевода в Крым,
 в феврале 1943 г., его личный состав нес службу по охране побережья в районе 
Коктебель - Двуякорная бухта, а поздней осенью и зимой 1943-1944 гг. принимал 
участие в боях на Перекопском перешейке. В конце концов в апреле 1944 г. 
"Горец" был эвакуирован с полуострова и по частям передислоцирован в Грецию 
(1-й и 3-й батальоны) и в Польшу (2-й батальон), где его главной задачей стала 
борьба с партизанами. 

Оценивая опыт использования батальонов восточных легионов на Кавказе, начальник 
штаба группы армий "А" генерал-лейтенант Г. фон Грейфенберг указывал, что 
некоторые из них (например, 804-й и 805-й азербайджанские) "действовали в 
крупных лесных районах часто самостоятельно, успешно боролись с бандами и 
отрядами противника и внесли большой вклад в дело обеспечения умиротворения 
этих районов"{55}. 

Однако многие другие батальоны не оправдали надежд германского командования: не 
проявили высокой боеспособности в связи с тем, что часть завербованных в них 
бывших советских военнопленных дезертировала или переходила на сторону Красной 
Армии. Существенную роль при этом сыграла советская пропаганда, которая хоть и 
обвиняла всех добровольцев в предательстве, но и обещала прощение "вовремя 
одумавшимся". Кроме того, имело место и обыкновенное нежелание легионеров 
воевать со своими соотечественниками. 

В некоторых батальонах еще во время их формирования и подготовки были созданы 
подпольные группы, готовившие переход своих частей на сторону Красной Армии или 
партизан. Первая успешная попытка была предпринята в феврале 1943 г. в 825-м 
волжско-татарском батальоне, который в это время нес охранную службу в 
Витебской области. В этом батальоне еще с конца 1942 г. действовала подпольная 
организация. Подпольщики Витебска установили с ней связь, сообщили местным 
партизанам подробные данные о батальоне и приняли деятельное участие в 
организации перехода его личного состава на сторону партизан. В результате 23 
февраля подавляющее большинство солдат батальона, захватив оружие, ушли к 
партизанам. 

Другой случай имел место 13 сентября 1943 г., когда в районе Обояни (Россия) 
личный состав 781-го туркестанского батальона перебил немецких офицеров и в 
количестве трех рот с оружием в руках перешел на сторону Красной Армии. Но еще 
по пути следования на фронт из этого батальона дезертировали 43 человека. 

Еще в одном из полевых батальонов, 804-м азербайджанском, подпольная группа 
была создана после того, как он был выведен с Кавказа в Крым. Здесь при 
поддержке местных партизан в августе 1943 г. в нем была создана подпольная 
организация, которая со временем должна была стать костяком партизанского 
отряда. Эта организация действовала до 8 октября 1943 г., пока ее не выдал 
предатель. Немцы расстреляли 8 человек, батальон расформировали, а его личный 
состав отправили в концлагерь. Тем не менее 60 человек смогли бежать и создали 
партизанский отряд, который успешно действовал до самого освобождения Крыма. 

Подобные случаи способствовали тому, что немецкое командование стало меньше 
доверять личному составу этих батальонов. После же разгрома немцев под 
Сталинградом и их отступления с Кавказа моральное состояние добровольцев и 
вовсе ухудшилось. В связи с этим все "восточные" формирования (включая и 
укомплектованные советскими мусульманами) было решено передислоцировать с 
Восточного на Западный или Итальянский фронты. Предполагалось, что здесь, вдали 
от "большевистской пропаганды", боеспособность этих частей значительно 
повысится. Однако результат оказался обратным. Так, генерал-от-инфантерии К. 
фон Типпельскирх отмечал, что прибывшая в Италию 162-я пехотная дивизия, 
"сформированная из советских военнопленных - тюрков... в боевых действиях себя 
не оправдала и могла быть использована лишь для борьбы с партизанами. 
Значительное число солдат из состава этой дивизии перебежало на сторону 
противника"{56}. 

Что касается еще одной категории мусульманских "восточных" формирований - 
крымско-татарских частей, то система их боевого применения была обусловлена тем,
 что они предназначались для охранных мероприятий в тылу немецких войск. Так, 
главной задачей сформированных в январе - марте 1942 г. татарских рот 
самообороны была совместная с немецкими оккупационными войсками борьба с 
партизанами. Для этого использовались наиболее обученные и подготовленные роты 
(например, 8-я бахчисарайская и 9-я коушская). Те же роты, которые еще не 
прошли достаточной подготовки или если их личный состав не имел опыта участия в 
боевых действиях, применялись для несения караульной службы на военных или 
гражданских объектах: складах, железнодорожных станциях, административных 
учреждениях и т.п. 

Немецкая кампания по вербовке добровольцев из числа крымских татар очень 
встревожила руководство местных партизан. Так, начальник 2-го партизанского 
района И.Г. Генов докладывал 31 января 1942 г. на "большую землю": "Местное 
татарское население успешно вооружается... немцами, цель борьба с партизанами...
 Надо полагать, что в ближайшие дни они начнут практиковаться в борьбе с нами. 
Мы готовы к этому... хотя понимаем, что вооруженные татары куда опаснее... 
немцев и румын"{57}. 

А уже в феврале 1942 г. отдельные отряды добровольцев-татар численностью до 
200-250 человек были направлены на фронт под Керчь, где приняли участие в боях 
против Красной Армии. Впоследствии немецкое командование использовало эти 
отряды и под Севастополем. 

Несколько более высокие требования предъявлялись к татарским батальонам "Шума", 
в которые к ноябрю 1942 г. были переформированы все татарские роты самообороны. 
Предполагалось, что при необходимости эти батальоны можно будет отправить и на 
фронт. В самом же Крыму каждый из этих батальонов имел собственный оперативный 
район, например: Аргин - Баксан - Барабановка, Сартана - Куртлук, Камышлы - 
Бешуй - батальон № 148; Кокоши - Коуш Мангуш - батальон № 149; Корбек - 
Улу-Узень - Демерджи - батальон № 151. Здесь они несли охрану военных и 
гражданских объектов, вместе с частями вермахта и немецкой полиции принимали 
активное участие в поиске партизан. Так, по сводкам немецкого Крымского штаба 
по борьбе с партизанами, с 9 ноября по 27 декабря 1942 г. батальоны № 148, 149 
и 150, действовавшие в районах Демерджи и Карасубазара, участвовали в 6 крупных 
акциях против партизан. При этом были убиты 8 и взяты в плен 5 партизан. 
Сколько потеряли батальоны, в сводке не сообщается, скорее всего потери были не 
меньшими. 

В ряде случаев немецкое командование использовало эти батальоны для проведения 
карательных операций и для охраны концентрационных лагерей. Например, 4 февраля 
1942 г. группа татар-добровольцев из деревни Коуш во главе с Ягъей Смаилом 
совместно с немецким карательным отрядом приняла участие в расправе над 
жителями поселка Чаи". При этом были зверски убиты 15 человек 

Начиная с весны 1942 г. на территории совхоза "Красный" действовал 
концентрационный лагерь, где немцы за два с половиной года оккупации замучили и 
расстреляли не менее 8 тыс. жителей Крыма. По свидетельствам очевидцев, лагерь 
охранялся татарскими добровольцами из 152-го батальона "Шума", которых 
начальник лагеря СС-обершарфюрер Шпекман привлекал для выполнения "самой 
грязной работы". 

После отступления немцев с Кавказа и блокирования крымской группировки врага в 
крымско-татарских частях начался процесс разложения и участились случаи 
перехода на сторону партизан, наиболее значительным из которых стал переход 
152-го батальона под командованием майора Раимова{58}. Особенно массовый приток 
татар в партизанские отряды начался осенью 1943 г. Например, к декабрю перешли 
406 человек, из которых 219 служили до этого в различных полицейских 
формированиях. 

Под влиянием агитационно-пропагандистской работы партизан среди татарского 
населения и в добровольческих частях во многих батальонах "Шума" осенью - зимой 
1943 г. были созданы просоветские подпольные организации. Так, командир 154-го 
батальона А. Керимов был арестован немцами как "неблагонадежный", а в 147-м 
батальоне 76 человек были арестованы и расстреляны как "просоветские элементы". 
Однако уже в январе 1944 г. начальник штаба 147-го батальона Кемалов готовил 
его к переходу на сторону партизан. 

В результате, по немецким данным, около 1/3 батальонов "Шума" оказались 
ненадежными и были разоружены самими немцами, а их личный состав помещен в 
концлагеря. Остальные же батальоны, в которых, по оценкам Крымского штаба 
партизанского движения, служили "настоящие добровольцы, бывшие недовольные 
советской властью элементы", в апреле - мае 1944 г. сражались против 
освобождавшей Крым Красной Армии. Так, по воспоминаниям И.И. Купреева, 
комиссара 5-го отряда 6-й бригады Восточного соединения партизан, добровольцы 
из бахчисарайского батальона "Шума" очень упорно сражались за город. 

Из всех частей войск СС, укомплектованных советскими добровольцами-мусульманами,
 в боевых действиях участвовал только 1-й Восточно-мусульманский полк СС. В 
марте 1944 г. после первоначальной подготовки он был переброшен в западную 
Белоруссию, в район г. Юратишки, где принимал участие в боях с партизанами. 
Одновременно личный состав полка заканчивал свою подготовку перед 
предполагаемой отправкой на фронт (см. табл. 14). 

Однако уже в августе 1944 г. полк был отправлен в Польшу, где два его батальона 
приняли участие в подавлении Варшавского восстания, находясь в составе 
Специального полка СС под командованием СС-штандартенфюрера О. Дирлевангера. 
Это была единственная в своем роде операция. Ее главной особенностью являлось 
то, что здесь под общим командованием СС-обергруппенфюрера и генерала полиции Э.
 фон дем Бах-Зелевски сражались сразу несколько "восточных" добровольческих 
формирований. Ранее немцы не допускали подобной концентрации, а предпочитали 
использовать эти формирования поодиночке. Таким образом, в подавлении 
Варшавского восстания участвовали следующие добровольческие формирования: 

- 1-й и 2-й батальоны 1-го Восточно-мусульманского полка СС (800 офицеров, 
унтер-офицеров и рядовых); 

- 1-й полк "Бригады Каминского" (1700 человек); 

- 3-й казачий кавалерийский батальон 57-го охранного полка; 

- 69-й казачий батальон 3-й кавалерийской бригады Казачьего Стана; 

- 2-й (азербайджанский) батальон Соединения особого назначения "Горец" (5 
офицеров, 677 унтер-офицеров и рядовых); 

- 3 украинские роты в составе частей СД. 

При этом общая численность этих формирований составила около 5 тыс. человек. 

Действия 1-го Восточно-мусульманского полка в Варшаве были в целом высоко 
оценены немецким командованием, отметившим многих из его солдат и офицеров 
наградами, включая и Железные Кресты. 

Участие в подавлении Варшавского восстания было последней операцией полка. С 
тех пор и до самого конца войны он только подвергался постоянным реорганизациям,
 а его личный состав проходил переподготовку. 

Такие же формирования, как Татарская горно-егерская бригада и Кавказское 
соединение СС, и вовсе не принимали участия в боевых действиях, так как либо не 
имели достаточной подготовки и вооружения, либо не были развернуты согласно 
своему штатному расписанию. 

Другой причиной, по которой командование СС не спешило вводить в бой эти 
формирования, было низкое моральное состояние их личного состава. Гиммлер, как 
и в случае с балканскими дивизиями, считал, что оказывает бывшим советским 
гражданам большую честь, принимая их в ряды СС. Естественно, он надеялся, что в 
них они будут служить с большим, чем в вермахте, рвением. Поэтому после 
подавления Варшавского восстания 1-й Восточно-мусульманский полк СС был 
переброшен в Словакию, где было принято решение реорганизовать его в соединение 
бригадного типа - Восточно-тюркское соединение СС. Здесь в ночь с 24 на 25 
декабря 1944 г. в туркестанском батальоне полка произошел мятеж, в результате 
которого 450-500 человек под руководством командира батальона 
Ваффен-оберштурмфюрера Г. Алимова перешли к партизанам. Однако рассчитывавший 
заслужить своим поступком прощение Алимов был расстрелян, и после этого 300 
человек из числа перебежчиков вернулись назад к немцам. 

В этой истории до сих пор много неясного. Советский историк Б. Брентьес 
утверждал, что "Алимов, еще задолго до мятежа, установил связь с 
партизанами"{59}. Однако подтверждений этому нет. Многие западные историки 
склонны считать, что этот инцидент был вызван слухами о том, что немцы 
собираются подчинить Восточно-тюркское соединение генералу А.А. Власову, 
который к этому времени стал главнокомандующим вооруженными силами Комитета 
освобождения народов России. А это якобы не согласовывалось с планами 
Туркестанского национального комитета по созданию независимого государства. 

Тем не менее последнее могло быть просто поводом, тогда как причина крылась в 
общем упадке морального состояния личного состава соединения. Еще в марте 1944 
г. после гибели первого командира полка - А. Майер-Мадера имели место случаи 
подобного характера. Уже тогда в полку, по свидетельству самих немцев, 
процветали распущенность и пьянство. Эта ситуация усугубилась еще и тем, что 
проникшие в часть советские агенты всячески раздували недовольство личного 
состава и подбивали солдат к дезертирству. Прибытие в полк нового командира - 
СС-гауптштурмфюрера Биллига - только усугубило ситуацию. -Недовольный своим 
переводом в СС, он вымещал это недовольство на подчиненных. Так, подозревая, 
что в полку идет подготовка к мятежу, Бил-лиг приказал расстрелять 78 человек. 
Однако дезертирство не прекратилось, в результате чего Биллиг был снят со своей 
должности как не справившийся с обязанностями командира. Только усилиями нового 
командира СС-гауптштурмфюрера Херманна - полк был очищен от большинства 
ненадежных элементов. 

Следовательно, предпосылки к открытому бунту были налицо еще задолго до декабря 
1944 г. Поэтому, чтобы поднять моральное состояние личного состава полка, было 
решено бросить его в бой, в итоге чего он и принял участие в подавлении 
Варшавского восстания. Однако результат этого боевого применения оказался 
обратным ожидавшемуся. Как известно, на морально-боевое состояние личного 
состава любого воинского формирования влияет то, с каким противником оно 
сражается. Если это регулярная армия, то состояние и соответственно дисциплина 
выше. Если же это главным образом мирное население (как было в Варшаве), а 
формирование выполняет карательные функции, то дисциплина в нем стремительно 
падает. Нечто подобное имело место и в Восточно-мусульманском полку, когда 
после подавления Варшавского восстания он был переведен в Словакию. 

Боевое применение любого воинского формирования представляет собой конечную 
цель его организации и подготовки. Как правило, в условиях военных действий 
система боевого применения зависит от функционального назначения этого 
формирования. Однако в германских вооруженных силах это касалось только 
немецких частей. Система же боевого применения иностранных добровольческих 
формирований, помимо их функционального назначения, зависела еще и от 
соотношения политических и военных принципов, положенных в основу системы их 
боевого применения. 

Поэтому арабские и индийские добровольческие формирования создавались как 
кадровая основа будущих "национально-освободительных армий". Так их 
предполагалось использовать после вступления вермахта в "арабское" или 
"индийское" пространства. До этого же в основу системы их боевого применения 
был положен принцип, который можно назвать "ударно-пропагандистским", т.е. эти 
формирования должны были стать своего рода политическими центрами немецкого 
похода на Ближний Восток и в Индию. В данном случае можно сказать, что 
политические причины создания явно превалировали на военными. 

Добровольческие формирования из балканских мусульман организовывались и 
готовились в основном как антипартизанские формирования с широким оперативным 
районом. Исключением является посланный на Восточный фронт Хорватский легион, 
однако он создавался совсем по другим причинам. Балканские же дивизии войск СС 
специально готовились для действий против партизан, и прежде всего в горной 
местности. В то же время они должны были использоваться только на Балканах. Это 
были мусульманские формирования в прямом смысле этого слова, так как в основу 
системы их боевого применения был положен принцип, вытекающий из межэтнических 
и межрелигиозных разногласий на Балканах. 

Более разнообразное функциональное назначение имели мусульманские формирования, 
укомплектованные гражданами СССР. Во многом это зависело от их количества, так 
как они представляли самую многочисленную категорию в системе иностранных 
добровольческих формирований. В целом причины их создания сходны с причинами 
двух первых категорий, однако здесь немаловажную роль сыграли и чисто военные 
факторы. Это прежде всего желание немецкого командования пополнить личный 
состав своих вооруженных сил, которые после 1941 г. стали нести огромные потери.
 Такое разнообразие причин способствовало тому, что добровольческие 
формирования из советских мусульман создавались как фронтовые части (в составе 
вермахта и войск СС), полицейские, разведывательно-диверсионные и 
вспомогательные формирования. 

Следовательно, соотношение военного и политического принципов в основе системы 
их боевого применения менялось в зависимости от военной обстановки. В данном 
случае политический принцип заключался в том, что эти формирования 
представлялись немецкой пропагандой как будущие "освободительные армии своих 
народов от большевистской тирании". 

Наиболее широко в военных действиях использовались мусульманские формирования 
из граждан СССР, потому что, во-первых, это была наиболее многочисленная 
категория добровольцев и, во-вторых, Восточный фронт, где они первоначально 
применялись, был главным фронтом Второй мировой войны. 

Более ограниченный характер применения был у формирований из балканских 
мусульман. Каждое из них либо всего по несколько месяцев участвовало в боевых 
действиях, либо вовсе не принимало в них участия. 

Что касается арабских и индийских формирований, то большинство из них вообще не 
было использовано в соответствии со своим функциональным назначением. Их боевое 
применение носило крайне ограниченный характер. 

Нельзя не отметить, что в системе боевого применения мусульманских формирований 
были и общие черты. Главной из них было то, что они по возможности не 
использовались массированно на отдельно взятом участке фронта. Более того, не 
допускалось, чтобы они контактировали с другими категориями иностранных 
добровольческих формирований. Исключение, пожалуй, составляет только битва за 
Кавказ, где было задействовано очень много иностранных добровольческих 
формирований. Однако и здесь добровольцы-мусульмане были распылены по всему 
фронту. Подобная ситуация имела место и при подавлении Варшавского восстания. 
Здесь иностранные добровольцы действовали почти самостоятельно. Причина этого 
кроется в том, что их противник не представлял собой регулярных частей, а 
операции в целом носили карательный характер. 

Результаты боевого применения во многом зависели от боеспособности 
мусульманских формирований. Наиболее боеспособными на первоначальном этапе их 
применения показали себя мусульманские формирования из советских граждан. 
Однако их боеспособность резко упала, когда Красная Армия изгнала немцев с 
Кавказа и начала непрерывно наступать. В связи с этим резко увеличились случаи 
дезертирства и переходов на сторону советских войск и партизан. 

Боеспособность балканских мусульманских формирований была гораздо ниже, чем у 
предыдущих. Это зависело от нескольких причин. Во-первых, на их подготовку за 
редким исключением не хватало времени, а на оснащение личного состава - 
необходимого количества вооружения и снаряжения. Во-вторых, эти формирования 
предназначались для использования главным образом на Балканах, если же поступал 
приказ об их передислокации за пределы полуострова, то уровень дезертирства 
резко повышался. В-третьих, на их боеспособности и морально-боевом состоянии 
личного состава сказывалось то, что эти формирования применялись не как 
фронтовые части, а как антипартизанские. Как известно, партизанская война - это 
война без правил, что, естественно, не способствует укреплению дисциплины. 

Очень трудно судить о боеспособности арабских формирований, так как они 
практически не принимали участия в серьезных боях, а если и принимали, то 
незначительное время. В случае же с индийскими формированиями, вообще не 
принимавшими участия в каких-либо крупных боевых операциях, остается положиться 
на мнение германского командования, опасавшегося вводить их в бой из-за плохой 
дисциплины среди индийских добровольцев. 

Заключение 

Процесс создания и использования иностранных добровольческих формирований в 
германских вооруженных силах не был однозначным явлением. Среди целого ряда 
причин, обусловивших его появление и развитие, следует выделить такие, которые 
носят прежде всего военный и политический характер. 

Военные причины были связаны со стремлением немецкого военно-политического 
руководства, с одной стороны, пополнить ряды своих вооруженных сил на фронте, а 
с другой - увеличить силы по поддержанию порядка в тыловых районах с тем, чтобы 
высвободить для фронта немецкие части. 

Политические причины заключались в желании немецкого политического руководства 
представить войну (и особенно войну против СССР) как войну всех наций мира 
против "мирового коммунизма". Последнее же и обусловило то, что иностранные 
добровольческие формирования как отдельная категория германских вооруженных сил 
появились именно после начала войны с Советским Союзом. 

Вследствие того, что после нападения на СССР Второй мировой войне был придан 
действительно общемировой характер, в процесс создания и деятельности 
иностранных добровольческих формирований были так или иначе вовлечены 
представители всех европейских и некоторых азиатских народов. Таким образом, 
можно сказать, что за период Второй мировой войны в германских вооруженных 
силах прошли службу около 2 млн. иностранных граждан (см. табл. 1). 

Это равняется примерно 12 % от общей численности личного состава германских 
вооруженных сил, который за период с 1939 по 1945 г. составил около 17 млн. 
человек. Кроме того, таким количеством добровольцев можно было укомплектовать 
около 157 немецких пехотных дивизий или соединений дивизионного типа{60}. 
Последний факт позволяет сделать вывод, что людские ресурсы либо оккупированных 
Германией, либо союзных ей государств играли существенную роль в пополнении ее 
вооруженных сил. 

Процесс создания и использования иностранных добровольческих формирований в 
системе германских вооруженных сил не был и одномерным процессом. На всем 
протяжении существования этих формирований он подвергался разнообразным 
изменениям, определяющей чертой которых были немецкая национальная политика и 
проходившие в ней эволюции. От отношения немецкого военно-политического 
руководства к тому или иному народу зависел и статус иностранного 
добровольческого формирования как внутри этой категории, так и в системе 
германских вооруженных сил. 

Вследствие определенных приоритетов, существовавших в германской внешней и 
национальной политике еще с конца XIX в., а также тех планов, которые 
германское военно-политическое руководство строило на основе этих приоритетов, 
в системе иностранных добровольческих формирований можно выделить отдельную 
категорию - мусульманские формирования. В отличие отряда других категорий 
иностранных добровольцев она не была единой ни по национальному, ни по 
политическому признаку. Единственное, что объединяло все мусульманские 
формирования, так это общее вероисповедание их личного состава и те планы, 
которые связывало с их использованием германское военно-политическое 
руководство. И, надо признать, эти планы были уникальными в своем роде. Таким 
образом, создание и использование мусульманских формирований явилось 
продолжением германской "исламской политики" в условиях войны. 

Практически все мусульманские формирования изначально имели очень высокий 
статус по сравнению, например, с немусульманскими балканскими и некоторыми 
формированиями из граждан СССР. Прежде всего это было связано с вышеуказанными 
политическими причинами. Их статус неуклонно возрастал, и к концу войны 
правовое положение оставшихся мусульманских добровольцев ничем не отличалось от 
положения немецких солдат. 

Однако несмотря на свой в целом одинаковый статус, мусульманские формирования 
имели ряд особенностей, которые отличали их друг от друга и в первую очередь 
были связаны с причинами и условиями их создания, с их национальным составом, с 
системой их организации, подготовки и боевого применения. 

Можно сказать, что за период с 1941 по 1945 г. в германских вооруженных силах 
прошли службу от 415 до 440 тыс. добровольцев-мусульман следующих категорий (см.
 табл. 2): 

- арабы и индийцы-мусульмане - соответственно 5 и 2 тыс.; 

- мусульмане - граждане балканских государств - около 115-125 тыс.; 

- мусульмане - граждане СССР - около 290-305 тыс. человек. 

Это примерно равняется 22-23 % от общей численности иностранных добровольческих 
формирований и 2,5-2,6 % от общей численности германских вооруженных сил за 
период с 1939 по 1945 г. Что же касается процентного соотношения мусульманских 
и немусульманских добровольцев в каждой национальной категории, то оно было 
следующим. Среди арабских добровольцев их было 100 %, среди индийских - около 
70 %, среди представителей балканских народов - около 42 % и среди добровольцев 
из граждан СССР - около 20 %. Таким количеством добровольцев можно было 
укомплектовать в среднем 34-35 немецких пехотных дивизий или соединений 
дивизионного типа (см. табл. 4). 

В действительности же мусульманскими добровольцами либо целиком, либо совместно 
с немецким (или другим иностранным) кадровым персоналом были укомплектованы 
следующие части и соединения германских вооруженных сил. 

Арабские добровольцы (всего около 5 тыс. человек) входили в состав одного 
Соединения особого назначения полкового типа, а также в 5 батальонов (или 
отдельных, или в составе более крупных частей). 

Индийские добровольцы-мусульмане (всего около 2 тыс. человек) входили в состав 
примерно 10 из 15 рот 950-го индийского моторизованного полка. 

Балканские мусульмане были распределены следующим образом: 

Албанцы (всего около 60-65 тыс. человек) входили в состав 4 стрелковых полков, 
4 "фашистских" милицейских батальонов и 3 территориальных полицейских полков. 
Впоследствии большинство из этих частей были расформированы, а их личный состав 
пошел на укомплектование 21-й албанской дивизии войск СС "Скан-дербег". 

Боснийские мусульмане (всего около 55-60 тыс. человек) первоначально служили 
либо в вооруженных силах Независимого государства Хорватия, либо входили в 
состав местных хорвато-мусульманских милицейских формирований (полк/бригада). 
Впоследствии все эти части были расформированы, а их личный состав пошел на 
укомплектование двух боснийских дивизий войск СС: 13-й "Хандшар" и 23-й "Кама". 
Кроме того, один батальон боснийских мусульман с 1941 по 1943 г. действовал на 
Восточном фронте в составе Хорватского легиона. 

И наконец, самой многочисленной категорией - советскими мусульманами были 
укомплектованы следующие части и соединения: 

Добровольцы из республик Средней Азии и Казахстана ( "туркестанцы") (всего 
около 180 тыс. человек) входили в состав 26 усиленных полевых, запасных, 
рабочих и хозяйственных батальонов; 111 маршевых, хозяйственных, саперных, 
железнодорожных и дорожно-строительных рот; 303-го пехотного полка 162-й 
Тюркской пехотной дивизии; и одной боевой группы (полка) Восточно-тюркского 
соединения СС. 

Северокавказские добровольцы (всего около 28-30 тыс. человек) входили в состав 
9 усиленных полевых батальонов; одного батальона Соединения особого назначения 
"Горец"; 3 саперных, железнодорожных и дорожно-строительных рот; 2 крепостных 
полков; 1 боевой группы Кавказского соединения СС; и отдельной зондеркоманды 
"Шамиль", состоявшей из трех групп силой до взвода. 

Азербайджанские добровольцы (всего около 25-35 тыс. человек) входили в состав 
15 усиленных полевых батальонов; 1 батальона Соединения особого назначения 
"Горец"; 21 маршевой, строительной и хозяйственной роты; 314-го пехотного полка 
162-й Тюркской пехотной дивизии; и 1 боевой группы Кавказского соединения СС. 

Волжско-татарские добровольцы (всего около 40 тыс. человек) входили в состав 7 
усиленных полевых батальонов; 15 хозяйственных, саперных, железнодорожных и 
дорожно-строительных рот; и 1 боевой группы Восточно-тюркского соединения СС. 

Крымско-татарские добровольцы (всего около 15-20 тыс. человек) входили в состав 
14 рот самообороны; 8 батальонов вспомогательной полиции порядка; 1 
горно-егерского полка (затем бригады); 1 боевой группы Восточно-тюркского 
соединения СС; а также - в качестве "добровольных помощников" - 35-й 
полицейской гренадерской дивизии СС. 

Приведенные цифры не являются абсолютными, так как в случае с мусульманскими 
формированиями (и вообще с иностранными добровольцами) не всегда можно учесть 
боевые и небоевые потери, организационные перемещения личного состава и другие 
изменения. В то же время они дают примерное представление о численности 
добровольцев-мусульман, состоявших в рядах германских вооруженных сил. Главной 
причиной этого является то, что набор добровольцев не всегда проходил 
централизованно. Как известно, создание многих подобного рода формирований 
осуществлялось по инициативе полевых командиров германских вооруженных сил и 
поэтому далеко не всегда находило отражение в документах органов главного 
командования. 

Причину такого численного соотношения различных категорий мусульманских 
формирований следует искать главным образом в тех политических и военных 
условиях, в которых проходили их создание и использование. 

Каковы же были те главные политические причины, побудившие нацистское 
военно-политическое руководство использовать в военных целях мусульманский 
фактор? Так, в вопросе с арабскими и индийскими добровольцами политические цели 
явно преобладали над военными. Один из соратников Гитлера Г. Раушнинг определил 
их как "тактический способ сеяния раздора между народами Европы (прежде всего 
Англией и Францией) и исламскими странами". Все же остальное это "лозунги 
гитлеровской пропаганды"{61}. 

Действительно, военная ценность соединений, сформированных из арабов и индийцев,
 практически равнялась нулю. С одной стороны, это можно объяснить тем, что 
германские войска так и не дошли до Ближнего Востока и Индии. С другой - Гитлер 
и его соратники отлично понимали, что не могло быть никакого общеарабского, а 
тем более общеиндийского восстания и массового притока добровольцев, пока 
вермахт не выйдет к границам этих регионов. А это в тогдашних 
военно-политических условиях было неосуществимо. Поэтому все политические и 
военные переговоры с арабскими и индийскими лидерами - чистая фикция, попытка 
использовать их авторитет для того, чтобы изменить общественное мнение в 
мусульманском мире в пользу Германии. 

Что касается политики создания мусульманских формирований на Балканах, то она 
является классическим примером того, как, играя на межнациональных и 
религиозных противоречиях, можно сохранить свое господство в этом регионе. В 
основе немецкой оккупационной политики здесь лежало стремление использовать 
старую вражду между православными сербами, мусульманами в Боснии, Косово и 
Албании и католиками-хорватами. 

Однако немцы в своей оккупационной политике на Балканах использовали 
"мусульманский фактор" не только против сербского населения, но и (в скрытой 
форме) против своего союзника по Тройственному пакту - НГХ. Включив в его 
состав земли Боснии и Герцеговины, немцы получили очень действенный противовес 
власти усташей. 

Еще одной особенностью политики по созданию мусульманских формирований на 
Балканах было то, что до сентября 1943 г. этот регион был поделен на сферы 
влияния между Германией и Италией. И именно под властью последней оказались 
почти все области компактного проживания мусульман, что, несомненно, наложило 
свой отпечаток на процесс создания этих формирований. 

До 1991 г. в югославской историографии (как, впрочем, и в советской) все 
события Второй мировой войны на Балканах было принято характеризовать как 
социальную революцию. Однако их было бы правильнее назвать гражданской войной. 

Долгое время в отечественной историографии бытовало мнение, высказанное М.И. 
Калининым 4 августа 1943 г. в беседе с фронтовыми агитаторами, работавшими 
среди бойцов нерусских национальностей. Говоря об "изменниках Родины, 
перешедших на сторону врага", он сказал, что "встречаются ничтожные исключения, 
которые для такой большой страны, как СССР, не имеют значения"{62}. Но, судя по 
приведенным выше цифрам, это было не совсем так, что позволяет рассматривать 
некоторые события Великой Отечественной войны как второй гражданской, хотя и не 
в таких масштабах, как на Балканах. 

Начиная войну против СССР, военно-политическое руководство Германии в качестве 
одной из главнейших задач ставило перед собой разрушение многонационального 
государства и привлечение на свою сторону в борьбе с "большевизмом и московским 
империализмом" представителей нерусских народов и национальных меньшинств нашей 
страны. При этом особая ставка делалась на народы Поволжья, республик Кавказа, 
Средней Азии и Крыма. Одним из способов привлечения на сторону Германии 
представителей этих народов и стало создание так называемых восточных легионов 
в качестве ядра армий будущих независимых государств. Кроме того, идя навстречу 
"национальным чаяниям" народов этих регионов, руководство Германии всерьез 
рассчитывало на поддержку со стороны Турции и исламского мира. 

Однако нельзя сказать, что такое большое количество граждан СССР, составивших 
более половины всех иностранных добровольцев, можно объяснить только 
деятельностью соответствующих германских органов при полной пассивности первых. 
С их стороны также наблюдалась некоторая "активность", причины которой кроются 
в особенностях политического и общественного развития СССР в предвоенный период.
 Не является секретом, что до 1941 г. в Советском Союзе была масса недовольных 
правящим режимом, настроения которых не мог не использовать осмотрительный враг.
 В результате политическое и социальное недовольство в совокупности с 
нерешенным национальным вопросом и дали такое количество военных 
коллаборационистов. 

Таким образом, необходимо признать, что мусульманские формирования представляли 
собой отдельную категорию иностранных добровольческих формирований в системе 
германских вооруженных сил, что было связано с политическими причинами и 
условиями их создания, а также статусом внутри этой системы. С военной точки 
зрения это были в основном полноценные боевые части, которые, хоть и 
создавались с определенными политическими целями, тем не менее в целом 
использовались по своему прямому назначению. И только военная, а иногда и 
политическая необходимость заставляла немецкое командование менять их 
функциональное назначение. 

Поэтому нельзя полностью согласиться с мнением некоторых советских историков и 
современных из стран СНГ, что мусульманские формирования имели небольшую 
численность и применялись в качестве карательных или шпионско-диверсионных. 

Однако нельзя согласиться и с мнением тех западных, эмигрантских и 
отечественных историков, которые в силу определенных причин политизируют этот 
вопрос, представляя поголовно всех участников этих формирований борцами с 
коммунизмом или тоталитаризмом. В большинстве случаев это было не так. Например,
 для арабских и индийских добровольцев это было вовсе не характерно. Что же 
касается балканских и советских мусульман, то о них можно сказать следующее. 
Среди тех, кто служил в этих формированиях, были разные люди: и низкие 
предатели своего народа, которым не может быть прощения; и те, кого принудили 
вступить в них, доведя до отчаяния голодом и издевательствами в лагерях 
военнопленных; и заблуждавшиеся; и искренне одержимые идеей противостоять 
ненавистному им режиму. Однако мы должны понять одно: нет ничего страшнее и 
преступнее братоубийства - тем более если оно совершается в союзе с нацизмом. 
Этого не оправдать никакими идеями и теориями. 

Источники и литература 

Опубликованные документы 

Идет бешеная националистическая пропаганда // Источник. 1995. № 2. С. 120-122. 

Кабардино-Балкария в годы Великой Отечественной войны 1941-1945: Сб. документов 
и материалов / Под ред. М.Х. Шеки-хачева. Нальчик: Эльбрус, 1975. 

Кавказ. 1942-1943 годы: героизм и предательство / Публ. Ю.Н. Семина и О.В. 
Старкова // ВИЖ. 1991. № 8. С. 35-43. 

Калинин М.И. О советской армии: Сб. статей и речей. М.: Воениздат, 1958. 

Кровавые злодеяния Оберлендера: отчет о пресс-конференции для советских -и 
иностранных журналистов, состоявшейся в Москве 5 апреля 1960 г. М.: Изд-во 
иностранной литературы, 1960. 

Крым в период Великой Отечественной войны, 1941-1945: Сб. документов и 
материалов / Сост. И.П. Кондранов, А.А. Степанова. Симферополь: Таврия, 1973. 

Крымско-татарские формирования: документы Третьего рейха свидетельствуют / Публ.
 Г.А. Литвина // ВИЖ. 1991 № 3. С. 89-95. 

"Мусульманская плаха" для России / Публ. В.П. Ямпольского // ВИЖ. 1996. № 5. С. 
24-31. 

Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: Сб. 
материалов: В 3 т. Т. 2. / Под ред. Р. А. Руденко. М.: Юридическая литература, 
1966. 

Нюрнбергский процесс: Сб. материалов: В 8 т. Т. 5. / Под ред. А. М. Рекункова. 
М.: Юридическая литература, 1991. 

Обязуюсь... помочь германской армии / Публ. В.П. Галицкого // ВИЖ. 2000. № 3. С.
 42-49. 

Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера: Пер. с нем. Смоленск: Русич, 1993. 

Туркестанские легионеры / Публ. Г.Н. Взваровой // ВИЖ. 1992. № 2. С. 39-46. 

СС в действии: Документы о преступлениях СС: Пер. с нем. / Под ред. М.Ю. 
Рагинского. М.: Изд-во иностранной литературы, 1960. 

Klietmann K.G. Die Waffen-SS. Eine Dokumentation. Osnabriick: Verlag "Der 
Freiwillige", 1965. 

Kriegstagebuch des Oberkommandos der Wehrmacht (Wehr-mach-tfiihrungstab) / Hrsg.
 v. A. Hillgruber. Frankfurt-am-Main: Bernard und Grafe Verlag fur Wehrmacht, 
1963. Bd. 2: 1.1.1942-31.12.1942. 

Kriegstagebuch des Oberkommandos der Wehrmacht (Wehr-mach-tfuhrungstab) / Hrsg. 
v. W. Hubatch. Frankfurt-am-Main: Bernard und Grafe Verlag fUr Wehrmacht, 1963. 
Bd. 3: 1.1.1943-31.12.1943. 

Kriegstagebuch des Oberkommandos der Wehrmacht (Wehrmach-tfiihrungstab) / Hrsg. 
v. P. E. Schramm. Herrsching: Manfred Pawlak Verlagsgeselschaft, 1982. Bd. 4: 1.
1.1944-31.12.1944. 

Мемуары и дневники 

Авторханов А. Мемуары. Главы из книги // Октябрь. 1992. № 9. С. 131-159. 

Вергасов И.З. Крымские тетради. М.: Современник, 1978. 

Гальдер Ф. Военный дневник. 1939-1942: ежедневные записки начальника Генштаба 
сухопутных войск: В 3 т.: Пер. с нем. М.: Воениздат, 1968. 

Гелен Р. Война разведок: Тайные операции спецслужб Германии. 1942-1971: Пер. с 
нем. М.: Изд-во Центрполиграф, 1999. 

Закруткин В.А. Повести и рассказы. М.: Воениздат, 1989. С. 3-311. 

Казанцев А. С. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. М.: Посев, 
1994. 

Манштейн Э. фон. Утраченные победы: Пер. с нем. М.: ACT, 1999. 

Раушнинг Г. Говорит Гитлер: Пер. с нем. М.: Миф, 1993. 

Чолакович Р. Записки об освободительной войне в Югославии: Пер. с сербо-хорв. М.
: Прогресс, 1965. 

Штрик-Штрикфельдт В.К. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское 
освободительное движение: Пер. с нем. М.: Посев, 1993. 

Beher H. Erinnerungen an den Sonderverband, drei bataillone und an die 
kameradenschaft Bergmann. Krailling: Seehamer Verlag, 1983. 

Brautigam O. So hat es sich zugetragen... Ein Leben als Soldat und Diplomat. 
Wiirzburg: Donat Verlag, 1968. 

Herwarth H. v. Zwischen Hitler und Stalin. Erlebte Zeitgeschichte 1931 bis 1945.
 Frankfurt-am-Main; Berlin; Wien: Ullstein, 1985. 

Kumm O. Vorwarts Prinz Eugen! Geschichte der 7.SS - Freiwilligen Gebirgs - 
Division Prinz Eugen. Osnabruck: Munin Verlag, 1984. 

Литература 

Аветян А. С. Крушение колониальных планов германского империализма в годы 
Второй мировой войны // Ежегодник германской истории. 1976. М.: Наука, 1977. С. 
299-305. 

Аржаева Л.В., Доморад К.И., Игнатенко И.М. Всенародная борьба в Белоруссии 
против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны: В 3 т.
 Т. 2. Минск: Беларусь, 1984. 

Бабин А.И., Андроников Н.Г., Трго Ф. Белградская операция. М.: Воениздат, 1990. 


Басов А.В. Крым в Великой Отечественной войне, 1941-1945. М.: Наука, 1987. 

Безыменский Л.А. Разгаданные загадки Третьего рейха. 1941-1945: В 2 т. Т. 2. М.
: Изд-во Агентства печати "Новости", 1984. 

Бренпгъес Б. Использование востоковедов фашистскими шпионскими службами // 
Вопросы истории. 1986. № 2. С. 171-173. 

Волобуев О.В. Рождение и судьбы новой крымской государственности в первой 
половине XX века // Отечественная история. 1992. № 2. С. 89-99. 

Вылцан М.А. Депортация народов в годы Великой Отечественной войны // 
Этнографическое обозрение. 1995. № 3. С. 26-44. 

Галицкий В.П. ...Для активной подрывной диверсионной деятельности в тылу у 
Красной Армии // ВИЖ. 2001. № 1. С. 17-25. 

Геллер М.Я., Некрич А. М. История России 1917-1995: В 4т. Т. 1: Утопия у власти.
 М.: Мик; Агар, 1996. 

Герцштейн Р.Э. Война, которую выиграл Гитлер: Пер. с англ. Смоленск: Русич, 
1996. 

Гилязов И.А. На другой стороне. Коллаборационисты из поволжско-приуральских 
татар в годы Второй мировой войны. Казань: Свод памятников, 1998. 

Гилязов И.А. Пантюркизм, пантуранизм и Германия // Этнографическое обозрение. 
1996. № 2. С. 92-103. 

Гунчак Т. У мундирах ворога // Вiiсько Украiни. 1993. № 9. С. 6-156. 

Диксон Ч., Гейлбрунн О. Коммунистические партизанские действия: Пер. с англ. М.
: Изд-во иностранной литературы, 1957. 

Драмбян Т.С. Они сражались за Францию. Ереван: Изд-во Ереванского университета, 
1981. 

Дробязко С.И. "Восточные войска" в вермахте 1941-1945 / / Наши вести. 1994. № 
436. С. 15-17; № 437. С. 8-10. 

Дробязко С.И. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. М.: ACT, 1999. 

Дробязко С.И. Советские граждане в рядах вермахта: К вопросу о численности // 
Великая Отечественная война в оценке молодых: Сб. статей студентов, аспирантов, 
молодых ученых. М.: Изд-во Российского гуманитарного университета, 1997. С. 
127-134. 

Задохин А.Т., Низовский А.Ю. Пороховой погреб Европы. Балканские войны XX века. 
М.: Вече, 2000. 

Залесский К.А. Вожди и военачальники Третьего рейха: Биографический 
энциклопедический словарь. М.: Вече, 2000. 

Ибрагимбейли Х.М. Крах гитлеровской оккупационной политики на Кавказе // 
Народный подвиг в Битве за Кавказ: Сб. статей. М.: Наука, 1981. С. 265-285. 

Ибрагимбейли Х.М. Крах "Эдельвейса" и Ближний Восток. М.: Наука, 1977. 

Итоги Второй мировой войны. Выводы побежденных / Типпельскирх К. фон, 
Кессельринг А., Гудериан Г. и др.: Пер. с нем. СПб.: Полигон, 1998. 

Клаузевиц К. фон. О войне: Пер. с нем. М.: Издательская корпорация "Логос", 
1994. 

Концельман Г. Ясир Арафат: Пер. с нем. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. 

Корхмазян Р.С. Турецко-германские отношения в годы Второй мировой войны. 
Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1977. 

Крым в Великой Отечественной войне 1941-1945 / Сост. В.К. Гарагуля, И.П. 
Кондранов, Л.П. Кравцова. Симферополь: Таврия, 1994. 

Лавренов С.Я., Попов И.М. Крах Третьего рейха. - М.: ACT, 2000. 

Минаев В. Подрывная деятельность германского фашизма на Ближнем Востоке. М.: 
Госполитиздат, 1942. 

Мюллер Н. Вермахт и оккупация (1941-1944). О роли вермахта и его руководящих 
органов в осуществлении оккупационного режима на советской территории: Пер. с 
нем. М.: Воениздат, 1974. 

Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945: Пер. с нем: В 3 т. Т. 
3. М.: Воениздат, 1976. 

Надеин-Раевский В.А. Пантюркизм: миф или реальность: исследование идеологии и 
политики современного пантюркизма. М.: Изд-во РАН, 1995. 

Неотвратимое возмездие: По материалам судебных процессов над изменниками Родины,
 фашистскими палачами и агентами империалистических разведок / Под ред. С.С. 
Максимова и М.Е. Карышева. М.: Воениздат, 1979. 

Окороков А.В. Учебные структуры РОА, казачьих частей и ВС КОНР // Материалы по 
истории РОД: Сб. статей, документов и воспоминаний / Под ред. А.В. Окорокова. М.
: Архив РОА, 1998. Вып. 4. С. 152-257. 

Панкратов П.А. Мрак и туман // ВИЖ. 1998. № 3. С. 14-20. 

Райков А.В. Индийское "государство" в Юго-Восточной Азии в годы Второй мировой 
войны // Восток. 1997. № 2. С. 51-62. 

Романов А. Аллах "чернорубашечников" // Наука и религия. 1964. № 5. С. 31-34. 

Романько О.В. Арабы в германских вооруженных силах (1941-1943): политический и 
военный аспекты вопроса // Культура народов Причерноморья. 1999. № 8. С. 87-93. 


Романько О.В. "Добровольческие формирования" из балканских мусульман в армиях 
государств "Оси" (1939-1945) // Ученые записки ТНУ. 1999. № 51. Т. 2. С. 
106-112. 

Романько О.В. "Мусульманские формирования" из граждан СССР в германской армии 
(1941-1945) // Культура народов Причерноморья. 1999. № 6. С. 203-210. 

Румянцев Ф.Я. Тайная война на Ближнем и Среднем Востоке. М.: Международные 
отношения, 1972. 

Семиряга М.И. Борьба народов Центральной и Юго-Восточной Европы против 
немецко-фашистских захватчиков. М.: Наука, 1985. 

Семиряга М.И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй 
мировой войны. - М.: Россмэн, 2000. 

Станоевич Б. Усташский министр смерти: Анатомия преступления Андрия Артуковича: 
Пер. с сербохорв. М.: Наука, 1985. 

Страны Центральной и Юго-Восточной Европы во Второй мировой войне: 
Военно-исторический справочник / Под ред. М.И. Семиряги. М.: Воениздат, 1972. 

Стругар В. Югославия в огне войны, 1941-1945: Пер. с сербохорв. М.: Наука, 1985.
 

Суту Ж.-А. Виши, СССР и Германия. 1940-1941 гг.: По французским архивам // 
Новая и новейшая история. 2000. №3. С. 121-141. 

Типпельскирх К. фон. История Второй мировой войны: Пер, с нем. - СПб.: Полигон; 
М.: ACT, 1999. 

Тихонов Ю.Н. Кабул-42, или Как был сорван поход Гитлера в Индию // ВИЖ. 2000. № 
1. С. 24-30; № 3. С. 36-41. 

Ушъямсон Г. СС - инструмент террора: Пер. с англ. Смоленск: Русич, 1999. 

Уэст Р. Иосип Броз Тито: власть силы: Пер. с англ. Смоленск: Русич, 1997. 

Хоффманн И. История власовской армии: Пер. с нем. Париж: Имка-Пресс, 1990. 

Чевела П. Восполнение потерь сухопутных войск фашистской Германии на 
советско-германском фронте в 1941-1945 // ВИЖ. 1984. № 12. С. 62-66. 

Энциклопедия Третьего рейха / Под ред. А. Егазарова. М.: Локид-Миф, 1996. 

Bender R.J., Taylor H.R. Uniform, Organization and History of the Waffen-SS: In 
5 vols. Vol. 5. San Jose: R. James Bender Publishing, 1982. 

Caballero Jurado C. Commandos En El Caucaso. La Unidad Especial Bergmann. 
Voluntaries caucasianos En El Ejercito Aleman, 1941_1945. Alicante: Garcia 
Hispan, Editor, S. L., 1995. 

Caballero Jurado C. La Legion de Voluntaries Franceses en Rusia. Alicante: 
Garcia Hispan, Editor, S. L., 1992. 

Caballero Jurado C., Lyles K. Foreign Volunteers of the Wehrmacht 1941-1945. 
London: Osprey Publishing, 1995. 

Dallin A. German Rule in Russia 1941-1945: A Study of occupation policies. 
London: McMillan; New York: St. Martin's Press, 1957. 

Gosztony P. Hitler's Fremde Heere. Das Schicksal der nicntoeut-schen Armeen im 
Ostfeldzug. Dusseldorf: Bastei-Lubbe, 1976. 

Hauner M. India in Axis Strategy: Germany, Japan, and the Indian... Stuttgart: 
Klctt-Cotta, 1981. 

Hoffmann J. Ostlegionen 1941-1943. Turkotataren, Kaukasier und Wolgafinnen im 
deutsche Heer. Freiburg: Rombach Verlag, 1976. 

Hoffmann J. Kaukasien 1942/43. Das deutsche Heer und die Orientvolker der 
Sowjetunion. Freiburg: Rombach Verlag, 1991. 

Holimann W.-K, Manual of the Waffen-SS. London: Bellona Publication / Argus 
Books Ltd., 1976. 

Houterman H. Eastern Troops in Zeeland. The Netherlands, 1943-1945. New York: 
Axis Europe, 1997. 

Kirimal E. Der nationale Kampf der Kirim-turken. Mit besonderen Beruckichigung 
der Jahre 1917-1918. Emsdetten: Verlag Lechte, 1952. 

Lambrichs L., Grmek M. Les Revokes de Villefranche: Mutinerie d'un bataillon de 
waffen-SS septembre 1943. Paris: Editions du Seuil, 1998. 

Lepre G. Himmler's Bosnian Division. The Waffen-SS Handschar Division 1943-1945.
 Atglen: Schiffer Military History, 1997. 

Littlejohn D. Foreign Legions of the Third Reich: In 4 vols. Vol. 4. San Jose: 
Bender, 1987. 

Littlejohn D. The German Struggle against Tito's Partisan // Military 
Illustrated. 1993. № 67. P. 34-38, 40. 

Lumsden R., Hannon P. The Allgemeine SS. London: Osprey Publishing, 1994. 

MehnerK. Die Waffen-SS und Polizei 1939-1945. Norderstedt: Militar-Verlag Klaus 
D. Patzwall, 1995. 

Mitcham S.W. Hitler's Legions. The German Army Order of Battle, World War II. 
New York: Stein and Day, 1985. 

Miihlen P. von iur. Zwischen Hakenkreuz und Sowjetstern. Der nationalismus der 
sowjetischen Orientvolker im Zweiten Weltkrieg. Dusseldorf: Droste Verlag, 1971.
 

Munoz A.J. For Croatia mid Christ: The Croatian Army In World War II, 1941-1945.
 New York: Axis Europe, 1995. 

Munoz A.J. Forgotten Legions: Obscure Combat Formations of the Waffen-SS. New 
York: Axis Europe, 1991. 

Munoz A.J. German SS, Police, and Auxiliary Forces in Poland: 1944 and Warsaw 
Uprising // Axis Europe Magazine. 1998. № 15. P. 19-22, 27-32, 34-43. 

Munoz A.J. Lions of the Desert: Arab Volunteers in the German Army 1941-1945. 
New York: Axis Europe, 1997. 

Munoz A.J. The Last Levy: SS Officer Roster, March, 1st, 1945. New York: Axis 
Europe, 2001. 

Munoz A.J. The Moslem Militia and Legion of Sandjak // Axis Europe Magazine. 
1996. № 9. P. 27-29. 

Munoz A.J. The "Sword of Islam": The History of the 13. Waffen-Gebirgs-Division 
der-SS "Handschar" // Axis Europe Magazine. 1995. № 3. P. 7-11. 

Nafziger G.F. Foreigners in Field Gray: The Russian, Croatian, and Italian 
Soldiers in the Wehrmacht. Pisgah: Privately Published, 1995. 

Nafziger G.F. The German Order of Battle: Infantry in vVorld War II. London: 
Greenhill Books, 2000. 

Nafziger G.F. The German Order of Battle: Waffen SS and Other Units in World 
War II. Conshohocen: Combined Books, Inc., 2001. 

Neulen H.-W. An Deutscher Seite: Internationale Freiwillige von Wehrmacht und 
Waffen-SS. Miinchen: Universitas Verlag, 1985. 

Ready J.L The Forgotten Axis: Germany's Partners and Foreign Volunteers in 
World War II. Jefferson: McFarland, 1987. 

Ronco M. Di L'occupazione cosacco-caucasica della Carnia (1944-1945): Studio 
documentale. Tolmezzo: Edizione Aquilesa, 1992. 

Schnabel R. Tiger und Schakal. Deutsche Indienpolitik. 1941-1943. Wien: Juventa 
Verlag, 1968. 

Seidler F.W. Oskar Ritter von Niedermayer im Zweiten Weltkrieg. Ein Beitrag zur 
Geschichte der Ostlegionen // Wehrwissenschaftliche Rundschau. 1970. № 12. S. 
683-702. 

Seller G. Zur Indiepolitik der faschistischen deutschen Regierung wahrend des 
Zweiten Weltkrieges. Leipzig: Verlag der Nation, 1965. 

Thomas N., Abbot P., Chappel M. Partisan Warfare 1941-1945. London: Osprey 
Publishing, 1996. 

Tillman H. Deutschlands Araberpolitik im Zweiten Weltkrieg. Berlin: Verlag der 
Nation, 1965. 

Wegner B. The Waffen-SS: Organization, Ideology, and Function. Oxford: Basil 
Blockwell, 1990. 

Windrow M., Burn J, The Waffen-SS. London: Osprey Publishing, 1995. 

Приложения 

Биографические сведения о некоторых упоминающихся в книге лицах 

В этом приложении приведены биографические данные только тех лиц, которые имели 
непосредственное отношение к процессу создания и использования мусульманских 
формирований или соприкасались с ними в период Второй мировой войны. Однако 
здесь нет биографий таких известных деятелей Третьего рейха, как, например, 
Гитлер, Гиммлер или Розенберг. 

Абдурешидов, Джемиль, сын торговца из евпаторийского района, гражданин Турции. 
В первом составе Симферопольского мусульманского комитета был председателем, с 
мая 1943 г. занимал пост второго заместителя председателя комитета. В 1944 г. 
вновь стал председателем комитета. 

Аджиев, Бекир, воспитанник крупного коммерсанта из Алушты Чолбаша. До июня 1941 
г. работал в Торговощетресте заведующим овощным отделом. После начала немецкой 
вербовочной кампании в январе 1942 г. стал одним из главных вербовщиков 
крымско-татарских добровольцев. 

Альвенслебен, Людольф фон (род. 17.03.1901 г.), один из руководителей 
карательных органов на территории СССР, СС-группенфюрер (с 1943 г.). В 1920-х 
гг. примкнул к нацистскому движению. С 5.04.1934 г. командир 46-го полка СС 
(Дрезден), затем 26-го полка (Галле) и 33-го полка (Шверин-Мекленбург). С 
ноября 1936 г. шеф-адъютант рейхсфюрера СС Гиммлера. С 1939 г. начальник СД и 
полиции безопасности в Западной Пруссии. В конце 1942 - апреле 1944 г. высший 
фюрер СС и полиции генерального округа "Таврида". 

Ба$-3елевски, Эрих фон дем (1.03.1899-8.03.1972), один из руководителей СС, 
СС-обергруппенфюрер и генерал полиции (с 9.11.1941 г.), генерал войск СС (с 1.
07.1944 г.). Участник Первой мировой войны, командир роты. В 1924 г. уволен из 
армии за нацистскую пропаганду. В 1930 г. вступил в нацистскую партию, в 1931 г.
 - в СА. В 1933 г. вступил в СС и возглавил пограничные отряды СС во 
Франкфурте-на-Одере. С 1934 г. руководитель СС в Восточной Пруссии, затем в 
Силезии. В 1939-1941 гг. главный фюрер СС и полиции Юго-Востока (Бреслау). В 
1941-1943 гг. главный фюрер СС и полиции на территории Центральной России. С 
1942 г. уполномоченный рейхсфюрера СС по борьбе с партизанами. 21.07.1943 г. 
назначен ответственным за разработку операций, а также командующим соединениями 
по борьбе с партизанами при осуществлении этих операций. Главный руководитель 
всех соединений при подавлении Варшавского восстания (август-октябрь 1944 г.). 
После войны несколько раз арестовывался и наконец в 1962 г. германским судом 
был приговорен к пожизненному заключению. Умер в тюрьме Мюнхена. 

Бергер, Готтлоб (16.07.1896-5.01.1975), один из руководителей СС, 
СС-обергруппенфюрер (с 15.08.1940 г.), генерал войск СС (с 21.06.1943 г.). 
Участник Первой мировой войны, офицер. В СС с конца 1934 г. С 1.01.1940 по 1945 
г. возглавлял Главное управление СС - ведущий орган по управлению этой 
организацией, фактически являясь одним из главных руководителей всей системы СС.
 С июля 1942 г. личный представитель рейхсфюрера СС и статс-секретарь 
Имперского министерства оккупированных восточных территорий. С 31.08.1944 г. 
руководитель антипартизанскими операциями в Словакии. С 31.10.1944 г. 
командующий резервными войсками и руководитель всей службы по делам 
военнопленных. 14.04.1949 г. Военным трибуналом в Нюрнберге приговорен к 25 
годам тюрьмы, однако уже 16.12.1951 г. был освобожден. 

Бичерахов, Лазарь Федорович (род. в 1882 г.), полковник Терского казачьего 
войска, один из лидеров белого движения на Кавказе (1918-1919). С 1919 г. в 
эмиграции. 

Будак, Миле (1889-1945), хорватский писатель и политический деятель. С 1929 г. 
один из руководителей организации усташей. В НГХ последовательно занимал посты 
заместителя Павелича - доглавника, министра религии и просвещения (1941-1942) и 
министра иностранных дел (1943). После разногласий с Павеличем был снят со всех 
постов и отправлен послом в Берлин. После окончания войны расстрелян 
коммунистами. 

Власов, Андрей Андреевич (1.09.1901-1.08.1946), генерал-лейтенант (с января 
1942 г.), кадровый офицер Красной Армии, в ряды которой вступил в 1920 г. До 
1941 г. прошел всю иерархию армейских должностей и званий до генерал-майора 
включительно. С сентября 1938 по декабрь 1939 г. военный советник при лидере 
Китая Чан Кайши. Войну встретил на должности командира 4-го механизированного 
корпуса. Командовал армией при обороне Киева и в битве под Москвой. 11.07.1942 
г. попал в плен к немцам, будучи заместителем командующего Волховским фронтом и 
временно исполняющим обязанности командующего 2-й ударной армией. Изъявил 
желание сотрудничать с немцами в обмен на поддержку в деле "освобождения России 
от большевиков". С 27.12.1942 г. возглавил "Комитет освобождения народов 
России" и стал "главнокомандующим" "Русской освободительной армией" ( "РОА"), 
которых фактически не существовало. С 14.11.1944 г. председатель КОНР, а с 28.
01.1945 г. главнокомандующий вооруженными силами КОНР. В мае 1945 г. захвачен 
советскими войсками. Военной Коллегией Верховного Суда СССР приговорен к 
смертной казни через повешение. 

Гафаров, Энная, до 1941 г. занимался спекуляцией, за что и был осужден. С 
декабря 1941 г. руководитель отдела религии и культуры Симферопольского 
мусульманского комитета. 

Гейгендорф, Ральф фон (род. 15.08.1897 г.), генерал-лейтенант (с 30.01.1945 г.),
 участник Первой мировой войны. С сентября по 23.10.1939 г. и с 10.10.1940 по 5.
06.1942 г. исполняющий обязанности командующего 8-м армейским корпусом. С 16.07 
по 10.09.1942 г. начальник штаба 181-го запасного пехотного полка. С 26.09.1942 
по 5.02.1944 г. начальник штаба Командования восточными легионами в Польше. С 4.
06.1944 г. командующий 162-й Тюркской пехотной дивизией. С 4.05.1945 по 12.04.
1947 г. находился в английском плену. 

Грейфенберг, Ганс фон (12.10.1893-30.06.1951), генерал-от-инфантерии (с 1.04.
1944 г.). В армии с 21.01.1914 г. (лейтенант). Подполковник (с 1.05.1935 г.), 
полковник (с 1.01.1938 г.), генерал-майор (с 1.08.1940 г.), генерал-лейтенант 
(с 1.04.1942 г.). С 1.10.1940 по сентябрь 1940 г. начальник оперативного отдела 
штаба ОКХ. С 1.01.1941 г. начальник штаба 12-й армии. С 20.05.1941 г. начальник 
штаба группы армий "Центр". С 1.04.1942 г. начальник штаба группы армий "А". С 
10.10.1943 г. военный атташе в Будапеште. С 1.04.1944 г. командующий вермахтом 
и уполномоченный генерал в Венгрии. 

Далюге, Курт (15.09.1897-23.10.1946), один из руководителей СС и полиции, 
СС-оберстгруппенфюрер и генерал-полковник полиции (с 20.04.1942 г.). Участник 
Первой мировой войны. Один из первых вступил в нацистскую партию. Руководитель 
СА в Берлине (до 1928 г.). В 1928 г. вступил в СС. В 1928-1933 гг. руководитель 
группы СС "Восток". С 13.09.1933 г. начальник полиции Пруссии. С 11.05.1934 г. 
руководитель отдела полиции Имперского министерства внутренних дел. С 26.06.
1936 г. начальник Главного управления полиции порядка, в ведении которого было 
сосредоточено руководство охранной полицией, местной полицией и жандармерией. С 
4.06.1942 г. уполномоченный по управлению делами имперского протектора Богемии 
и Моравии. После поражения Германии арестован и выдан правительству 
Чехословакии. Приговорен к смертной казни, повешен. 

Дудангинский, Або Алиевич (Фаталибейли) (1908-1954), один из руководителей 
азербайджанского национального движения, майор Красной Армии. В 1941 г. сдался 
в плен. После этого служил офицером связи при штабе 804-го Азербайджанского 
пехотного батальона. Получил звание майора вермахта, В 1943 г. в качестве 
"представителя всех азербайджанцев" признан Розенбергом, а уже в 1944 г. 
возглавил Азербайджанский комитет. С 17.03.1945 г. председатель 
Азербайджанского национального комитета. После войны жил в Мюнхене, где и был 
убит агентом КГБ. 

Исрафилов (Исрафил-бей), Магомед Наби-оглы (род. 25.01.1893 г.), полковник 
Русской императорской армии, эмигрант. С лета 1943 г. по 1944 г. председатель 
Азербайджанского комитета. В мае - сентябре 1943 г. командир 314-го пехотного 
полка 162-й Тюркской пехотной дивизии. С 12.12.1944 г. в чине 
Ваффен-штандартенфюрера командир боевой группы "Азербайджан" Кавказского 
соединения СС. 17.03.1945 г. назначен ответственным за военные вопросы при 
Азербайджанском национальном комитете. Выдан в СССР и 11.07.1945 г. военным 
трибуналом Бакинского военного округа приговорен к смертной казни. 

Каминский, Бронислав Владиславович (1903-1944), по образованию инженер-химик. В 
1937 г. был осужден и выслан из Ленинграда в с. Локоть Орловской области, где 
работал на спиртовом заводе. В октябре 1941 г. назначен заместителем 
бургомистра Локотской волостной управы, а в январе 1942 г. - обер-бургомистром. 
С разрешения немцев на базе местных добровольческих полицейских формирований 
создал "Бригаду Каминского" (или Русскую освободительную народную армию), 
численность которой в разное время колебалась от 10 до 15 тыс. человек. С весны 
1944 г. СС-бригаденфюрер. Осенью 1944 г. за зверства, которые его бригада якобы 
учинила при подавлении Варшавского восстания, расстрелян немцами. 

Карабаш, Абдулла, в 1930-х гг. окончил Симферопольский пединститут и 
аспирантуру, после чего занимал пост референта при Совете Народных Комиссаров 
Крыма (до октября 1941 г.). После начала немецкой вербовочной кампании в январе 
1942 г. стал одним из главных вербовщиков крымско-татарских добровольцев. В мае 
1944 г. переехал в Германию. Командир боевой группы "Крым" Восточно-тюркского 
соединения СС в чине Ваффен-гауптштурмфюрера (с 14.12.1944 г.). С марта 1945 г. 
представитель всех крымско-татарских добровольцев при Крымско-татарском 
национальном центральном комитете. 

Карабаш, Шамурат, дядя Абдуллы, в 1921 г. являлся главой самосудной комиссии в 
д. Корбек, за что впоследствии в 1928 г. был исключен из партии. До июня 1941 г.
 работал в Симферопольском тресте питания. После начала немецкой вербовочной 
кампании в январе 1942 г. стал одним из главных вербовщиков крымско-татарских 
добровольцев. Однако как не справившийся со своими обязанностями был разжалован 
и в 1943 г. назначен заведующим Домом крестьянина в Симферополе. Являлся 
агентом СД. 

Келеч-Гирей, Султан (1880-17.01.1947), черкесский князь, генерал-майор белой 
армии, командовавший в 1918-1920 гг. так называемой дикой дивизией. С 1921 г. в 
эмиграции во Франции. С 1927 г. член Центрального комитета Народной партии 
горцев Северного Кавказа. С середины 1943 г. один из руководителей 
Северо-Кавказского комитета (в 1944 г. переименован в Национальный комитет 
Северного Кавказа). 8.06.1945 г. выдан англичанами в СССР. Военной Коллегией 
Верховного Суда СССР приговорен к смертной казни через повешение. 

Керменчиклы, Ильм", до 1941 г. работал техником-смотрителем в одной из крымских 
строительных контор. С декабря 1941 г. первый заместитель председателя 
Симферопольского мусульманского комитета. 

Кестринг, Эрнст (20.06.1876-1953), генерал-от-кавалерии (с 1.09.1940 г.). В 
армии с 1.10.1895 г. Лейтенант с 1.07.1901 г. (в 5-м кавалерийском полку). С 1.
03.1927 г. командир 10-го кавалерийского полка. Подполковник (с 1.05.1927 г.), 
генерал-майор (с 1.04.1933 г.), генерал-лейтенант (с 1.08.1937 г.). С 1.02.1932 
г. по 30.09.1933 г. и с 1.10.1935 г. по 31.08.1941 г. военный атташе при 
посольстве Германии в Москве. С 1.09.1942 г. по 30.04.1943 г. политический 
советник по кавказским вопросам при командующем немецкими войсками 
генерал-фельдмаршале Э. фон Клейсте. С 13.06.1943 г. инспектор "туркестанских" 
добровольческих формирований. С 1.01.1944 г. по 4.05.1945 г. генерал-инспектор 
добровольческих формирований. 

Кырымал (Шинкевич), Эдиге Мустафа, один из лидеров крымско-татарской эмиграции, 
племянник муфтия мусульман Польши. В декабре 1941 г. прибыл из Польши в Берлин, 
где стал одним из организаторов и руководителей Крымско-татарского комитета. В 
июне 1942 г. он и его комитет были признаны германским правительством 
представителями интересов крымских татар. В ноябре - декабре 1942 г. побывал в 
Крыму, где был кооптирован в Симферопольский мусульманский комитет. С ноября 
1943 г. в Крымско-татарском бюро при Министерстве оккупированных восточных 
областей. С 17.03.1945 г. председатель Крымско-татарского национального 
центрального комитета. 

Лахузен-Вивремонт, Эрвин Эдлер фон (25.10.1897-1955), один из руководителей 
немецкой военной разведки, генерал-майор (с 1.01.1945 г.). В 1933 г. окончил 
австрийскую Военную академию Генерального штаба. Один из создателей и 
фактический руководитель австрийской разведки. После аншлюсса Австрии вместе со 
своими сотрудниками переведен на службу в абвер. С 1939 г. начальник 2-го 
отдела абвера (диверсии и саботаж в странах противника). С 1943 г. командир 
41-го гренадерского полка на Восточном фронте. С декабря 1944 г. начальник 
разведывательного бюро 17-го военного округа (Вена). В мае 1945 г. был 
арестован, однако после окончания Нюрнбергского процесса, где выступал в 
качестве свидетеля обвинения, освобожден. 

Майер-Мадер, Андреас, майор германской армии, участник Первой мировой войны, 
кадровый разведчик. Долгие годы провел в странах Востока, в частности в Китае, 
где служил военным советником у Чан Кайши. Один из главных организаторов 
мусульманских формирований из граждан СССР. С января 1942 г. командир 1-го 
(450-го) пехотного батальона Туркестанского легиона. В августе 1942 г. 
отстранен от командования батальоном из-за трений с руководством ТНК. В 
1942-1943 гг. при штабе Командования восточными легионами на Украине. С 1.01.
1944 г. СС-оберштурмбаннфюрер и командир 1-го Восточно-мусульманского полка СС. 
По официальной версии, убит в бою с партизанами в районе г. Юратишки 
(Белоруссия) в марте 1944 г. 

Меметов, Осман, сын крупного землевладельца из Алушты, который в 1923 г. был 
выслан из Крыма. До 1941 г. работал старшим специалистом районной 
заготовительной конторы Балаклавского и Алуштинского районов, с декабря 1941 г.
 - второй заместитель председателя Симферопольского мусульманского комитета. 

Мильякович, Гуссейн, до февраля 1943 г. член Коммунистической партии Югославии 
и командир одного из партизанских отрядов. Из-за разногласий с партийным 
руководством дезертировал и перешел на сторону НГХ. С конца 1943 г. полковник 
хорватской армии. Весной 1944 г. начал переговоры с командованием НОАЮ о 
переходе на сторону партизан. 27.04.1944 г. был убит своими подчиненными. 

Оберлендер, Теодор (род. 1.05.1905 г. в Мейнингене), Агроном по образованию. В 
1928 г. получил докторскую степень, профессор Кенигсбергского университета. В 
1928 г. поступил на службу в смешанную немецко-советскую фирму, занимавшуюся 
продажей семенного зерна. В 1930-1934 гг. неоднократно посещал СССР. С июня 
1941 г. на военной службе (обер-лейтенант), став политическим руководителем и 
начальником штаба специального батальона "Нахтигаль", сформированного из 
украинских добровольцев. Летом - осенью 1941 г. в распоряжении рейхскомиссара 
"Украины" Э. Коха. С осени 1941 по лето 1942 г. командир Соединения 
специального назначения "Горец". За меморандум "Как обращаться с восточными 
народами, чтобы создать единую Европу" отстранен от командования соединением. 
После этого долгое время работал военным корреспондентом в полку войск СС "Курт 
Эггерс". С марта 1945 г. в чине капитана стал начальником школы пропагандистов 
РОА в Дабендорфе. 23.04.1945 г. сдался в плен американцам. При канцлере ФРГ 
Аденауэре был федеральным министром по делам перемещенных лиц, беженцев и 
инвалидов войны. 

Озенбашлы, Амет (10.02.1893-4.12.1958), крымско-татарский врач, публицист и 
общественный деятель. Сторонник построения независимого крымско-татарского 
государства и видный представитель национального движения в годы революции и 
Гражданской войны. После ее окончания остался в Крыму и стал сотрудничать с 
советской властью: в 1924-1927 гг. занимал пост заместителя народного комиссара 
финансов Крымской АССР. 12.04.1928 г. репрессирован по делу В. Иб-раимова. 
После отбытия наказания работал врачом в Павлограде. В первой половине 1943 г. 
вернулся в Крым, где начал фракционную борьбу с председателем Симферопольского 
мусульманского комитета Абдурешидовым. Сторонники Озенбашлы в комитете 
предлагали немцам назначить его муфтием Крыма. Позднее отошел от сотрудничества 
с немцами и выехал в Румынию, где был арестован советскими властями и доставлен 
в Москву. Последние годы жизни жил и работал в Таджикистане. 

Олендорф, Отто (4.02.1907-8.06.1951), один из руководителей карательной системы 
Германии, СС-группенфюрер (с 1944 г.). В 1925 г. вступил в нацистскую партию и 
СА, в 1926 г. перешел в СС. С 27.09.1936 г. начальник 3-го управления РСХА - 
так называемой внутренней СД. С июня 1941 г. по июль 1942 г. начальник 
айнзатцгруппы "Д". В мае 1945 г. арестован западными союзниками. В результате 
судебного процесса признан виновным в уничтожении 91 тыс. человек. 10.04.1948 г.
 приговорен к смертной казни через повешение. 

Павелич, Анте (14.07.1889-28.12.1959), хорватский политический деятель. Сын 
мелкого железнодорожного чиновника, по образованию юрист. С 1915 г. секретарь 
националистической Хорватской партии государственного права, а с 1929 г. лидер 
партии. В 1929 г. возглавил созданную им организацию усташей, став ее 
"поглавником". С апреля 1941 по май 1945 г. поглавник НГХ и председатель 
правительства (до 1943 г.). В 1945 г. бежал из Хорватии, скрывался в Австрии, 
Италии, Аргентине и Испании. Югославским судом заочно приговорен к смертной 
казни. Умер в Мадриде. 

Пирич-Пьянич, Ибрагим (1896-1977), род. в Соко (Босния). После начала Первой 
мировой войны прервал обучение и вступил во 2-й боснийский полк 
австро-венгерской армии, где вскоре стал унтер-офицером. С конца 1941 г. 
военный комиссар правительства НГХ в Грачаницкой области (Босния). С 1942 г. 
полковник хорватской армии. Войну закончил в мае 1945 г. в Блейбурге (Австрия). 
Сумев избежать выдачи в Югославию, бежал в Италию, а оттуда - в Сирию. В конце 
1950-х гг. обосновался в Германии, где стал членом-учредителем организации 
"Объединенные хорваты" и издателем газеты "Свободная Хорватия". 

Рейтель, Гельмут (род. 9.04.1907 г.), СС-штандартенфюрер. В войсках СС 
последовательно командовал 11-м полком 6-й горно-егерской дивизии "Норд", 28-м 
полком 13-й горноегерской дивизии "Хандшар" и, наконец, 23-й горно-егерской 
дивизией "Кама". 

Тоерманн, Арвед, род. 4.08.1892 г. в Забеле (Российская империя). Участник 
Первой мировой войны, офицер Русской императорской армии. В 1930 г. примкнул к 
нацистскому движению, с 10.10.1935 г. в СС. С 1.04 по 11.07.1942 г. при штабе 
Добровольческого легиона СС "Нидерланды". С 1.12.1942 г. по 9.04.1943 г. при 
штабе главного фюрера СС и полиции "Кавказа". С 9.04 по 1.11.1943 г. при штабе 
15-й латышской дивизии СС. С 25.01.1945 г. СС-штандартенфюрер, командующий 
Кавказским соединением СС. 

Улагай (Кучук), Сергей Георгиевич (род. в 1875 г.), офицер Русской 
императорской армии (последнее звание - полковник). Активный участник белого 
движения на юге России и в Крыму (последнее звание в белой 
армии генерал-лейтенант). После окончания Гражданской войны эмигрировал в 
Польшу. С декабря 1924 г. по 1937 г. в албанской армии. С 1942 г. по ноябрь 
1944 г. при штабе немецкого коменданта Белграда. Один из руководителей 
Национального комитета Северного Кавказа. 12.12.1944 г. в чине 
Ваффен-штандартенфюрера переведен в СС. С января 1945 г. командир боевой группы 
"Северный Кавказ" Кавказского соединения СС. 

Фитцхум, Йозеф (14.09.1896-10.01.1945), СС-обергруп-пенфюрер. С 1920 г. на 
австрийской государственной службе. С 1936 г. активно участвовал в нацистском 
движении, занимал руководящие посты в австрийских соединениях СС. После аншлюса 
Австрии, в 1938-1940 гг., заместитель начальника полиции Вены. В 1940 г. 
переведен в войска СС. В 1943-1944 гг. главный фюрер СС и полиции Албании. В 
апреле-июне 1944 г. занимал должность командующего 21-й албанской дивизией 
войск СС "Скандербег". В августе - декабре 1944 г. командующий вермахтом и 
уполномоченный генерал в Албании. 

Хаджиэффендич, Мухаммед (январь 1898-7.10.1943), род. в Тузле (Босния), окончил 
Коммерческую академию в Сараево. Решив делать военную карьеру, вступил в один 
из боснийских полков австро-венгерской армии. Первую мировую войну окончил в 
чине лейтенанта. С 1938 г. майор Югославской королевской армии. С декабря 1941 
г. майор хорватской армии. Весной 1943 г., после решения о его переводе в 
войска СС, - СС-штурмбаннфюрер. 6.10.1943 г. в ходе боев за Тузлу захвачен 
партизанами, обвинен в государственной измене и расстрелян. 

Хинтерзац, Вильгельм (род. 26.05.1886 г.), бывший офицер австро-венгерской 
армии, кадровый разведчик. В 20-е гг. был военным советником бывшего турецкого 
лидера Энвера-паши, который в это время боролся с советской властью в Средней 
Азии. С 1941 г. офицер связи СС при великом муфтии Иерусалима аль-Хусейни. С 
разрешения последнего принял исламское имя Гарун-аль-Рашид-бей. С октября 1944 
по январь 1945 г. СС-штандартенфюрер, командир Восточно-тюркского соединения СС.
 

Цулукидзе, Михаил, князь, род. 8.10,1894 г. в Тифлисе. Офицер Русской 
императорской армии, участник Первой мировой войны (последнее звание 
генерал-майор). С 1918 по 1921 г. в армии Грузинской республики. В 1923 г. 
эмигрировал в Турцию, затем во Францию. С 1936 по 1939 г. участвовал в 
испанской гражданской войне на стороне националистов. С июня 1940 г. по 
сентябрь 1941 г. служил во французской армии. С октября 1942 г. по август 1944 
г. служил в одном из грузинских добровольческих формирований германских 
вооруженных сил. С 1.08.1944 г. по 1.02.1945 г. в резерве войск СС. С 1.02.1945 
г. в чине Ваффен-штандартенфюрера командир боевой группы "Грузия" Кавказского 
соединения СС. 

Юттнер, Ганс (1894-1965), один из высших офицеров СС, СС-обергруппенфюрер, 
генерал войск СС. С 1940 г. начальник штаба войск СС. С 1942 г. руководитель 
Главного оперативного управления СС, ведавшего делами войск СС. Результатом его 
деятельности на этих постах стало то, что к концу войны войска СС являлись 
самостоятельным родом войск. С 20,07.1944 г. начальник штаба Г. Гиммлера. 

I. Документальные материалы о создании и использовании мусульманских 
добровольческих формирований в германских вооруженных силах 

№ 1. Приказ № 8000 / 1942 "Положение об использовании местных вспомогательных 
сил на Востоке"{63} 

Берлин, 17 августа 1942 г. 

1. Подбор. Подбор добровольцев из местных жителей и русских солдат 
(военнопленных) ведет командир батальона. Принимает присягу на верность 
фюреру - штаб батальона. 

2. Использование. Подбор добровольцев преследует цель заменить немецких солдат 
добровольцами. Из добровольцев создаются строительные батальоны, 
вспомогательные части по борьбе с партизанами и т.д. 

3. [...] 

4. Руководящие указания по обращению с добровольцами. Добровольцы идут к нам, 
чтобы создать себе лучшие условия в настоящем и будущем, и поэтому необходимо 
создать для них приемлемые жизненные условия. Воспитывать их в духе борцов с 
большевизмом. Привить им воинскую гордость (путем выдачи обмундирования и 
знаков различия). Немецкий солдат должен быть образцом для добровольцев. 
Младший командный состав подбирается специально для обслуживания добровольцев. 
Препятствовать панибратству. Немецкий солдат должен отстаивать свое 
превосходство, но в то же время проявлять заботу о добровольцах. Добровольцев, 
говорящих по-немецки, назначать доверенными лицами. 

5. [...] 

6. Одежда и знаки различия. Добровольцы носят свою русскую военную форму или 
гражданскую одежду с повязкой на левой руке с надписью "На службе немецкого 
вермахта". В отдельных случаях выдается старая немецкая форма. Единообразие 
формы соблюдать необязательно. 

7. Денежное содержание. Добровольцы получают содержание по трем разрядам: 1-30 
марок (375 рублей); 2-36 марок (450 рублей); 3-42 марки (525 рублей). 
Содержание по первому разряду могут получать все добровольцы, по второму - 20 %,
 по третьему - 10 % всего состава добровольцев. Каждый перевод во второй и 
третий разряд должен быть подтвержден письменным распоряжением командира 
батальона. 

8. Продовольствие. Добровольцы получают продовольствие бесплатно, в том же 
количестве, что и солдаты данного подразделения. 

9. Расквартирование. Квартиры предоставляются добровольцам бесплатно. 
Добровольцы размещаются отдельно от немецких солдат. Желательно обеспечить их 
охрану, особенно на случай налета русских регулярных частей или партизан. 

10. [...] 

11. Обучение и вооружение. Вооружение добровольцам выдается не всегда. 
Запрещается выставлять добровольцев на охрану складов с боеприпасами и оружием. 


12. Отпуск. Отпуск к родным санкционируется только командиром батальона в 
населенный пункт, занятый немецкими войсками, и только после проверки [...]. 

Начальник Генерального штаба генерал-полковник сухопутных войск Ф. Гальдер 

№ 2. Приказ № Р / 5000 / 43 "Местные вспомогательные силы на 
Востоке добровольцы"{64} 

Об отношении к командирам и бойцам Красной Армии, перешедшим на сторону немцев 

Берлин, 29 апреля 1943 г. 

\. Большое количество добровольно перешедших к нам офицеров и солдат Красной 
Армии показывает, что офицеры и солдаты Красной Армии не хотят дальше 
бессмысленно жертвовать собой за советскую власть. 

Все офицеры и солдаты, которые честно бросят борьбу и добровольно перейдут к 
нам, будут рассматриваться как противники советской власти, и к ним будут 
соответственно относиться. В добавление к ранее изданным приказам Главное 
командование сухопутных войск указывает, что всякий принадлежащий к Красной 
Армии офицер, политрук, младший командир и боец могут поодиночке или группами 
добровольно к нам перейти. 

2. Отношение к добровольно сдавшимся офицерам и бойцам Красной Армии: 

a) в частях, дивизиях и корпусах все добровольно к нам перешедшие отделяются 
тотчас же от военнопленных и хорошо обеспечиваются питанием. Личные вещи 
(деньги, ценности, одежда, знаки различия и т.д.) не отнимаются; 

b) добровольно к нам перешедшие получают снабжение из войсковых складов; 

c) добровольно к нам перешедшие удаляются из зоны вражеского влияния, если 
возможно, автомашинами, только не пешком; больным и раненым оказывается 
медицинская помощь. 

3. Каждый добровольно к нам перешедший получает удостоверение личности и 
немецкий паспорт, а также пользуется следующими правами: 

а) в местах сбора всех добровольно к нам перешедших размещать в специально 
приспособленных помещениях (отапливаемых, освещаемых и т.д.). Офицерский состав 
должен быть отделен, и ему должны быть предоставлены необходимые удобства 
(возможность стирать белье, принимать душ и т.д.); 

b) снабжение должно быть как для всех добровольцев, а если позволяют местные 
условия, то должны предоставляться и предметы туалета (одеколон, пудра и т.д.), 
а также табак; 

c) негодное обмундирование сейчас же заменяется; 

d) в течение семи дней добровольно к нам перешедшие имеют возможность подумать 
и вступить по своему желанию в один из национально-освободительных легионов, а 
также в качестве добровольцев остаться нести службу в частях германской армии 
или рабочими в районах освобожденных областей; 

e) офицерам, до капитана включительно, положено на трех человек по одному 
ординарцу; начиная с майора - по одному ординарцу на двух; начиная с 
генерал-майора - по одному ординарцу на одного человека; 

f) можно также привлекать добровольцев из числа местного населения выдачей 
журналов, необходимой литературы, музыкальных инструментов, демонстрацией 
фильмов, а также требуется проявление собственной инициативы в этой области. 

4. Всем добровольно к нам перешедшим после окончания войны гарантируется 
возвращение на родину, в том случае, если они этого пожелают. 

Начальник Генерального штаба генерал-полковник сухопутных войск К, Цейтцлер 

№ 3. Приказ рейхсфюрера СС Главному оперативному управлению СС. О формировании 
Восточно-тюркского соединения СС{65} 

Берлин, 1 октября 1944 г, 

1. 1 октября я приказал сформировать Восточно-тюркское соединение войск СС. 

2. Восточно-тюркское соединение вберет в себя всех возможных восточных тюрков 
(туркмен, волжских татар, крымских татар, азербайджанцев и т.п.) для военного и 
политического обучения этих добровольцев, с целью превратить новое формирование 
в полноценную боевую часть, 

3. В связи с этим предполагаются следующие мероприятия: 

a) штаты Восточно-тюркского соединения комплектуются согласно прилагаемому 
боевому расписанию. Ответственность за его формирование будет возложена на 
командира [1-го Восточно-мусульманского полка СС] Ваффен-штандартенфюрера 
Гаруна-аль-Рашида; 

b) порядок формирования боевых частей соединения будет обговорен в специальных 
приказах Главного оперативного управления СС. 

4. Восточно-тюркское соединение СС подчиняется Главному оперативному управлению 
СС во всех вопросах формирования, подготовки, снабжения, а также руководства 
непосредственно через отдел II Главного оперативного управления СС. Последнее 
также ответственно за все политические и культурные вопросы, а также вопросы 
пропаганды. 

5. Формирование соединения должно проходить на территории Словакии (подробности 
далее). 

6. Персонал соединения: 

a) германские офицеры должны назначаться в Восточно-тюркское соединение только 
с согласия Главного оперативного управления СС (отдел III, подотдел 1е); 

b) необходимые кадры унтер-офицеров и другой персонал предоставляются Главным 
оперативным управлением СС (отдел V, подотдел На). 

7. Информация о вооружении, снаряжении и транспорте должна исходить от Главного 
оперативного управления СС (подотдел Ib). 

Рейхсфюрер СС Г. Гимше 

№ 4. Приказ начальника Главного оперативного управления СС о реорганизации 
Восточно-тюркского соединения СС{66} 

Берлин, 15 декабря 1944 г. 

1. Вследствие приказа от 15.12.1944 г. Восточно-тюркское соединение войск СС 
реорганизовывается и получает следующую структуру: 

a) штаб Восточно-тюркского соединения; 

b) штабы боевых групп "Идель-Урал", "Туркестан", "Крым"; 

c) боевые части согласно пункту "Ь" формируются как батальоны. 

2. В качестве персонала для указанных боевых частей используются части, 
сформированные ранее: 

a) штабы для трех боевых групп (сокращенные полковые штабы) формируются в 
Восточно-тюркском соединении, и их состав одобряется Главным оперативным 
управлением СС (отдел II, подотдел 1а); 

b) каждая боевая группа должна состоять из: аа) двух пехотных батальонов; 

bb) пяти пехотных рот в каждом батальоне; ее) о формировании других частей 
будет сообщено дополнительным приказом Главного оперативного управления СС. 

3. Формирование должно происходить в окрестностях Миявы (Словакия). 

4. Ответственным за формирование боевых частей является командир соединения. 

5. Восточно-мусульманский полк СС входит в состав Восточно-тюркского соединения 
и на основании этого считается распущенным. 

6. Весь азербайджанский персонал выводится из состава Восточно-тюркского 
соединения войск СС и передается в распоряжение Кавказского соединения войск СС.
 

Начальник Главного оперативного управления СС Г. Юттнер 

№ 5. Протокол заседания представителей порабощенных Россией народов{67} 

Берлин, 18 ноября 1944 г. 

На данном заседании присутствовали представители следующих порабощенных Россией 
народов: Идель-Урала (турко-татар), Кавказа (армян, азербайджанцев, грузин и 
северокавказцев), крымских татар, туркестанцев, украинцев и белорусов. 

Так как данные народы сознают опасность, угрожающую им со стороны русских, а 
также понимают все значение современного момента, мы (их представители) готовы 
продемонстрировать единую волю к борьбе за освобождение своих народов и своей 
земли от русской оккупации и возрождению своих национальных государств. В связи 
с этим мы, в интересах своих народов, заключаем следующее соглашение: 

1. Мы взаимно обязуемся для общего блага наших народов поддерживать друг друга 
в нашем стремлении добиться свободы и в связи с этим прежде всего сотрудничать 
с Великогерманским рейхом. 

2. Мы совместно представляем интересы наших порабощенных народов перед внешним 
миром. Все те люди, которые выступят самозванно и якобы от имени наших народов, 
не имеют никакого права быть представителями наших народов и говорить от их 
имени. Эти люди никогда не будут признаны нами представителями наших народов. 

3. В случае необходимости мы будем проводить конференции, чтобы реагировать на 
события и готовить совместные резолюции. Мы воздерживаемся от созыва отдельных 
конференций под председательством представителей отдельных народов. 

4. Заседание избрало комиссию, которая состоит из представителей народов 
Кавказа, Туркестана и украинцев. В задачи этой комиссии входит: 

a) созывать конференции, если это необходимо; 

b) разрабатывать резолюции этих конференций и выполнять их; 

c) представлять наши интересы перед внешним миром. 

5. Наши совместные заявления будут иметь форму: 

a) меморандумов, нот и различных документов, которые подписываются всеми 
присутствующими здесь представителями или только членами комиссии; 

b) личных заявлений по поручению общего собрания; 

c) в другой форме. 

6. Другие представители порабощенных Россией народов принимаются в наше 
собрание только после единогласного решения. 

7. Мы сохраняем свободу во внутренних делах наших народов. Однако мы обязуемся 
всегда связываться с комиссией, если мы предпринимаем какие-нибудь внешние шаги 
или если обнаружим факты, которые касаются всех наших народов. В этом случае 
комиссия будет решать, является ли это дело предметом совместной конференции 
или следует одобрить индивидуальное заявление. 

8. Мы можем свободно выходить из собрания порабощенных Россией народов. Однако 
мы обязуемся в случае такого своего решения объявлять это комиссии в устной или 
письменной форме. 

Идель-Урал 

По поручению Боевого союза турко-татар "Идель-Урал": подпись неразборчива 

Кавказ 

По поручению Армянского национального комитета: В. Саркисян 

По поручению Азербайджанского национального комитета: А. Фаталибейли 

По поручению Грузинского национального комитета: М. Кедия 

По поручению Северокавказского национального комитета: А. Кантемир 

Крымские татары 

По поручению Крымско-татарского центра: Э. Кырымал 

Туркестан 

Президент Туркестанского национального комитета: Вели Каюм-хан 

Украина 

По поручению украинских национальных политических групп: подпись неразборчива 

Белоруссия 

Президент Белорусской центральной рады: Р. Островский 

II. Документальные материалы о деятельности крымско-татарских мусульманских 
комитетов 

№ 6. "Освободителю угнетенных народов, верному сыну германского народа А. 
Гитлеру"{68} 

Поздравление членов Симферопольского мусульманского комитета А. Гитлеру в честь 
дня его рождения 

20 апреля 1942 г. 

К вам, великий вождь германского народа, обращает сегодня свои взоры с 
преддверия мусульманского Востока освобожденный крымско-татарский народ и шлет 
свой сердечный привет ко дню вашего рождения. 

Мы помним нашу историю, мы помним и то, что наши народы в продолжение трех 
десятков лет протягивали руки помощи друг другу. Большевистско-еврейская свора 
помешала в 1918 г. осуществить единство наших народов, но вы своей 
прозорливостью и гениальным умом сегодня в корне повернули колесо истории, и, к 
нашей великой радости, мы сегодня видим на полях Крыма наших освободителей, 
льющих свою драгоценную кровь за благо и счастье мусульман Крыма и Востока. 

Мы, мусульмане, с приходом доблестных сынов Великой Германии с первых же дней, 
с вашего благословения и в память нашей долголетней дружбы, стали плечом к 
плечу с германским народом, взяли в руки оружие и клялись, готовые до последней 
капли крови сражаться за выдвинутые вами общечеловеческие идеи - уничтожение 
красной еврейско-большевистской чумы без остатка и до конца. 

Наши предки пришли с Востока, и до сих пор мы ждали освобождения оттуда, 
сегодня же мы являемся свидетелями того, что освобождение идет к нам с Запада. 
Может быть, первый и единственный раз в истории случилось так, что солнце 
свободы взошло на Западе. Это солнце - вы, наш великий друг и вождь, со своим 
могучим германским народом, и вы, опираясь на незыблемость великого германского 
государства, на единство и мощь германского народа, несете нам, угнетенным 
мусульманам, свободу. Мы дали клятву верности вам умереть за вас с честью и 
оружием в руках и только в борьбе с общим врагом. 

Мы уверены, что добьемся вместе с вами полного освобождения наших народов 
из-под ига большевизма. 

В день вашего славного юбилея шлем вам наш сердечный привет и пожелания, желаем 
вам много лет плодотворной жизни на радость вашего народа, нам, крымским 
мусульманам и мусульманам Востока. 

№ 7. Из Постановления бюро Крымского областного комитета ВКП(б) "Об ошибках, 
допущенных в оценке поведения крымских татар по отношению к партизанам, и о 
мерах ликвидации их и усилении политической работы среди татарского 
населения"{69} 

18 ноября 1942 г. 

Анализ фактов, доклады командиров и комиссаров партизанских отрядов, проверка, 
проведенная на месте, свидетельствуют о том, что утверждения о враждебном 
отношении большинства татар Крыма к партизанам, а также то, что большинство 
татар перешло на службу к врагу, являются неправильными, необоснованными и 
политически вредными утверждениями. 

[...] Учитывая все это, бюро ВКП(б) постановляет: 1. Осудить как неправильное и 
политически вредное утверждение руководства партизан о враждебном отношении 
крымских татар и разъяснить всем партизанам, что крымские татары в основной 
своей массе так же враждебно настроены к немецко-румынским оккупантам, как и 
все трудящиеся Крыма... 

Бюро ОК ВКГТ(б) считает, что, если наши командиры и политработники партизанских 
отрядов, а также все бойцы-партизаны сделают правильные выводы из настоящего 
решения, есть все основания полагать, что мы не только исправим допущенные 
ошибки, но и поможем большинству наших товарищей из татарской части населения 
стать в ряды борцов за общее дело против фашистских гадов. 

№ 8. Донесение секретного агента "Максима" в крымский штаб партизанского 
движения по поводу положения в Симферопольском мусульманском (татарском) 
комитете{70} 

Декабрь 1943 г. 

Симферопольский татарский комитет, собственно говоря, состоит из одного 
человека - Джемиля Абдурешидова. Он - председатель комитета. Комитет не 
подчиняется немецкому командованию вермахта в Крыму, а подотчетен 
непосредственно СД и руководствуется в своей работе только ее указаниями. По 
моему мнению, Абдурешидов - не нацист и не националист, как он себя 
представляет, а просто спекулянт, наживший богатство, прикрываясь комитетом. 
Хотя членов комитета вообще 12, но ни один из них участия в его работе не 
принимает. При комитете имеется отдел по борьбе с бандитизмом (партизанами). 
Этот отдел возглавляет Амет Абдулаев, который является представителем (агентом) 
СД при комитете. Однако мягкотелость и добродушие, а главное неопытность, не 
позволили ему до сих пор поймать хоть одного партизана. В настоящее время в 
Крыму нет такого человека, который пользовался бы авторитетом среди татар. 

№ 9. О "Так называемых "татарских комитетах" и предателях кровных интересов 
татарского народа"{71} 

Советская газета "Красный Крым" 1944 г. 

Демагогия и провокация - одни из излюбленных методов немецких фашистов. Они 
этими же методами стремятся заигрывать с татарским населением, одурачить его и 
натравить на жителей других наций. Но из этой подлой затеи ничего не вышло. 

Немцы, видя, что с татарами, как и с другими нациями Крыма, у них ничего не 
выходит, обратились к услугам своих верных холуев - буржуазных националистов, 
мурзаков и разного сброда из уголовников и антисоветских элементов, продающих 
оптом и в розницу кровные интересы татарского народа. Именно из этого сброда 
состоят так называемые татарские комитеты. Члены этих комитетов избраны не 
народом, они назначаются немецкой комендатурой. Эти комитеты никаких 
политических и экономических прав не имеют, они являются в руках немецких 
фашистов только орудием одурачивания татарского парода. 

Они... делают вид, будто занимаются "благотворительными" делами: организовывают 
дервизы, кофейни, кузни и др. Но это только приманка... Открывая лавки, буфеты, 
устраивая разные затеи, комитетчики - ставленники Гитлера - стремятся набить 
свои карманы и приносят в жертву кровные интересы народа, обрекают его на 
истребление, на голодную смерть. 

У немцев не хватает резервов живой силы... И вот их верные слуги из "татарских 
комитетов" выступили в качестве вербовщиков пушечного мяса. Тех, кого им 
удалось обмануть, немцы посылают сражаться на передовые линии... (Однако) 
обманутые постепенно сознают, что их одурачили, и поворачивают свое оружие 
против немцев, идут к партизанам. 

[...] Предатели из комитетов и "Азат Крым" захлебываются от восторга, что немцы 
будто бы отдадут землю в частную собственность крестьян. 

[...] (При помощи) "комитетов" немцы мобилизовали тысячи советских людей на 
каторжные работы в Германии - на смерть от непосильной работы, от недоедания. А 
оставшуюся часть населения они методично истребляют, чтобы освободить землю для 
немецких колонистов. 

Братья татары! Не верьте ни одному слову предателей из "комитетов" и "Азат 
Крым"! Они ничего общего не имеют с татарским народом. Их нужно истреблять как 
бешеных собак. 

№ 10. О награждении членов Симферопольского мусульманского комитета{72} 

(Из отчета комитета за 01.12.1943-31.01.1944 г.) 

Январь 1944 г. 

За заслуги перед татарским народом Германским командованием награждены: знаком 
с мечами II степени, выпущенным для освобожденных восточных областей, 
председатель Симферопольского татарского комитета г-н Джемиль Абдурешид, знаком 
II степени Председатель отдела религии г-н Абдул-Азиз Гафар, работник отдела 
религии г-н Фазыл Садык и Председатель Татарского стола г-н Тахсин Джемиль. 

Г-н Джемиль Абдурешид принимал активное участие в создании Симферопольского 
комитета в конце 1941 г. и, в качестве первого председателя комитета, проявил 
активность в деле привлечения добровольцев в ряды германской армии. 

Абдул-Азиз Гафар и Фазыл Садык, несмотря на свои преклонные лета, проводили 
работу среди добровольцев и проделали значительную работу по налаживанию 
религиозных дел в (Симферопольском) районе. 

Г-н Тахсин Джемиль в 1942 г. организовал Татарский стол и, работая в качестве 
его председателя до конца 1943 г., оказывал систематическую помощь нуждающимся 
татарам и семьям добровольцев. 

III. Документальные материалы о создании и использовании крымско-татарских 
добровольческих формирований 

№ 11. Листовка "К татарам Крыма, мобилизованным в немецкую армию"{73} 

Июнь 1942 г. 

[...] Чувствуя свою гибель, Гитлер старается восполнить свои потери в живой 
силе за счет временно оккупированных областей. С помощью врагов народа - 
предателей нашей Родины - проведены мобилизация и вербовка татар Крыма в 
немецкую армию. Волей людоеда Гитлера вы превратились в фашистских солдат, 
которых ненавидят и проклинают народы всего мира. 

[...] Вооруженные немцами татары Крыма! Вас хотят сделать убийцами рабочих и 
крестьян своей Родины! Вас хотят заставить разорять свою страну, заставить 
воевать на стороне немцев! Что вы за это получите? Только смерть, инвалидность 
на всю жизнь, вечный позор и проклятие. 

Вооруженные немцами татары! Знайте, что победа над немецко-фашистскими 
захватчиками близка, что 1942 г. будет годом полного разгрома врага! Крым будет 
освобожден от гитлеровских разбойников, и пусть не ждет пощады тот, кто борется 
против Красной Армии, против народных героев - партизан. 

Отбрасывайте страх перед захватчиками, не поддавайтесь обману и лжи наймитов 
фашизма. Поверните полученное от немцев оружие против самих немцев. 

Дезертируйте из немецкой армии и "народной милиции". 

[...] Татары - граждане Советского Союза! Будьте верны своей Родине! 

Командование Красной Армии 

№ 12. Заместителю народного комиссара внутренних дел Крымской АССР капитану 
госбезопасности т. Пчелкину 

Докладная записка о действиях красных партизан 

Крыма за время ноябрь 1941 - июль 1942 г.{74} 

Краснодар, 26 июля 1942 г. 

[...] Следует указать на трудности партизанского движения отчасти по вине нашей 
слабой агитационной работы среди населения оккупированной части (Крыма), 
которая ограничилась двумя листовками еще в декабре 1941 г. В это время 
противник своей лживой агитацией в сопровождении террора привлек на свою 
сторону подавляющее большинство татарского населения. 

Ноябрь и декабрь 1941 г. явились для гестапо основным отрезком времени по 
вербовке агентуры и организации из татарского населения вооруженных отрядов 
против Советской власти - красных партизан. Насаждение гестапо вооруженных 
гарнизонов из татар по деревням явилось уже препятствием в нашей чекистской 
работе, а также начало сковывать действия партизан. Мы не сумели проникнуть 
вовнутрь для проведения работы по разложению этих контрреволюционных 
националистических организаций. 

Все это привело к тому, что вооруженные отряды татар... начали систематически 
проводить "вылазки" в лес против партизан и их баз... 

Оперативный работник И. В. Харченко 

№ 13. Отчет Штаба по борьбе с бандитизмом в Крыму фюреру СС и полиции Крыма за 
период с 9 ноября по 28 декабря 1942 г.{75} 

Симферополь, 8 января 1943 г. 

9) Schutzmannschaft-Bataillone № 154 (Krim-Tataren) доносит 14.1 1.1942 г.: во 
время с 9 по 12 ноября 1942 г. 93 татарских добровольца предприняли операцию в 
районе Биюк-Джанкой и Черная гора. У деревни Оракчи они наткнулись на сильную 
банду партизан из 100 человек. Вблизи лагеря партизан находилось свободное 
место, без деревьев, которое служит самолетам для сбрасывания продовольствия. 
Завязался бой, в ходе которого был убит 1 партизан и 5 ранены, которые тем не 
менее скрылись. В лагере, который находился в лесу, нашли убитую лошадь, 
продовольствие и запасные части для радиостанции. 

И) Schutzmannschaft-Bataillone № 148 (Krim-Tataren) доносит 13.11.1942 г.: ...В 
этот день сильная группа татарских добровольцев наткнулась на двух партизан в 5 
км севернее деревни Молбай (14 км южнее Карасубазара) около 7.30 утра. 
Партизаны тотчас открыли огонь, однако были убиты, после того как им было 
предложено сложить оружие. 

23) Schutzmannschaft-Bataillone № 154 (Krim-Tataren) доносит 29.11.1942 г.: 28.
11.1942 г. взято в плен в деревне Куртлук 2 партизана. 

24) Тот же батальон доносит 29.11.1942 г.: 28.11.1942 г. вблизи деревни Соллар 
(10 км от Карасубазара) татарским подразделением были убиты 5 партизан, а 2 
тяжелораненых взяты в плен. 

36) Тот же батальон доносит 5.12.1942 г.: 4.12.1942 в результате боя южнее 
деревни Чернолак (14 км от Карасубазара) был захвачен в плен 1 партизан, второй 
был ранен, но убежал. 

57) Schutzmannschaft-Bataillone № 149 (Krim-Tataren) доносит 23.12.1942 г.: 20.
12.1942 г. был обнаружен лагерь партизан вблизи деревни Мульде (10 км от Коуша),
 который был сделан наскоро и состоял из 22 палаток. 21 и 22.12.1942 г. на него 
была предпринята атака силами в 134 человека. Однако полного успеха она не 
принесла. 

63) Schutzmannschaft-Bataillone № 150 (Krim-Tataren) доносит 24.12.1942 г.: 23.
12.1942 г. в деревню Баланово ворвались 5 партизан и увели 1 корову, кур и 
забрали продовольствие. Батальон был отправлен в погоню, в результате которой 
удалось вернуть корову. 

69) Schutzmannschaft-Bataillone № 149 (Krim-Tataren) доносит 28.12.1942 г.: 27.
12.1942 г. около 12.30 были замечены у деревни Коуш несколько советских 
самолетов, сбросивших 4 парашюта. После их сброса поднялись две ракеты. Один из 
самолетов долго кружил над тем местом, где 22.12.1942 г. был разгромлен лагерь. 
20 человек из батальона были посланы на поиски упавших парашютов. 

№ 14. Обязательное постановление об увеличении земельных участков за борьбу 
против партизан и большевиков{76} 

Симферополь, июнь 1943 г. 

1. Всякое лицо, которое активно боролось или борется с партизанами и 
большевиками, получает от соответствующей воинской части, назначившей его на 
службу, соответствующее о том удостоверение. 

2. С этим удостоверением проситель может подать прошение соответствующему 
сельскохозяйственному руководителю у себя на родине о: 

a) наделении его землей, или 

b) выплате ему вознаграждения до 1000 рублей, которое частично может быть 
заменено продуктами питания. 

[...] 

4. Крымские татары и другие коренные жители, принятые на службу в германскую 
армию, получают удостоверение согласно пункту 1 от своей воинской части 
(например, роты самообороны). Удостоверение и прошение должны быть отправлены 
служебным порядком сельскохозяйственному начальнику Крыма, который переправит 
его сельскохозяйственному руководителю района, в котором живет проситель. В 
этом случае квитанцию о приеме удостоверения и прошение выдает начальник 
воинской части, в которой служит проситель. 

Главное командование вермахта в Крыму. 

№ 15. Донесение начальнику Центральной оперативной группы крымских партизан П.Р.
 Ямпольскому от разведчика штаба Северного соединения Сервера Усеииова о 
положении в 147-м батальоне "Schuma"{77} 

Январь, 1944 г. 

Ваше письмо начальнику штаба 147-го добровольческого батальона Кемалову мною 
лично вручено. Он на ваше предложение согласился, но боится, что, мол, "если 
даже весь отряд выполнит это задание, все равно после занятия города 
(Симферополя) нас поодиночке всех накажут". Я с моим агентом Комурджаевым его 
убедил. Однако подписку он отказался дать, говоря, что, мол, бумажка это 
простая формальность. 

Так как сейчас всем добровольцам негласно объявлено недоверие, ведется за ними 
слежка и установлен строгий казарменный режим, нами намечен план действий в 
следующем виде. 

Отряд остается в городе и при бегстве из города врага занимает все посты у 
важных объектов: радио, банка, почты, мостов, здания ОК ВКП(б), театра, а также 
организует уничтожение факельщиков. 

Отрядом же организуется террористическая группа, которая уничтожает и 
арестовывает врагов в самом батальоне, а также контролирует немцев и агентов СД.
 

В случае если враг заранее потребует выхода из города, Кемалов обязуется 
повернуть отряд в горы. Настроение солдат антифашистское. Кемалову даже 
приходится брать отдельных ребят под защиту перед командованием. Он также 
взялся индивидуально обработать отдельных командиров и унтер-офицер рот, чтобы 
создать единое мнение. 

В батальоне 240 человек, т.е. 4 роты, бойцы вооружены русскими и немецкими 
винтовками, имеется 20 автоматов. 

№ 16. Земельный вопрос и крымско-татарские добровольцы (Из допроса бывшего 
заместителя начальника Управления землеустройства Крыма Г.В. Калиновича){78} 

21 октября 1944 г. 

[...] В этом отношении в привилегированном положении были татары, так как они 
дали немцам добровольцев... При помощи метода надела приусадебной землей немцы 
как можно больше людей хотели вовлечь в добровольческие отряды. Добровольцы и 
их семьи получали по 2 га земли в собственность, особенно это практиковалось 
среди татарского населения, так как татары в основном и были добровольцами, вся 
(их) молодежь пошла в добровольцы. Им предоставляли самую лучшую землю, не 
считаясь с тем, что это была земля крестьян, которые не вступили в 
добровольческие отряды. Особенно эта работа проводилась в Ак-Шеихском и 
Симферопольском районах, Суин-Аджи, Вейрат, Чекурки, Бишак, Биюк-Янкой. 
Особенно деревни Симферопольского района дали большое количество добровольцев и 
активно помогали немцам по части выдачи партизан, выдачи продуктов, которые 
скрывали некоторые крестьяне [...]. 

Перечень условных сокращений 

На русском языке 

БКО - Белорусская краевая оборона. 

ВАК - Высший арабский комитет. 

ГААРК - Государственный архив Автономной Республики Крым. 

КОНР - Комитет освобождения народов России. 

НГХ - Независимое государство Хорватия. 

НОАЮ - Народно-освободительная армия Югославии. 

ОКБ - Верховное командование вермахта (Oberkommando der Wehrmacht; OKW). 

ОКЛ - Верховное командование военно-воздушных сил (Oberkommando der Luftwaffe; 
OKL). 

OKM - Верховное командование военно-морского флота (Oberkommando der Marine; 
OKM). 

OKX - Верховное командование сухопутных войск (Oberkommando des Heeres; OKU). 

РОД - Русское освободительное движение. 

РОА - Русская освободительная армия. 

РСХА - Главное управление имперской безопасности (Reichssicherheitshauptamt; 
RSHA). 

СА - Штурмовые отряды (Sturmableilungen; SA). 

СД - Служба безопасности (Sicherheitsdienst; SD). 

СС - Охранные отряды (Schut&taffel; SS). 

ТНК - Туркестанский национальный комитет. 

УНА - Украинская национальная армия. 

"Хиви" - "добровольный помощник" (ffilfswilliger; Him). 

На немецком языке 

AHA - Allgemeines Heeresamt (Общее управление главнокомандующего армией 
резерва). 

АО - Abwehroffizier (офицер военной разведки - абвера). 

ВА-МА - Bundesarchiv-Militararchiv (Федеральный военный архив ФРГ). 

Befh - Befehlshaber (главнокомандующий, начальник). 

Chef HrustuBdE - Chef der Heeresrustung und Befehlshaber des Ersatzheeres 
(начальник вооружений сухопутных войск и главнокомандующий армией резерва). 

F - Fuhrungsabteilimg (оперативный отдел). 

GendFrwVerb - General der Freiwilligenverbande (генерал-инспектор 
добровольческих формирований). 

GendOsttr - General der Osttruppen (генерал-инспектор восточных войск). 

GenQu - Generalquariermeister (генерал-квартирмейстер). 

GenStdH - Generalstab des Heeres (Генеральный штаб сухопутных войск). 

HGr - Heeresgruppe (группа армий). 

HSSPf - Hohere SS - und Polizeiftihrer (главный фюрер СС и полиции). 

KrVerw - Kriegsverwaltung (военная администрация). 

MGFA - Besitz des Militargeschichtlichen Forschungsamtes (Собрание рукописей 
Центра исследований военной истории бундесвера). 

ObKdo - Oberkommando (Верховное командование). 

OrgAbt - Organisationsabteilung (организационный отдел). 

Pz.AOK - Panzerarmeeoberkommando (Верховное командование танковой армии). 

"Schuma" - Schutzmannschaft der Ordnungspolizei (вспомогательная полиция 
порядка). 

WPr - Wehrmachtpropaganda (Отдел пропаганды ОКБ). 

z.b.V. - zur besonderen Verfligung (части специального назначения). 

Наименование штабных должностей германских вооруженных сил и их сокращение 

1а - начальник оперативного отдела. 

1b - начальник материально-технической части. 

1с - начальник отдела разведки (подчинялся 1а). 

IIа - начальник отдела личного состава (адъютант). 

lib - заместитель начальника отдела личного состава (подчинялся IIа). 

III - начальник военной прокуратуры. 

Г/а - начальник административной части (подчинялся Ib). 

FVb - начальник медицинской части (подчинялся Ib). 

IVc - главный ветеринар (подчинялся Ib). 

IVd - капеллан (подчинялся Па). 

V - начальник транспортного отдела (подчинялся Ib). 

Примечания 

{1} Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945: В 3 т. М., 1976. 
Т.З. С. 86. 

{2} Биографические сведения о лицах, упоминаемых в монографии, см. в Приложении 
3. 

{3} Гунчак Т. У мундирах ворога // Вiйсько Украiни. 1993. № 9. С. 13. 

{4} Клаузевиц К. О войне. М., 1994. С. 54-55. 

{5} Экономический коллаборационизм - это сотрудничество с оккупантами в 
промышленной сфере и сельском хозяйстве. Однако его рассмотрение не входит в 
задачи данного исследования. 

{6} Итоги Второй мировой войны: Выводы побежденных / Типпельскирх К. фон, 
Кессельринг А., Гудериан Г. и др. СПб., 1998. С. 492. 

{7} Концельман Г. Ясир Арафат. Ростов-на-Дону, 1997. С. 27. 

{8} Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1993. С. 397-398. 

{9} Ибрагимбейли Х.М. Крах "Эдельвейса" и Ближний Восток. М., 1977. С. 68-69. 

{10} В. Лист пробыл на этой должности до 15 октября 1941 г., когда по болезни 
был вынужден ее оставить. Его сменил генерал инженерных войск В. Кунтце. После 
него эту должность занимали: генерал-полковник А. Лер (1942-1943) и 
генерал-фельдмаршал М. фон Вейхс (1943-1945). 

{11} Цит. по: Уэст Р. Иосип Броз Тито: власть силы. Смоленск, 1997. С. 106. 

{12} Уильямсон Г. СС - инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 217. 

{13} Гилязов И.А. Пантюркизм, пантуранизм и Германия // Этнографическое 
обозрение. 1996. № 2. С. 94. 

{14} Нюрнбергский процесс: Сб. материалов: В 8 т. / Под ред. A.M. Рекункова. М.,
 1991. Т. 5. С. 290-291. 

{15} Итоги Второй мировой войны... С. 513. 

{16} Манштейн Э. фон. Утраченные победы. М., 1999. С. 248. 

{17} Геллер М.Я., Некрич A.M. История России 1917-1995: В 4 т. М., 1996. Т.1. С.
 432. 

{18} Мюллер Н. Вермахт и оккупация (1941-1944). М., 1974. С. 258. 

{19} Цит. по: Уильямсон Г. Указ. соч. С. 194. 

{20} Dallin A. German Rule in Russia 1941-1945: A Study of occupation policies. 
London New York, 1957. P. 301. 

{21} Цит. по: Уильямсон Г. Указ. соч. С. 232. 

{22} Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: Сб. 
материалов: В 3 т. / Под ред. Р.А. Руденко. М., 1966. Т.2. С. 212-219. 

{23} В данном случае имеется в виду структура формирования и все изменения в 
ней до его боевого применения. В общем же организационная структура воинского 
формирования (от батальона и выше), как правило, включает управление (в составе 
которого имеется штаб), боевые подразделения (части или соединения) и части 
(подразделения) обеспечения и обслуживания. 

{24} Румянцев Ф.Я. Тайная война на Ближнем и Среднем Востоке. М., 1972. С. 41. 

{25} Tillman H. Deutschlands Araberpolitik im Zweiten Weltkrieg. Berlin, 1965. 
S. 315. 

{26} Суту Ж.-А. Виши, СССР и Германия. 1940-1941 гг.: По французским архивам // 
Новая и новейшая история. 2000. № 3. С. 138. 

{27} Только в октябре 1943 г. в легион было прислано несколько старших 
унтер-офицеров-индийцев, которые прошли краткие курсы младшего командного 
состава. 

{28}  Littlejohn D. Foreign Legions of the Third Reich: In 4 vols. San Jose, 
1987. Vol.4. P. 130. 

{29} Герцштейн Р. Война, которую выиграл Гитлер. Смоленск, 1996. С. 413-415. 

{30} Lepre G. Himmler's Bosnian Division. The Waffen-SS Handschar Division 
1943-1945. Atglen, 1997. P. 117. 

{31} Munoz A.J. Forgotten Legions: Obscure Combat Formations of the Waffen-SS. 
New York, 1991. P. 228. 

{32} Ибрагимбейли Х.М. Крах гитлеровской оккупационной политики на Кавказе // 
Народный подвиг в битве за Кавказ: Сб. статей. М, 1981. С. 269. 

{33} Гилязов И.А. Пантюркизм, пантуранизм и Германия // Этнографическое 
обозрение. 1996. № 2. С. 98. 

{34} Казанцев А. С. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. М., 1994. 
С. 233. 

{35} Корхмазян Р.С. Турецко-германские отношения в годы Второй мировой войны. 
Ереван, 1977. С. 112, 113. 

{36} Туркестанские легионеры. Публ. Г.Н. Взварова // ВИЖ. 1992. № 2. С. 42. 

{37} ГААРК. Ф. П - 156. Оп. 1. Д. 56. Л. 19-20. 

{38}  Диксон Ч., Гейлбрунн О. Коммунистические партизанские действия. М., 1957. 
С. 72-74. 

{39}  Манштейн Э. фон. Утраченные победы. М., 1999. С. 262. 

{40}  Крымско-татарские формирования: Документы Третьего рейха свидетельствуют 
/ Публ. Г.А. Литвин. // ВИЖ. 1991. № 3. С. 91. 

{41} Там же. 

{42}  ВА-МА, Oberkommando des Heeres / Generalstab des Heeres, H 1/136, bl. 64. 


{43}  Крымско-татарские формирования... // ВИЖ. 1991. № 3. С. 92. 

{44} ГААРК, Ф. П - 156. Оп. 1. Д. 24. Л. 31. 

{45} Гальдер Ф. Военный дневник. 1939-1942: В 3 т. М., 1968-1971. Т.З. Кн.1. С. 
265-266. 

{46} Цит. по: Закруткин В.А. Повести и рассказы. М., 1989. С. 12. 

{47} Цит. по: Seller G. Zur Indipolitik der Faschistichen deutschen Regierung 
wahrend des Zweiten Weltkrieges. Leipzig, 1965. S. 15. 

{48} Nafziger G.F. Foreigners in Field Gray: The Russian, Croatian, and Italian 
Soldiers in the Wehrmacht. Pisgah, 1995. P. 32. 

{49} Munoz A.J. Forgotten Legions: Obscure Combat Formations of the Waffen-SS. 
New York, 1991. P. 228. 

{50} Уильямсон Г. СС - инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 382. 

{51} Уильямсон Г. Указ. соч. С. 229. 

{52} Lepre G. Himmler's Bosnian Division: The Waffen-SS Handschar Division 
1943-1945. Atglen, 1997. P. 117. 

{53} Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: Сб. 
материалов: В 3 т. / Под ред. Р.А. Руденко. М., 1966. Т. 2. С. 216. 

{54} Галицкий В,П. ...Для активной подрывной диверсионной деятельности в тылу у 
Красной Армии // ВИЖ. 2001. № 1. С. 19. 

{55} Цит. по: Дробязко С.И. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. М., 
1999. С. 10. 

{56} Типпельскирх К. фон. История Второй мировой войны. СПб.; М., 1999. С. 508. 


{57} ГААРК. ф. П - 151. Оп. 1. Д. 26. Л. 58. 

{58} Тем не менее вскоре Раимов и несколько наиболее одиозных членов его 
батальона были арестованы партизанами и отправлены в Москву, где все они были 
впоследствии расстреляны. 

{59} Брентьес Б. Использование востоковедов фашистскими шпионскими службами // 
Вопросы истории. 1986. № 2. С. 173. 

{60} Если учесть, что средняя численность немецкой пехотной дивизии за период с 
1939 по 1945 г. колебалась от 12 до 17 тыс. человек. 

{61} Раушнинг Г. Говорит Гитлер. М, 1993. С. 271-272. 

{62} Калинин М.И. О Советской Армии: Сб. статей и речей. М., 1958. С. 89. 

{63} ВА-МА, Oberkommando des Heeres / Generalstab des Heeres, H 1 / 524. 

{64} ГААРК. Ф. П-151. Оп. 1. Д. 391. Л. 119-119об. 

{65} NARS. Microcopy T-354. Roll 161. Frames 3806724 through 3807091. 

{66} NARS. Microcopy Т - 354. Roll 161. Frames 3806724 through 3807091. 

{67} PAJH, Grundlagen der Zusammenarbeit der Vertreter der von RuBland 
unterjochten Volker. Protokoll der Tagung'der Vertreter der von RuBland 
unterjochten Volker vom 18. November 1944. S. 1-2. 

{68} ГААРК. Ф. П-151. Оп. 1. Д. 41. Л. 43. 

{69} ГААРК. Ф. Р-652. Оп. 24. Д. 9. Л. 12-16. 

{70} ГААРК. Ф. П-151. Оп. 1. Д. 505. Л. 69-69об. 

{71} ГААРК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 2185. Л. 48-50. 

{72}  ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1 Д. 41. Л. 35-36. 

{73} ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 173-а. Л. 22-22об. 

{74} ГААРК. Ф. П-151,Оп. 1. Д. 35. Л. 83, 85. 

{75} ГААРК. Ф. П-151. Оп. 1. Д. 391. Л. 113об. - 115об. 

{76} ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 24. Л. 31. 

{77} ГААРК. Ф. П-151. Оп. 1. Д. 505. Л. 210-в. 

{78} ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 38. Л, 84об. - 85.