Прежде всего нужно было упорядочить управление войсками. Оставлять КП фронта 
всего в восьми километрах от переднего края, причем на фланге, при 
протяженности фронта свыше 400 километров, было нецелесообразно. Мы перевели 
командный пункт в Малую Ивановку, ближе к центру. Затем я приступил к 
ознакомлению с войсками, начиная с правого фланга, с 63-й армии. Резко 
бросалась в глаза малочисленность частей. Если еще подразделения специальных 
войск (артиллерийские, инженерные, минометные, связи) были укомплектованы 
примерно наполовину, то стрелковые полки – всего на 40, а то и на 30 процентов. 
Так называемых штыков не хватало катастрофически.

Несмотря на тяжелые испытания, настроение в войсках было бодрое, боевое. 
Командиры, политработники, партийные и комсомольские организации умело 
воспитывали бойцов на многочисленных примерах героизма, который в боях за 
Сталинград стал массовым. Душой партийно-политической работы были член Военного 
совета фронта генерал А.С. Желтов и начальник политуправления генерал С.Ф. 
Галаджев. Замечательным, всесторонне подготовленным политическим работником и 
хорошим товарищем оказался Галаджев. Этот человек обладал кипучей энергией и 
завидной жизнерадостностью, что являлось очень ценным качеством, особенно в 
тяжелые моменты, а нужно сказать, таких моментов в то время было больше, чем 
радостных. С А.С. Желтовым нам довелось работать вместе очень короткое время. 
Он был вскоре переведен на вновь образованный Юго-Западный фронт, но о нем у 
меня сохранилось самое хорошее впечатление. Работать с ним было очень легко. 
Это настоящий коммунист, большевик.

В 4-й танковой армии мне пришлось вновь убедиться, какие большие потери в 
технике несли танковые соединения из-за того, что вводились в бой по частям, 
неорганизованно и без должного артиллерийского обеспечения. Сейчас в этой армии 
(сыгравшей, правда, известную роль в срыве замыслов противника по окружению 
наших 62-й и 64-й армий в большой излучине Дона) оставалось всего четыре танка. 
Кто-то из сопровождавших меня офицеров шутя задал вопрос: не потому ли она и 
называется 4-й танковой армией? Солдаты внесли поправку: свою армию они с 
горькой иронией называли четырехтанковой. Командующего армией генерала В.Д. 
Крюченкина отзывали в Москву. Его я знал еще по службе в мирное время – он был 
командиром 14-й кавалерийской дивизии в 5-м кавкорпусе, которым я командовал. 
Это был хороший, смелый рубака, особенно прославившийся в боях с басмачами.

Вместо него был назначен генерал П.И. Батов, обладавший богатым командным 
опытом и высокой инициативой. Павла Ивановича я знал по совместной службе на 
Брянском фронте. Я верил, что он вытянет эту армию, которая в скором времени 
была преобразована в 65-ю общевойсковую. Войска армии занимали очень важный 
участок, удерживая обширный плацдарм на западном берегу Дона. Этот плацдарм 
нужно было во что бы то ни стало удержать. С него наши части атаковали 
противника каждый раз, как только он начинал штурмовать город, и этим помогали 
62-й и 64-й армиям Сталинградского фронта.

Войска 24-й армии, в командование которой вступил генерал И.В. Галанин, 
располагались в междуречье, примыкая своим правым флангом к Дону. Этот участок 
фронта был весьма активный. Армия вела наступательные действия, отвлекая на 
себя, как и 65-я, наиболее крепкие немецкие соединения.

На месте я убедился, что теми силами и средствами, которыми располагал Галанин, 
ему трудно было рассчитывать на достижение какого-либо ощутимого успеха. Здесь 
противник был сильный, маневроспособный и занимал весьма выгодный рубеж, 
который был в свое время оборудован еще нашими частями. Соединения армии после 
длительных и ожесточенных боев сильно поредели. Но, несмотря на усталость войск,
 понесенные потери и отсутствие заметного успеха, настроение бойцов и 
командиров было бодрое. Сознание того, что они своими активными действиями 
оказывают помощь товарищам, ведущим бой непосредственно в Сталинграде, 
воодушевляло всех.

Мне еще оставалось ознакомиться с войсками 66-й армии, которая располагалась, 
как и 24-я армия, в междуречье, упираясь своим левым флангом в Волгу и нависая 
над Сталинградом с севера. Выгодность этого положения обязывала армию почти 
непрерывно вести активные действия, стремиться ликвидировать образованный 
противником коридор, который отрезал войска 62-й армии Сталинградского фронта 
от наших частей. Теми силами и средствами, которыми располагала 66-я армия, эта 
задача не могла быть выполнена. Противник, прорвавшийся здесь к Волге, занимал 
укрепления так называемого Сталинградского обвода, построенного в свое время 
еще нашими войсками. У врага было достаточно сил, чтобы удержать эти позиции. 
Но своими активными действиями 66-я армия облегчала участь защитников города, 
отвлекая на себя внимание и усилия противника.

Прибыв на командный пункт 66-й армии, я не застал там командарма. Встретивший 
меня начальник штаба армии генерал Ф.К. Корженевич доложил, что командарм убыл 
в войска. Корженевича я знал еще по совместной службе в 1930 году в 3-м конном 
корпусе, где мне довелось командовать 7-й Самарской кавдивизией, а он был 
начальником оперативного отдела штаба корпуса. Это был высокообразованный 
штабной командир. Меня несколько удивило, что командующий армией отправился в 
войска, не дождавшись меня, хотя и знал, что я к нему выехал. Корженевич хотел 
вызвать командарма на КП, но я сказал, что сам найду его, а заодно и