нарушаемая лишь разрывами снарядов и мин. Известная ярцевская мануфактура была 
сожжена гитлеровской авиацией.

Возвращались уже затемно.

Всю ночь над нашим КП слышался гул немецких бомбардировщиков. Они шли на Москву,
 и это вызывало злость, которая усиливалась чувством беспомощности: мы ничем не 
могли помешать их налетам на родную столицу.

Зато с какой радостью уже днем мы узнавали, что герои московской ПВО рассеяли 
вражеские бомбардировщики, не дали им прорваться к самому городу!

Район обороны нашей армии немецкие летчики в то время не беспокоили. Запомнился 
мне лишь один случай, вызвавший вначале большую тревогу.

То там, то тут самолеты противника стали сбрасывать кульки из плотной бумаги. В 
них были обнаружены мельчайшие насекомые. Отдано распоряжение тщательно следить 
за каждым вражеским самолетом, собирать и на месте сжигать подозрительные 
пакеты. Несколько штук с соблюдением всех предосторожностей отправили на 
проверку в Москву.

Москва тоже встревожилась. Там начали производить анализы. А с неба продолжали 
сыпаться кульки, некоторые лопались, их содержимое расползалось. Мы не успевали 
производить дезинфекцию.

Вскоре из Москвы получили результаты анализов: ничего опасного. Гитлеровцы 
просто хотели поиграть на наших нервах.

Мы вели бои местного значения, совершенствовали оборону и обучали людей тому, 
что завтра от них потребуется в бою. Маршал Тимошенко горячо приветствовал наше 
начинание – месячные курсы младших лейтенантов, на которые мы отобрали 
отличившихся бойцов со средним, а то и с высшим образованием. Партийные и 
комсомольские организации помогали всячески распространять опыт борьбы с 
танками с помощью бутылок с горючей смесью. Потрясение от неудач первых дней 
войны начало проходить. Однажды, зайдя в пашу землянку, я услышал, как Лобачев 
настраивал начальника политотдела одной из дивизий:

– Для военных война – естественное состояние, ее невзгоды тоже, а у тебя все 
нервы, пора с этим кончать.

Он верно схватил суть совершавшихся перемен.

Считаю своим товарищеским долгом сказать доброе слово о генерале Алексее 
Андреевиче Лобачеве. Мы с членом Военного совета армии жили душа в душу. Он 
любил войска, знал людей, и от него я всегда получал большую помощь. Таков был 
этот человек, что ощущалась потребность общения с ним. Мы жили в одной землянке,
 позже обычно выбирали домик, где можно устроиться вдвоем. Когда вместе с 
другими корреспондентами у нас стал бывать Владимир Ставский – тоже крепкий 
большевик, интересный писатель, не чуждый военному делу, – мы жили втроем. 
Бывали задушенные часы!..

Ко времени нашего знакомства и совместной службы А.А. Лобачев сложился как 
политический работник крупного масштаба. Однако крутой ему выдался путь. Бывает,
 что в судьбе одного человека отразится особенность времени.

Война – суровая проверка людей. Так было и так всегда будет. Но этот 
естественный процесс у нас очень осложнился. Незадолго до войны огромное 
количество командиров и политработников было выдвинуто снизу на крупные 
должности в войсках. А опыт? Знания? Ориентировка в масштабах, о которых 
товарищи и не мечтали? Все это пришлось приобретать уже в боях. Лобачев 
рассказывал мне, как он, старший политрук, чуть ли не в течение месяца стал 
дивизионным комиссаром; в тридцать девятом был поставлен во главе политического 
управления Московского военного округа. Он считал за счастье, что весь 1940 год 
ему довелось служить на одном месте, в должности члена Военного совета в новой 
– 16-й армии, создававшейся в Забайкалье, и с горячей признательностью 
отзывался о ее командующем. И все-таки ему приходилось очень трудно. Помогли 
живой ум, организаторский талант и большевистское умение учиться у жизни.

В сентябре генерал И.С. Конев был назначен командующим Западным фронтом. 19-ю 
армию от него принял М.Ф. Лукин, а в командование 20-й армией вступил генерал Ф.
А. Ершаков.

Успешно завершилась к этому времени операция в районе Ельни. Под ударами 
советских войск противник был отброшен на запад. На нашем участке, равно как и 
у соседей, никаких изменений не произошло. Штабы всех трех армий держали друг с 
другом прочную связь, отработали взаимодействие на стыках.

С Лукиным в это время особенно сблизились. Он еще двигался с трудом, и мы с 
Лобачевым часто наведывались на КП 19-й армии. Встречаясь неоднократно, мы 
обсуждали вопросы, связанные с положением войск обеих армий. Выработалась