гордостью говорили, что «открыли боевой счет», но откровенно обеспокоены 
господством вражеской авиации. «Старожилы» ярцевского рубежа уже к этому 
привыкли, насколько возможно притерпелись, а свежим людям, впервые попавшим на 
фронт, было трудно.

В бою за овладение Ярцево самыми чувствительными для нас были удары с воздуха. 
И то, что мы, несмотря на это, добились успеха, говорило о мужестве и героизме 
войск, еще недавно потерявших было должную организацию.

Впервые мне тогда удалось увидеть, как наши 37-миллиметровые зенитные батареи 
сбили три пикирующих бомбардировщика, заставив этим другие неприятельские 
самолеты набрать высоту. А то они совсем уж обнаглели, нападая даже на 
отдельные машины. Часто немецкие летчики вместо бомб сбрасывали продырявленные 
бочки из-под бензина, издававшие при падении свист и вой. Это уже походило на 
хулиганство.

Ведя активные действия на ярцевском участке, мы не могли ни на минуту упускать 
из виду, что делается южнее, в районе переправ. Директивой Западного фронта от 
27 июля нашей группе войск была поставлена задача: удержать Ярцево и не 
допустить прорыва противника на Вязьму. Это было главным, тем не менее я с 
облегчением вздохнул, когда удалось подкрепить полковника Лизюкова, послав ему 
противотанковый дивизион 108-й стрелковой дивизии с пулеметной ротой. Сюда же 
вскоре мы направили другие части и весь участок подчинили командиру 44-го 
стрелкового корпуса В.А. Юшкевичу (он был тогда еще в звании комдива). Теперь 
можно было считать, что это направление прочно обеспечено.

Обстановка в районе Смоленска все более осложнялась, и не только для наших 
войск, но и для противника. Все-таки становилось ясным, что немцы завязли в 
Смоленском сражении. Если смотреть иа вещи в развитии, то гитлеровский план 
«молниеносной войны» затрещал. Затрещал, по существу, в самом начале войны.

В конце июля немецкое командование опять прилагало все силы, чтобы выполнить 
задачу окружения наших армий. По данным разведки и опроса захваченных в боях за 
Ярцево пленных, стало известно, что готовится новое наступление с целью во что 
бы то ни стало отрезать пути возможного отхода 16-й и 20-й армий. Для этого 
противная сторона намеревалась силами 7-й и 20-й танковых дивизий нанести удар 
по обороне наших войск в районе Ярцево.

Эти сведения помогли нам своевременно принять надлежащие меры противодействия. 
И успеха противник не добился. Он понес большие потери в танках и живой силе, а 
смог лишь незначительно потеснить на некоторых участках наши части. Его 
наступление последних чисел июля захлебнулось. Решающую роль сыграла артиллерия,
 умело организованная в этом бою генералом В.И. Казаковым.

Танки KB произвели на врага ошеломляющее впечатление. Они выдержали огонь 
орудий, которыми были вооружены в то время немецкие танки. Но машины, 
вернувшиеся из боя, выглядели тоже не лучшим образом: в броне появились вмятины,
 у некоторых орудий были пробиты стволы. Хорошо показали себя танки БТ-7: 
пользуясь своей быстроходностью, они рассеивали и обращали в бегство 
неприятельскую пехоту. Однако много этих машин мы потеряли – они горели как 
факелы.

Если немцы увидели такую новую нашу технику, как KB, то и мы кое-что у них 
обнаружили, а именно – новые образцы противотанковых ружей, пули которых 
прошивали наши танки старых типов. Провели испытание, убедились, что 
специальными пулями из этих ружей пробивается и бортовая броня Т-34. 
Захваченную новинку срочно отправили в Москву.

Еще в начале боев меня обеспокоило, почему наша пехота, находясь в обороне, 
почти не ведет ружейного огня по наступающему противнику. Врага отражали обычно 
хорошо организованным артиллерийским огнем. Ну а пехота? Дал задание группе 
товарищей изучить обстоятельства дела и в то же время решил лично проверить 
систему обороны переднего края на одном из наиболее оживленных участков.

Наши уставы, существовавшие до войны, учили строить оборону по так называемой 
ячеечной системе. Утверждалось, что пехота в ячейках будет нести меньше потерь 
от вражеского огня. Возможно, по теории это так и получалось, а главное, рубеж 
выглядел очень красиво, все восторгались. Но увы! Война показала другое…

Итак, добравшись до одной из ячеек, я сменил сидевшего там солдата и остался 
один.

Сознание, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, у меня 
сохранялось, но я их не видел и не слышал. Командир отделения не видел меня, 
как и всех своих подчиненных. А бой продолжался. Рвались снаряды и мины, 
свистели пули и осколки. Иногда сбрасывали бомбы самолеты.

Я, старый солдат, участвовавший во многих боях, и то, сознаюсь откровенно, 
чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание 
выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их,