Солдатский долг
Константин Константинович Рокоссовский


К.К.Рокоссовский. Солдатский долг.


Константин Константинович (Ксаверьевич) Рокоссовский

Солдатский долг





Завтра – война


Весной 1940 года я вместе с семьей побывал в Сочи, После этого был приглашен к 
Народному комиссару обороны маршалу С.К. Тимошенко. Он тепло и сердечно принял 
меня.

Вспомнилось мне начало тридцатых годов – 3-й кавалерийский корпус, которым 
тогда командовал С.К. Тимошенко и где я был командиром 7-й Самарской имени 
Английского пролетариата кавдивизии. Комкор у всех нас, конников, пользовался 
уважением. Больше того – любовью. И на высоком посту наркома он сохранил ту же 
простоту в обращении и товарищескую доступность.

Семен Константинович предложил мне снова вступить в командование 5-м 
кавалерийским корпусом (в этой должности я служил еще в 1936—1937 годах). 
Корпус переводился на Украину, был еще в пути, и нарком пока направил меня в 
распоряжение командующего Киевским Особым военным округом генерала армии Г.К. 
Жукова. Я должен был помочь в проверке войск, готовившихся к освободительному 
походу в Бессарабию. В моем присутствии нарком сообщил об этом по телефону 
командующему округом.

Я был включен в группу генералов, работавших под руководством командующего 
войсками округа. Мы все время проводили в частях. Поручения генерала Жукова 
были интересны и позволили мне уяснить сильные и слабые стороны наших войск. Но 
недолго нам пришлось вместе с ним работать на Украине: Георгий Константинович 
Жуков уехал в Москву на должность начальника Генерального штаба, а я, 
вернувшись из Бессарабии, вступил в командование корпусом.

Опыт, приобретенный в дни освободительного похода, был очень полезен. Мы, 
командиры, старались опираться на него, организуя боевую подготовку войск.

Конец сорокового года ознаменовался для меня новым назначением. Я стал 
командиром 9-го механизированного корпуса, который еще предстояло сформировать. 
Это было полной неожиданностью. Ведь я провел в коннице двадцать семь лет. 
Начал службу в 5-м Каргопольском драгунском полку старой русской армии в 
августе 1914 года. Пробыл в кавалерии всю первую мировую войну. После октября 
1917 года – опять в коннице, в рядах Красной Армии.

Словом, я сроднился с этим родом войск, полюбил его. Здесь прошел хорошую школу 
– и в боях, и в мирное время. Здесь поднимался со ступеньки на ступеньку от 
командира эскадрона до командира корпуса. Работал уверенно, чему способствовало 
то, что хорошо понимал своеобразный характер командиров-кавалеристов.

Переход на службу в новый род войск, естественно, вызвал опасение: справлюсь ли 
с задачами комкора в механизированных войсках? Но воодушевляли оказанное 
доверие и давний интерес к бронетанковым соединениям, перед которыми 
открывались богатые перспективы. Все, вместе взятое, придало мне бодрости, и, 
следуя поговорке, что «не боги горшки обжигают», я со всей энергией принялся за 
новое дело, понимая, что формировать корпус прядется форсированными темпами.

Нужно сказать, что уже в первую мировую войну конница стала терять свое былое 
значение. Появились на театре военных действий массовые армии, насыщенные 
автоматическим оружием (пулеметы), скорострельной артиллерией, танками и 
авиацией. Образовались сплошные фронты. Войска, зарывшиеся в землю и 
огородившиеся колючей проволокой, исключали успешные действия кавалерии в 
конном строю. Конница наряду с пехотой была посажена в окопы, конь стал 
преимущественно средством передвижения. Гражданская война в России воскресила 
ненадолго роль конницы. Это определялось особыми обстоятельствами, в первую 
очередь тем, что на полях сражений не было сплошных фронтов. Конница, как 
наиболее подвижной в то время род войск, приобрела тогда большое значение. 
Этому способствовали сравнительно еще богатые в стране ресурсы конского 
поголовья. Сказывалось и наличие старых кавалерийских кадров. Брошенный 
Коммунистической партией клич «Пролетарий, на коня!» быстро осуществился, и 
красная кавалерия сказала своё веское слово в разгроме внутренней 
контрреволюции и иностранной интервенции.