Краснознаменной Дальневосточной Армии. Не зря туда в апреле 1935 года направили 
Яна Берзина, а помощником у него стал «главный диверсант Разведупра» Христофор 
Салнынь. Много наших разведывательных сетей было и в Маньчжурии, и в Китае.

Что же касается самой Японии, то работа в этой стране, изолированной от 
континента, насквозь пронизанной древними традициями, была очень трудна. Еще в 
1908 году русский военный агент, полковник Генерального штаба Самойлов писал, 
что «в Японии разведка является делом особенно трудным и рискованным». Почему? 
Он выделял несколько особенностей национального характера японцев:

1. Патриотизм японцев, воспитанных в строгих правилах преданности престолу и 
отечеству и в очень редких случаях идущих на сотрудничество с иностранной 
разведкой. «Предлагающие свои услуги обычно бывают принуждены к этому денежными 
затруднениями вследствие игры и кутежей, а так как в Японии игры запрещены, то 
много шансов за то, что данное лицо уже находится под наблюдением полиции и за 
каждым шагом его следят, следовательно, он легко может попасться, что 
обыкновенно и бывает довольно скоро».

2. Скрытность и недоверчивость японцев. Их «никоим образом нельзя обвинить в 
болтливости. Многое из того, что в европейских странах является предметом 
обыденных разговоров офицеров, чиновников и пр., никогда не обсуждается вне 
присутственных мест. Следовательно, уничтожается возможность кому бы то ни было 
услышать и воспользоваться этим для каких бы то ни было целей».

3. Расширительная трактовка понятия «секретность». «В Японии секретными 
считаются многие вещи, которые в европейских странах появляются в печати и 
продаются для публики: большая часть карт, все учебники военных училищ, штаты и 
пр. секреты».

4. Широко распространенная в стране сеть осведомителей. «Укоренившаяся среди 
японцев привычкашпионить и подсматривать друг за другом выработала из них 
отличных агентов тайной полиции. В Японии не считается позорным ремесло 
доносчика и шпиона».

5. Хорошо организованная служба жандармерии и полиции. «Без преувеличения можно 
сказать, что за всеми официальными лицами, живущими в Японии, по пятам следует 
агент полиции. Иногда он даже не скрывается, и в случае вопроса о том, зачем он 
неустанно следует, обыкновенно дается ответ, что это делается для безопасности… 
Японцы не стесняются осматривать вещи в отсутствие владельца, прочитывать 
письма, подслушивать…»

К середине 30-х годов атмосфера шпиономании, царившая в стране, усилилась до 
немыслимых пределов. Уже в 1934 году на содержание спецслужб страна расходовала 
в пять раз больше средств, чем Великобритания со всеми ее колониями, и в 80 раз 
больше, чем США. К 1938 году эти расходы возросли еще в шесть раз.

Разведкой и контрразведкой занимались сразу несколько различных служб. Самой 
многочисленной, разветвленной и всеобъемлющей среди специальных служб была 
тайная полиция и контрразведка – Кемпейтай, подчинявшаяся непосредственно 
министру внутренних дел. В 1945 году эта организация насчитывала 140 тыс. 
платных агентов, из которых половина являлась штатными сотрудниками. Причем это 
были далеко не европейские контрразведчики. Каждый будущий агент после 
тщательнейшей проверки его самого и всей семьи на шесть лет призывался в армию, 
а потом, если он оказывался подходящим для этой работы, то проходил еще и 
годичные курсы. Кроме того, он должен был знать несколько иностранных языков. 
Сотрудники и агенты Кемпейтай были везде и контролировали все: бюро переводов и 
фотомагазины, аптеки и публичные дома. А слежка за иностранцами в охваченной 
шпиономанией Японии была поистине всеобщей.

Коллега Зорге, немецкий журналист Фридрих Зибург вспоминал: «В двух или трех 
поездках, предпринятых мной вместе с Зорге, нам пришлось иметь дело с 
прямо-таки несметным числом полицейских в форме и в штатском, ходивших за нами 
по пятам, проверявших наши документы и заводивших с нами разговоры… Нередко во 
время утреннего бритья в моем гостиничном номере появлялся довольно 
нечистоплотный молодой человек со можеством авторучек в нагрудном кармане; 
беспрерывно кланяясь и с почтительным шипением втягивая воздух, он 
представлялся полицейским агентом и выражал надежду, что я чувствую себя в 
Японии в полной безопасности. То же самое происходило со мной и во время 
экскурсий, в общественных парках и даже в храмах.

Эти молодые люди с их буквально кричащей „неприметностью“ большей частью бывали 
совершенно удовлетворены, как только я вручал им свою визитную карточку с 
надписью на японском языке. Агент Кемпейтай, как правило, долго изучал визитку, 
словно какой-то особо важный документ, отвешивал очередной поклон и просил 
разрешения оставить ее у себя.

Вместе с Зорге я побывал также в городах Киото, Нара и Ямада, где мы 
осматривали священные храмы. В поездах к нам то и дело обращались какие-то люди,
 пользуясь несколькими фразами на ломаном английском или немецком языках, и 
просили у нас визитные карточки. На вокзале в Ямада нас обступила целая группа