Из постановления о продлении срока следствия. 8 сентября 1942 года. 

«Установлено, что Максимова Е. А. с 1937 года поддерживала связи с германским 
подданным Зорге Рихард, временно проживавшим на территории СССР, заподозренным 
в шпионской деятельности…»


Интересна подпись: «Начальник следственного отделения транспортного отдела НКВД 
железной дороги им. Л. М. Кагановича, лейтенант госбезопасности Кузнецов». 
Невелико, значит, было дело, если им занимался какой-то лейтенант. Но 
следователь был куда как ретив. Трудно сказать, какие методы он применял, 
однако в октябре 1942 года Катя вроде бы призналась: «Да, с 1933 года я была 
агентом немецкой разведки. Была завербована на эту работу Шталем».



В ноябре 1942 года лейтенант госбезопасности Кузнецов написал: 

«Установлено, что в 1934 году Максимова связалась по поручению агента 
германской разведки, прибывшего из-за границы, со Шталем и собирала материалы о 
политических настроениях трудящихся СССР провокационного характера».


Нет ничего удивительного в том, что в 1942 году человека по имени Рихард Зорге 
заподозрили в шпионаже. Говорила ли Катя на допросах, кто на самом деле ее муж? 
В статье вроде бы утверждается, что говорила. Но так ли это? Жены разведчиков 
были проинструктированы крепко: не болтать, чем занимаются мужья! Никогда и ни 
с кем! И она просто-напросто не имела права рассказывать какому-то там 
лейтенанту, кто такой на самом деле Рихард. И, кстати, в той же статье 
говорится, что на вопросы следователей: известно ли ей, чем занимается за 
границей ее муж, она отвечала: «Нет!».

Почему она призналась? Вероятней всего, чтобы выйти из-под опеки ретивого 
лейтенанта. Расчет был простой: как «шпионку», ее либо отправят к более 
серьезному следователю, либо будут судить. Тогда можно сказать правду. И, 
действительно, 17 ноября 1942 года Катю перевели в Москву. Теперь перед ней 
сидел уже не лейтенант Кузнецов, а настоящий серьезный следователь – и она 
отказалась от своих свердловских показаний. К тому времени и оговорившая ее 
Елена Гаупт уже была на том свете: 2 ноября 1942 года она повесилась в камере 
следственного изолятора.

«Все это время я давала ложные показания, – заявила Катя на допросе. – Никакой 
шпионской работы я не выполняла. У меня не было другого выхода. Показания 
против Гаупт я дала только тогда, когда мне предъявили протоколы ее допросов, 
где она ссылается на меня как на вербовщицу… Про Шталя мне сказали, что он 
арестован за шпионаж, и мой муж также известен органам НКВД как шпион. Меня 
вынудили показать, что Шталь рассказал мне про мужа, будто Рихард вел шпионскую 
работу против СССР…. Но мне об этом ничего не известно…» Больше Катю на допросы 
не вызывали – проверяли.

Проверка не заняла много времени. Уже 13 марта Особым совещанием при наркоме за 
связи, подозрительные по шпионажу, она была приговорена к пятилетней ссылке в 
Красноярский край. 15 мая Катя приехала в Большую Мурту, населенный пункт в 120 
километрах от Красноярска. По-видимому, она так и не сказала, кем был ее муж. А 
ссылка? Тут надо понимать, что такое в годы войны высылка из голодной Москвы в 
Сибирь. Дополнительный шанс пережить эту войну…

Судьба лейтенанта Кузнецова неизвестна. Но, судя по тому, сколько времени 
заняла проверка и по судьбе Кати, в Москве быстро разобрались с этим делом, по 
которому был явный оговор под давлением следствия и самоубийство в камере… 
После 1938 года в ведомстве Берия со следователями, выбивавшими и 
выдавливавшими из арестованных показания, особо не церемонились…

Итак, в мае 1943 года Катя приехала в Красноярский край. Летом 1943 года ее 
подруге в Москве позвонил какой-то мужчина и передал привет. Он познакомился с 
ней на вокзале в Красноярске. Пока они разговаривали, Катя выпила тринадцать 
стаканов горячего чая – в тюрьме давали только хлеб и воду.

21 мая она писала сестре. «Милая сестричка! Вот я опять наслаждаюсь небом, 
воздухом и полной свободой.

Случилось это на днях – мое возрождение. Правда, меня клонит к земле от 
слабости, как былинку… От Ики я буду получать, как и раньше, у него все в 
порядке…» Ей так и не сказали, что Рихард арестован. Даже в лагерь не отправили.
 По-видимому, проверили, установили полную невиновность и выпустили.

«Милая мамочка! – писала она. – Господи, какая я сейчас бедная, голая, грязная! 
Мама, пишите мне чаще, ради Бога, если не хотите, чтобы я сошла с ума. Ведь я 
столько времени ни от кого ничего не слышала. Приезжайте ко мне на свидание,