советников, то этот вопрос решался просто: они ехали туда как частные лица. 
Учитывая это обстоятельство, именно немец, причем не рабочий, а ученый и 
журналист, мог в качестве разведчика оказаться там особенно кстати.

Китай в то время был одним из центров деятельности всех мыслимых и немыслимых 
разведок, какие только существовали на земном шаре. Отчасти потому, что для 
работы спецслужб условия в этой стране были более чем комфортными. До 1927 года 
ее можно было назвать «раем для шпионов». Контрразведки всех властей занимались 
почти исключительно борьбой с агентами соперничающих группировок, и до 
иностранных разведчиков у них просто не доходили руки. Во многих случаях для 
работы даже не требовалась агентура. Бездну информации можно было получить 
просто-напросто за коктейлями в иностранных клубах. Газеты сеттльментов[5 - 
Сеттльмент – компактное поселение иностранцев на территории Китая, обладавшее 
правами экстерриториальности.] и концессий печатали любую информацию, 
попадавшую к ним в руки, в том числе и секретную – «белых людей» нисколько не 
волновали проблемы безопасности какой-то там азиатской страны. Кроме того, 
имелось множество бюро, успешно торговавших любыми сведениями и материалами. 
Коррупция в китайской администрации, полиции и армии достигала колоссальных 
масштабов, а основная масса населения жила чрезвычайно бедно и за очень 
небольшие деньги была готова на все.

Работа облегчалась еще и тем, что иностранцы в Китае считались «гражданами 
высшего сорта». Они жили компактно на территории международного сеттльмента, 
французской и японской концессий – все эти поселения пользовались правами 
экстерриториальности, на их территории не действовали китайские законы. 
Формально в начале 1930 года Чан Кайши отменил особый статус этих районов, но 
фактически все оставалось, как было. Несколько ниже прочих европейцев и 
американцев стояли немцы – въезд германских подданных в Китай был разрешен лишь 
после того, как Германия отказалась от особых прав для своих граждан. Для этого 
и понадобились Зорге бумаги на имя «мистера Джонсона», американца – они были 
чрезвычайно полезны для поездок по стране.

Особенно сильны в Китае были японская и английская разведки, но и советская 
тоже не подкачала. Она действовала чрезвычайно активно и имела в стране далеко 
не одну резидентуру – поэтому-то и кажется странным утверждение, что доктор 
Зорге был там настолько исключительно нужен, что без него ну просто никак! Вот, 
например, Христофор Салнынь, «главный диверсант Разведупра» – в конце 1927 года 
он легализовался в Шанхае под именем Христофора Лауберга, американца. Его 
группа должна была снабжать оружием боевые группы компартии Китая. Помощником 
Салныня был другой старый и опытный сотрудник разведки, болгарин Иван Винаров. 
Для прикрытия они организовали крупную экспортно-импортную торговую фирму с 
множеством филиалов в различных городах. Филиалы эти занимались и торговлей, и 
разведкой, и поставками оружия. К началу 1929 года резидентура включала в сферу 
своих действий и Харбин – там прикрытием служила консервная фабрика. Оружие 
Салнынь и Винаров закупали за границей на деньги, вырученные от продажи 
китайских товаров.

Занимались они и террором. Одной из самых громких их акций была ликвидация в 
1928 году фактического главы пекинского правительства генерала Чжан Цзолиня, 
проводившего открыто антисоветскую и прояпонскую политику. 4 июня 1928 года 
Чжан Цзолинь погиб при взрыве его специального вагона при поездке по 
железнодорожной линии Пекин – Харбин, а вину за его убийство, как и было 
задумано, удалось возложить на японские спецслужбы.

Очень активно действовали в Китае и разведка ИНО НКВД (именно их харбинская 
резидентура выкрала в 1927 году «меморандум Танаки»), и ОМС Коминтерна – по 
сути, еще одна разведка. И вот в это-то шпионское «рагу по-ирландски», в котел, 
где варилось все, что нашлось на разведывательной кухне всех и всяческих стран, 
угодил и Рихард Зорге в качестве одной горошины из многих других.




Рихард и его команда


Итак, 10 января 1930 года на борту японского пассажирского судна в Шанхай 
прибыл немецкий журналист, доктор Рихард Зорге. Ни в коей мере он не был 
намерен использовать журналистскую деятельность только как «крышу» для 
разведработы. Одной из причин многолетней неуязвимости доктора Зорге стало то, 
что он, действительно, был известным корреспондентом и мог предъявить множество 
публикаций. Первые сообщения в свое сельскохозяйственное издание Рихард, 
накупив по дороге газет, передал еще с борта судна – касались они ситуации на 
дальневосточном соевом рынке. Так что «крыша» у него была в полном порядке. 
Впрочем, дело не только в «крыше» – достаточно ощутимые гонорары тоже играли 
свою роль. Вряд ли он забыл процесс выяснения судьбы пятисот долларов и хотел 
повторения ситуации.

И тут мы натыкаемся еще на одну странность этой во многих отношениях странной 
истории. Да сих пор в официальных биографиях Зорге тщательно обходится вопрос о