симпозиуме историков в Вене в 1988 году ученый из ФРГ Р. Кремер раскрыл часть 
воспоминаний генерала армии Н. Г. Лященко о его беседах с покойным маршалом С.К.
 Тимошенко. Семен Константинович рассказывал ему, что через месяц после своего 
острого, проникнутого тревогой выступления 5 мая 1941 года на выпуске офицеров 
Красной Армии в Кремле он вместе с Г.К. Жуковым был приглашен на заседание 
Политбюро, где Сталин в самой резкой форме отверг возможность начала войны в 
ближайшее время, приказал прекратить любые передвижения войск в западных 
районах и не провоцировать немцев{22}. Боязнь самой мысли о возможности начала 
боевых действий объяснялась, как представлял себе Тимошенко, неуверенностью 
Сталина в способности Красной Армии противостоять агрессии в трудное время ее 
технического перевооружения, а также невозможностью промышленности страны 
выполнить в ближайшее время оборонные заказы... 

А война приближалась. 

1 июня. Верховное главнокомандование вермахта назначило срок начала агрессии: 

"1. Днем "Д" операции "Барбаросса" предлагается считать 22 июня... 

"2. 22 июня в 3 часа 30 минут - начало наступления сухопутных войск и перелет 
авиации через границу..." 

Начат вывод немецких войск в выжидательные районы, оборудованные в 7 - 10 
километрах от государственной границы СССР. 

15 июня. Верховное главнокомандование дало разрешение главному командованию ВМФ 
применять оружие на Балтийском море "против подводных лодок южнее линии Мемель 
- южная оконечность острова Эланд." 

18 июня. Дивизии первого эшелона вермахта начали занимать исходное положение 
для наступления. 

В составе вермахта насчитывались 182 дивизии и 19 бригад, из них германских - 
153 дивизии и 3 бригады, в первом стратегическом эшелоне действовало 3,5 млн. 
человек, 28 тысяч орудий и минометов, 3,7 тысяч танков и штурмовых- орудий, 3,7 
тысячи боевых самолетов. В соответствии с планом "Барбаросса" к агрессии 
изготовились три ударные группировки: "Север" (на участке Мемель - Гольдап), 
"Центр" (от Гольдапа до Влодавы), "Юг" (от Люлина до устья Дуная). В резерве 
верховного главнокомандования находились 24 дивизии. 

... О том, что Нарком обороны СССР трезво оценивал военно-политическую 
обстановку, сложившуюся к лету 1941 года, ее ближайшие перспективы развития, 
свидетельствуют многие мероприятия, проводимые по его решению. Характерен в 
этом отношении разговор между С.К.Тимошенко и К.К. Рокоссовским в начале июня 
1941 года. На вопрос Рокоссовского, вызванного Семеном Константиновичем в связи 
с назначением его командиром 9-го механизированного корпуса, не придется ли в 
ближайшее время драться с Гитлером, маршал ответил: 

- Судя по всему, придется... Так что, Константин Константинович, 
незамедлительно отправляйтесь к новому месту службы и готовьтесь..."{23}. 

Остро ощущая приближение войны, нарком 19 июня отдал приказ тщательно 
замаскировать в приграничных военных округах аэродромы, парки автомашин, базы и 
склады, рассредоточить самолеты по аэродромам. В тот же день по его указанию 
начался вывод в основные районы полевых пунктов управления объединений. 
Устанавливались жесткие сроки готовности радиосредств к работе. Нарком разрешил 
командующему войсками Киевского Особого военного округа провести частичное 
развертывание. Как отмечал впоследствии Г.К. Жуков, Берия немедленно доложил об 
этом Сталину, который позвонил Тимошенко и "дал ему как следует нахлобучку"{24}.
 

21 июня 1941 года станет последним мирным днем в жизни советских людей. 

Нарком обороны, - вспоминал один из его заместителей генерал армии К.А. 
Мерецков, - находился в особенно напряженном состоянии. 

- Возможно, завтра начнется война! Вам, - приказал он, - надо быть в качестве 
представителя Главного командования в Ленинградском военном округе. Его войска 
Вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь...{25} 

Во второй половине дня генералу Г.К. Жукову позвонил начальник штаба Киевского 
Особого военного округа. Он доложил, что от перебежчика получены сведения - 
завтра фашистские войска перейдут в наступление. Эти данные были немедленно 
сообщены И.В. Сталину и С.К. Тимошенко. Нарком обороны и начальник Генерального 
штаба были вызваны к главе Советского государства. В его кабинет почти 
одновременно вошли все члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их о 
полученных сведениях и спросил: 

- Что будем делать? Все молчали.