ающих к соответствующим частям этого района. 
Англо-французская дипломатия настойчиво добивалась участия в патрулировании 
Италии. Небезынтересно процитировать телеграмму министра иностранных дел 
Нейрата в посольство Германии в Риме.
      
      «НЕМЕДЛЕННО.
СТРОГО СЕКРЕТНО.
№ 294
Нюрнберг, 12, сентября 1937 г.
Поверенному в делах. Расшифровать лично. Пожалуйста, информируйте Чиано лично, 
что, как явствует из заявления, сделанного мне здесь английским послом, 
англичане перехватили и расшифровали радиотелеграммы итальянских подводных 
лодок, действующих в Средиземном море.
      Нейрат»
      
      Если учесть, что Нионская конференция проходила 10—14 сентября, а 
документ датирован 12 числом того же месяца, сверхсрочный характер сообщения из 
Берлина становится понятным. Несколько строк телеграммы полностью раскрывают 
грязную подоплеку английской позиции в Нионе. Обходительно уговаривая Муссолини 
принять участие в патрулировании, британская дипломатия в то же время 
подсказывала, что ему следует действовать тоньше и осторожнее.
      Объединенными усилиями фашистских агрессоров и англо-франко-американских 
«умиротворителей» Испанская республика была задушена. Это означало ослабление 
фронта антифашистских сил и захват агрессорами выгодных стратегических позиций, 
явилось новым шагом на пути ко второй мировой войне (2).
      
Блок агрессоров под ширмой «антикоммунизма»
      
      Два поезда мчались в одном направлении на расстоянии метра друг от друга. 
Открыв окно, Муссолини увидел Гитлера, который проделал то же самое в соседнем 
поезде. Пока бежали последние километры, остававшиеся до Берлина, два диктатора 
смогли обменяться впечатлениями о поездке, словно находились в одном купе.
      Незадолго до прибытия в германскую столицу поезд «фюрера» вырвался вперед.
 Когда Муссолини ступил на перрон вокзала, Гитлер уже протягивал руку своему 
гостю.
      Тщательно отрепетированный трюк с поездами был тонко рассчитан на внешний 
эффект. Приглашая «дуче» посетить в сентябре 1937 г. третий рейх, нацисты 
преследовали определенную цель – покрепче привязать к себе союзника. «Гитлер, 
который открыто хвастался, что сумеет подкупить любого человека, – отмечает 
один из биографов Муссолини, – правильно оценил характер своего итальянского 
коллеги и не пожалел усилий и средств для того, чтобы оказать ему почести, 
подобающие главе государства, которым тот не являлся, и представить возможности 
нацистской Германии в наиболее выгодном свете».
      Берлин в те дни напоминал оперную сцену: монументальные колонны, 
украшенные ликторскими пучками и огромными орлами с распластанными крыльями, 
итальянские и германские фашистские знамена, тяжело ниспадавшие с крыш. Яркий 
свет прожекторов придавал спектаклю театральный вид. 60 тыс. эсэсовцев плотной 
стеной отделяют Муссолини от толпы. Раздаются возгласы «Хайль дуче!», слышны 
фанфары оркестра, исполнявшего марш из «Аиды». Все это производит на обрюзгшего 
итальянского диктатора огромное впечатление.
      «Дуче» появился в сопровождении свиты пестро разодетых генералов и 
дипломатов. Сам же затмевал их парадной формой, специально придуманной для 
данного визита и сверкавшей золотом и серебром.
      Пройдет немного времени, и Муссолини станет жалким вассалом Гитлера. Но 
пока ему дают возможность чувствовать себя уважаемым и равноправным партнером, 
окружают дешевой лестью. Все пять дней Гитлер не покидал своего «друга». Приемы,
 парады, официальные банкеты сменялись с головокружительной быстротой.
      Зная пристрастие «дуче» к воинским почестям, Гитлер повез его на большие 
маневры в Мекленбург. Там Муссолини впервые увидел танковые части. Затем 
посещение заводов Круппа в Эссене. Огромные, раскаленные добела стальные 
болванки под ударами гигантского молота превращались на глазах у «дуче» в броню 
для линкоров. Муссолини в восторге: «Кузница Нибелунгов!» – восхищенно 
восклицает он.
      Визит завершился митингом на олимпийском стадионе в Берлине. Не жалея 
эпитетов, Гитлер расписывал заслуги стоявшего на трибуне Муссолини, называя 
человеком, «неподвластным истории, но который сам создает историю».
      Ответную речь держит «дуче». Он словно во хмелю. Военные парады и 
гигантские манифестации заставили его уверовать е мощь третьего рейха. Надеясь 
с помощью такого союзника осуществить собственные авантюристические замыслы, 
«дуче» решает окончательно связать судьбу Италии с гитлеровской Германией. Он 
напыщенно клянется в верности ей. Подобно «фюреру», Муссолини использует лозунг 
антикоммунизма для того, чтобы разобщить государства, намеченные как объекты 
агрессии, затруднить их единство действий. «Мы боремся, чтобы не допустить 
упадка Европы, спасти культуру, которая может еще возродиться при условии, если 
она отвергнет фальшивых и лживых богов в Женеве и Москве…»
      Митинг завершился неожиданным образом и, как показали последующие события,
 весьма символично. Еще до его открытия небо стали затягивать тучи. Слова 
диктаторов, кричавших в микрофон, то и дело заглушались раскатами грома. Свою 
речь Муссолини заканчивал под ослепительные вспышки молний и проливным дождем.
      Месяц спустя, 6 ноября 1937 г., Муссолини поставил свою подпись под 
«антикоминт