- Мы у знакомых встретились. Брюки в заплатах, пиджак на локтях в заплатах. 
Единственная была рубашка, воротничок у рубашки отваливался, только что на 
галстуке держался. Чист, очень опрятен, но уже так беден. Пошел меня провожать 
и у меня остался. У него какая-то сила притяжения была, как гипноз, это 
чувствовали и дети, и взрослые. У него походка была необыкновенная: голова 
немного приподнята - гордо так, величественно вышагивал. Особенно когда 
выходили на набережную, на Неву - он сливался с гранитом. В получку приносил 25 
рублей, в аванс - чуть больше. И я, чтобы маме показать, что в доме 
действительно мужчина появился, стала свои деньги к его подкладывать и маме 
отдавала. 

Через год мы поехали с ним на встречу ветеранов-подводников, ничего не поняла: 
называют Сашину фамилию и такой гром оваций, не дают дальше говорить. Я только 
тогда, через год, узнала, КТО он. 

Только-то и было у них жизни - год. Два остальных Александр Иванович мучительно,
 смертельно болел. 

М. Вайнштейн, бывший дивизионный механик, друг: 

- Маринеско лежал в очень плохой больнице. Для госпиталя у него не хватало 
стажа. Мы, ветераны, пошли к командующему Ленинградской военно-морской базой 
Байкову. Адмирал был взбешен: "В нашем госпитале черт знает кто лечится, а для 
Маринеско нет места?". Тут же распорядился, дал свою машину. 

Валентина Александровна: 

- Именно тогда, а не позднее, как многие пишут, по дороге из больницы в 
госпиталь мы увидели корабли на рейде, и Саша единственный раз заплакал: 
"Больше я их никогда не увижу". 

Последним Маринеско видел Михаил Вайнштейн: 

- Настроение у него было невеселое: "Все, это конец". Подошло время обедать, а 
жена мнется. Он говорит: "Ничего, пусть смотрит, ему можно. Она разбинтовала 
живот, и я увидел трубку, которая шла из желудка. Валентина Александровна 
вставила воронку и стала наливать что-то жидкое. Мы с ним по рюмке коньяка 
выпили, было уже все равно - врачи разрешили. Он сказал: "Только чокаться не 
будем" - и вылили коньяк в воронку. Горло было черное, видимо, облучали. А 
второй раз я пришел, уже и в горле была трубка. Она быстро засорялась, Саша 
задыхался, и Валентина Александровна каждые 20-30 минут ее прочищала. Теперь, 
когда смерть была рядом, у него, как всегда в самые трудные минуты в войну, 
взыграл бойцовский дух. Видимо, когда я вошел, то растерялся, говорить он уже 
не мог, взял лист бумаги и написал: "Миша, у тебя испуганные глаза. Брось. Вот 
теперь я верю в жизнь. Мне поставят искусственный пищевод". 

25 ноября 1963 года Александр Иванович скончался. В возрасте 50 лет. 

Деньги, которые ему переплатили на заводе, не успели все вычесть из маленькой 
пенсии. И мертвый остался в долгу у Советской власти. 


* * * 

Судьба, словно проверяя его, подвергала двойным испытаниям. Два увольнения из 
флота (первое - из-за "анкеты"). Два суда. Два рака с двумя трубками. 

И шапка по кругу тоже была брошена дважды - на памятник и при жизни. 4 октября 
1963 года писатель Сергей Смирнов в телепередаче сказал, что легендарный 
подводник живет практически в нищете. 

Со всех концов страны в Ленинград хлынули деньги, в том числе от студентов, 
пенсионеров - часто по три, пять рублей. 

Валентина Александровна смогла теперь уволиться с работы, для нее поставили в 
палате кровать рядом. 

Умер, а переводы все шли. 

В 1990 году в юбилей Победы Александр Иванович Маринеско был аконец-то 
посмертно награжден Золотой Звездой. 

Победили читатели "Известий", или, как мы привычно и безымянно говорим, "народ".
 

_----------------------------------------------------------------------------------- 

Автор: Эд. Поляновский. Сайт: Известия