показали ошибочность взглядов Бутакова на значение Тихоокеанского театра. 

В докладной записке Бутаков решительно возражал против постройки за границей 
кораблей для отечественного военно-морского флота. Он призывал к деловому, 
разумному подходу к решению этого важнейшего вопроса. "Корпуса броненосцев и 
даже больших крейсеров, - писал он, - должны безусловно быть построены на наших 
отечественных верфях, но это не должно служить препятствием к приобретению из 
заграницы всех тех материалов, которых мы не можем легко и своевременно 
получить от отечественных заводов"{165}. 

На новом посту адмирал Бутаков оставался неизменно верен своим принципам. В 
подчиненных он поощрял самостоятельность, творческую инициативу в труде. Так, в 
одном из приказов адмирал призывал каждого мастера, техника и инженера порта 
помнить, что он, Бутаков, при обсуждении технических вопросов является "только 
техником в большей или меньшей степени, а не начальником, а они - техниками, а 
не подчиненными". Поэтому, - писал Бутаков, - я прошу их не стесняться теми 
(взглядами. - Авт.), которые я выражаю, и отстаивать свои воззрения, как равный 
с равным, до окончательного моего решения". Он призывал их, "чтобы они встали 
на высоту своего научного призвания и не считали бы необходимостью уступчивость 
и деликатность в отношении к начальнику, когда дело идет о технических вопросах 
их специальности, в которых они даже и обязаны быть наиболее сведущими"{166}. 

Подобные взгляды адмирала Бутакова настолько противоречили традициям 
старорежимного чиновного строя с его раболепием и угодничеством, что не могли 
не вызвать недовольства высшего начальства. Недовольство еще более усилилось, 
когда Бутаков оказал упорное противодействие незаконным поступкам некоторых 
ловких дельцов, пользовавшихся могущественной поддержкой генерал-адмирала и 
морского министерства в своих махинациях. 

Вскоре по назначении Бутакова главным командиром Петербургского порта морское 
министерство предложило ему заключить с Балтийским заводом контракт на 
постройку броненосного фрегата "Владимир Мономах" и двух машин в 7000 
индикаторных сил каждая, - всего на сумму 4 215 тысяч рублей. Бутаков, 
познакомившись с соображениями конторы Петербургского порта, указывающей, что 
цена эта чрезмерно высока и может быть без ущерба для дела снижена более чем на 
миллион, вполне согласился с мнением конторы и доложил о нем морскому 
министерству. Однако министерство, не приняв во внимание доводы Бутакова, 
потребовало ускорить заключение контракта. Более того, генерал-адмирал в 
присутствии управляющего министерством сделал Бутакову строгое замечание. Но 
Бутаков не подчинился приказанию. Он не только категорически отказался 
подписать контракт с заводом, но и выразил свое возмущение тем, что завод уже 
приступил к постройке без контракта, не получив от него наряда на производство 
работ. 

Бутаков категорически возражал также против того, что "Владимир Мономах" 
строился не из отечественных материалов, а из заграничных, завезенных 
директором завода Кази на основании словесного разрешения управляющего морским 
министерством, но без ведома и согласия главного командира Петербургского порта.
 

На предложение Бутакова "представить более подробное сметное исчисление завода 
на означенные постройки, которое должно заключать в себе количество железа, 
стали, лесов, прочих материалов, рабочей силы и стоимость... чтобы по этим 
данным представилась возможность точно определить, насколько выпрашиваемые 
заводом цены отвечают действительной стоимости этих заказов", Кази, 
пользовавшийся полной поддержкой управляющего морским министерством, резко 
отвечал: "Завод не может сообщить требуемых портом сведений, и я не считаю, что 
порт в праве их требовать, потому что это значило бы подвергнуть контролю 
главного командира соображения внутреннего управления заводам, на что я не 
согласен, и обязанным себя не считаю"{167}. 

"Гордая и непримиримая" позиция Кази, якобы защищавшего престиж завода от 
посягательств главного командира порта, объяснялась очень просто. "Из печатных 
отчетов завода видно, - писала газета "Голос" 30 июня 1881 года, что долг 
завода Морскому министерству... в 3 года возрос на 5 с лишним миллионов!. что г.
 Кази получает от 10% до 25% с работ завода и в 1879 году получил 
дополнительное вознаграждение с прибылей предыдущих двух годов - 53 016 руб. 
Поэтому вполне понятно, что с заказа в 41/4 миллиона он не желает сбросить 
миллион с четвертью, как того требуют доказательства конторы над портом". 

Разоблачение было поистине скандальным. 

Несмотря на то, что за спиной Кази и К° стояли такие влиятельные лица, как 
управляющий морским министерством Пещуров и сам генерал-адмирал, Бутаков 
продолжал упорно отстаивать свою точку зрения. Знал ли он, что своими 
действиями затрагивает великого князя Константина Николаевича? Шестаков в своих 
воспоминаниях уверяет, что Бутаков об этом знал и действовал так потому, что 
стремился показать необходимость смены скомпрометировавшего себя беспринципного 
руководства.