составе всего лишь один винтовой линейный корабль, один винтовой фрегат и 40 
канонерских лодок, а остальные - парусные корабли потеряли всякую боевую 
ценность. Таким образом, морские границы России фактически оказались 
беззащитными. Необходимо было создать мощный броненосный паровой флот. Но для 
этого у дореформенной России не было ни экономической, ни технической базы, 
хотя и были талантливые люди, способные осуществить это строительство. 

Главный командир Черноморского флота 

26 августа 1856 года Григорий Иванович Бутаков был назначен главным командиром 
Черноморского флота и военным губернатором Николаева и Севастополя. В это же 
время он был произведен в контр-адмиралы. 

Черноморский флот находился в самом жалком состоянии. Необходимо было его 
срочно восстанавливать. Предполагалось создать большую флотилию из 27 паровых 
судов, для чего построить близ Николаева специальный завод паровых машин. Но 
эти планы не были осуществлены. Согласно условиям Парижского мирного договора 
1856 года Черное море было объявлено нейтральным, и ни Россия, ни Турция не 
могли иметь на нем военно-морских баз и военных кораблей. Следовательно, 
Бутакову надлежало заботиться не о строительстве нового флота, а о сокращении 
остатков старого флота. В этих условиях деятельность главного командира 
сводилась к чисто административным обязанностям, к докучной и утомительной 
канцелярской переписке. Он должен был решать вопросы по сокращению разных 
береговых морских учреждений, увольнять в отставку множество морских офицеров, 
ходатайствовать об установлении пенсий, раздаче медалей, проводить 
освидетельствование раненых офицеров и нижних чинов и вести бесконечную 
переписку по многим другим делам. Словом, вороха бумаг, тысячи отношений, 
справок, запросов, рапортов, отчетов, донесений! 

В своей работе Бутаков столкнулся с канцелярским крючкотворством, 
взяточничеством, казнокрадством. Будучи человеком честным, он никогда не мог 
примириться с этими общественными пороками, на которые многие его начальники и 
сослуживцы смотрели сквозь пальцы как на "неизбежное зло". 

Григорий Иванович не мог сдержать негодования, когда узнал, что его помощник по 
интендантской части контр-адмирал Швенднер замешан в спекуляциях, связанных с 
поставкой военно-морскому ведомству 13 тысяч четвертей гнилой муки. Оказалось, 
что купец-спекулянт Киреевский был агентом и подставным лицом контр-адмирала 
Швенднера, который с помощью других чинов управления тайно вел крупные 
коммерческие операции. 

Комиссия, назначенная Бутаковым, изобличила виновников. Спекулянт Киреевский 
был арестован, его склад опечатан. По требованию Бутакова в Николаев выехала из 
Петербурга "высочайше учрежденная комиссия" под председательством князя 
Оболенского. Казалось, справедливость торжествовала. 

Но напрасны были надежды. Хотя князь Оболенский на словах и возмущался низостью 
преступников и обещал, что они будут сурово наказаны, но в то же время, 
неофициально, советовал Бутаков у "...оставить совсем в стороне произведенное 
уже следствие о фабрикации муки казенным поставщиком". К изумлению Бутакова, 
новая "высочайшая" комиссия допустила к присяге в качестве экспертов тех самых 
торговцев, которые принимали деятельное участие в продаже испорченной муки, т.е.
 людей скомпрометированных и явно пристрастных. Напротив, с членами комиссии, 
назначенной Бутаковым и обнаружившей воров, обошлись нарочито резко и грубо, 
требуя от них взять свое заключение обратно. "Просили меня о том же, - сообщал 
Бутаков в своем рапорте генерал-адмиралу, - намекая даже на антагонизм, в 
случае несоглашения моего действовать совокупно с Высочайше учрежденной 
Комиссией, - это раскрыло мне, к горькому сожалению, ход, который дан делу"{62}.
 

Комиссия постаралась прекратить разбор дела, компрометирующего некоторых 
высокопоставленных лиц (таких, как обер-интендант, а затем управляющий морским 
министерством адмирал Н. Ф. Метлин) и даже целые ведомства. 

Такой исход дела Григорий Иванович воспринял с глубокой болью. "Зная, что 
бедное мое отечество подрываемо страшным червем взяточничества, этой 
повсеместной гангреной нашею, - я выбрал удобный случай, чтобы нанести, в 
пределах вверенного мне управления, удар всеобщему врагу..." - писал Бутаков 
генерал-адмиралу{63}. 

Видя свое бессилие в борьбе с беззаконием и несправедливостью, Григорий 
Иванович просил генерал-адмирала об отставке, но просьба его была отклонена. 
Однако и поддержки у высшего начальства Бутаков не имел, преследования и 
интриги продолжались. Однажды, в связи со своей твердой принципиальной линией в 
деле о разборке севастопольских развалин (он и здесь боролся с бюрократами и 
взяточниками), Бутаков неожиданно получил от генерал-адмирала выговор за 
"неприличную придирчивость и за неисполнение его воли". Тем не менее Григорий 
Иванович продолжал решительно и смело отстаивать свои взгляды. Его письма к 
генерал-адмиралу, написанные с предельной откровенностью и прямотой, раскрывают 
истинное положение вещей в Управлении Черноморским флотом в этот период. "Прошу