дождь не таким сильным, и грязь вроде перестали замечать. Немного же человеку 
для счастья надо! 

Ночь прошла спокойно. На острове Мумбу-Юмбу по ночам, по воскресеньям и в 
скверную погоду не воюют. 

К утру дождь ослаб, стал нудно-моросящим. Но дело он свое уже сделал. Колонна 
еле ползла. Два километра в час - не более. Я мрачно размышлял о том, сколько 
же мне придется сидеть в Махмудраках, пока из Ниджрабского ущелья выйдут все 
войска. Особое раздражение вызывали афганцы. Техника у них была "классная", 
сплошь колесная, преимущественно ГАЗ-53. Я смотрел, с какой натугой двигались 
мои дизельные "Уралы", пытался представить на их месте афганские машины, но 
представлялось одно: только на буксире за тяжелой гусеничной техникой. На 
подступах к Махмудракам нас как-то лениво и нехотя обстреляли, мы ответили. 
Обстрел внес некоторое оживление, но против ожидания по Махмудракам мы прошли 
без особенных проблем. 

Насквозь промокший, покрытый громадными лужами, частично разрушенный кишлак 
казался вымершим. 

- Ну, капитан, мы с тобой тут, наверно, вместе торчатьбудем. 

- По такой погоде и при такой дороге - черта лысого встретят, подполковник 
сплюнул. 

Но нет, ничего, обошлось. В установленном месте уже ждала усиленная 
мотострелковая рота на БМП. Я передал под ее опеку отряд обеспечения движения, 
мы тепло и дружески попрощались с подполковником и его саперами. Мы им пожелали 
счастливого пути, они нам "счастливо оставаться". 

Вот ведь странно: во все время совместных действий у нас отношения с 
подполковником были сухие, корректные, деловые, а тут при расставании вдруг 
выяснилось, что у нас с ним сильнейшая взаимная приязнь. Его, похоже, даже 
слеза прошибла, а может, и нет - под дождем не видно. Тысячу раз был прав 
Владимир Семенович Высоцкий, когда писал: 

"Если он не скулил - не ныл, 

Если хмур был и зол, но шел..." 

Я приступил к освоению отведенного мне участка дороги. Должен сказать, что 4 
километра дороги на батальон, в котором чуть больше 200 человек, - это много. 
Когда разобрались с зонами, участками ответственности, секторами обстрела 
боевых машин, "агээсников", минометчиков, пулеметчиков, гранатометчиков, стало 
ясно, что не только на три, но и на две смены людей не везде хватало. Урезали, 
объединили. Меньше двух смен иметь было нельзя, сколько стоять - неизвестно... 
Утрясли... Выставили посты, я доложил о занятии участка и о готовности пропуска 
колонн. 

Последовал лаконичный приказ: "Ждать". К вечеру подул ветер, разогнал тучи, 
дождь прекратился. За какой-то час погода стремительно изменилась. Кругом стало 
пронзительно ясно, значительно похолодало. День был 8 марта. Офицеры шутили, 
что жены нас помнят, любят, добра желают, их коллективная просьба в небесной 
канцелярии услышана - отсюда и погода. 

Мне не давала покоя репутация Махмудраков. Было непонятно, почему нам так легко 
дали войти в кишлак. Батальон, растянутый вдоль дороги - одна машина на 120 
-150 метров, прижатый к дувалам и обочинам (проезжая часть должна быть 
свободна), представлял собой лакомый объект для нападения. За все время, пока я 
рекогносцировал местность, нарезал зоны, участки, сектора, нигде не мелькнуло 
ни живой души. Эта подчеркнуто демонстративная опустошенность и омертвелость 
будили смутное чувство тревоги. Я ее в себе задавил, зубоскалил, отдавал 
десятки ненужных, но создающих необходимый психологический настрой указаний и 
распоряжений и всячески старался подчеркнуть обыденность, незатейливость 
полученной задачи: постоим, пропустим, отойдем. Но это мало помогало. Тревога 
читалась на лицах офицеров, солдат. Шутки повисали в воздухе - неприятно, когда 
ты, на твой взгляд, удачно пошутил, а в ответ не привычный хохот и улыбки, а 
мрачные, напряженные лица, тревожные глаза. Наступила ночь. Я проверял караулы 
сам, посылал начальника штаба, периодически заслушивал доклады командиров рот 
все было спокойно. Час спокойно, два-три... Ночь, тишина, мореные солдаты, еще 
более мореные офицеры. Ночь успокаивает, убаюкивает, рассеивает тревогу. Веки 
сжимаются, возникает опасное ощущение - все хорошо, и все будет хорошо. Можно 
на пять минут забыться сторожким и чутким сном - все же хорошо. Душманы из 
Махмудраков поступили просто и мудро: с вечера спокойно выспались, пока мы 
бдили, а под утро, с рассветом, когда казалось, что уже все прошло, подкрались 
так, как это умеют делать только они: гордые, горные воины - неслышно, как 
кошка по ковру. 

Подкрались, сосредоточились и практически одновременно дали залп по колонне не 
менее чем из десяти гранатометов, сопроводив его густым ружейно-пулеметным