желудочек сердца, и могучего двадцатилетнего парня не стало. 

Я справлялся в других подразделениях полка и даже в других частях. По всем 
опросам вырисовывалась дикая картина - 50 процентов плюс-минус пять процентов 
потерь - это результат невнимательности, рассеянности, безалаберности, всего 
чего угодно, только не боевого воздействия противника. Глупость - это не 
отсутствие ума - это такой "ум". Так что ничто не ценится так дешево, не стоит 
так дорого, как она - глупость! 

Из относящихся к этому периоду событий заслуживают упоминания еще два. 
Мирбачакот - здоровенный кишлак на склоне горы общепризнанный оплот душманского 
движения в Баграмской долине. "Чесали" его до меня, "чесал" я и после меня, 
знаю, "чесали", но от этого ничего не изменилось. Врезался он мне в память по 
двум причинам. К тому времени я полностью разобрался с придаваемыми мне 
"командосами". Если у тебя есть дело, которое нужно надежно завалить, поручи 
его "командосам" и можешь не проверять. Если командиру батальона и его 
начальнику штаба поставить реальную задачу, да еще при этом они нанесут ее на 
карту, в этот район уже можно не ходить - бесполезно. Утечка информации у них 
была 100 процентов. И отчего это проистекало - от простоты душевной или все от 
той же глупости - трудно сказать. Предупреждай - не предупреждай, все равно 
максимум через час предстоящая задача станет достоянием всего батальона. 
Учитывая эту их особенность, выработалась у меня определенная тактика. На 
"левой" карте начальник штаба наносил какую-нибудь глупость. Эта глупость с 
правдоподобными подробностями в качестве боевой задачи доводилась до 
"командосов", а реальную задачу они получали ночью, непосредственно перед 
выходом. При этом я или начальник штаба улыбались, говорили что-нибудь 
утешительное о внезапно изменившейся обстановке, они кивали и "верили". При 
таком подходе была надежда, что из операции получится что-нибудь путное. 

Афганцы начинали привыкать к тому, что мы их постоянно обманываем. Поэтому я 
решил изменить тактику и поставил реальную задачу. Мирбачакот! Они рассеянно 
выслушали, рассеянно сделали какие-то пометки на картах. А в глазах читалось: 
"Давай! Давай! Все равно никакого Мирбачакота не будет!" 

Выход был назначен на три часа ночи. В соответствии со сложившейся практикой в 
два часа ночи я отправил заместителя командира батальона капитана А.В.Попова 
поднимать афганцев и уточнять им задачу, а сам занялся родным батальоном. 

Через полчаса Попов вернулся злой, как черт. - Их там двести дураков. У каждого 
своя палатка. Не встают. Наряд идиотами прикидывается. Комбата, начальника 
штаба - как ни искал - не нашел, - раздраженно доложил он. Это было что-то 
новое. Оставив Александра Васильевича завершать подготовку батальона, я 
отправился к афганцам сам. Мне повезло. Едва я пришел, подсвечивая себе 
фонариком, как натолкнулся на потягивающегося и позевывающего комбата. В 
палатках и около них неторопливо и сонно шевелились солдаты. Я как бы невзначай,
 вроде как неловко перехватил фонарь и осветил себя. С комбата слетела сонная 
одурь. Он мгновенно поджался и попытался меня приветствовать. Вместо ответа я 
вежливо отправил его в глубокий нокдаун. Откуда-то сбоку вывернулся начальник, 
штаба, уловил положение, в которое попал его командир, занял подобострастную 
позицию на безопасном расстоянии. 

Азимов, прекрасный сержант, таджик по национальности, предельно хладнокровно 
перевел все, что я сказал. Получилось нечто очень похожее на известный эпизод 
из кинокомедии "Бриллиантовая рука". Смысл сказанного Азимов перевел кратко: 
"Через 15 минут батальон должен быть готов!" Нет, они все-таки были хорошие 
солдаты, когда этого хотели. Они успели, а это было непросто. У каждого 
индивидуальная палатка, два одеяла, молельный коврик, свой чайник и еще куча 
разных мелких и нужных предметов. 

Мы выступили. Пока выдвигались, пока выставляли блоки, рассвело. Афганский 
комбат шел надутый, как я видел краем глаза, но как только я обращался к нему 
напрямую, старательно улыбался. 

Командир полка, которому я доложил о готовности "прочески", внезапно спросил: 
"Ты где находишься?" Я доложил. 

- Так это на правом фланге. Подожди, "проческу" не напинай. Давай-ка в темпе 
переместись на левый фланг, по дороге (командир указал пункты) подойдет 26-й 
пехотный афганский полк, встретишь их, определишь им задачу, уплотнишь боевые 
порядки и "чесанешь", понял? 

- Понял, - ответил я. 

Я с управлением полез на левый фланг. Да, да. Именно полез. Это предместье 
Мирбачакота представляло собой что-то типа наших дачных или огородных участков. 
Один огород от другого отделен невысоким, метра полтора, дувалом. То, что 
дувалы были невысокие, обильно компенсировалось какой-то вьющейся колючкой, 
которой они были густо увиты. Огороды простирались на два с лишним километра. 
Через полтора часа хрипящие, потные, донельзя ободранные и окровавленные, мы 
выбрались на вожделенную дорогу.