котельная - все в прекрасном состоянии, требующем небольшого косметического 
ремонта. Есть где построить автопарк. Рядом намечается строительство 
микрорайона. Местные власти ищут дольщиков - вкладывай деньги, строй и живи. 

Сам Бог велел посадить на эту территорию артиллерийский полк. Столковались, не 
часто такая удача случается. Но на этом все и кончилось. Местные аборигены, 
узнав, что ЛТП забирают военные, в считанные дни разнесли его вдрызг, исходя, 
по-видимому, из соображения, что военные богатые отстроят. Прибывший в этот 
город для заключения договора офицер застал на месте ЛТП картину гибели Помпеи. 
13-й пункт оказался велик и могуч. Единственное, что я за этот период сделал по 
своим остальным обязанностям, так это провел выпускные экзамены в 242-м учебном 
центре ВДВ, дислоцированном в Литве. 

Весна 1992 года. Свободная Литва. На ее высокосвободной территории 
"оккупационный" учебный центр. Литовцы люди вежливые, хладнокровные. Действуют 
соответственно. То проверку на дорогах учинят, то обвинят в продаже плит налево 
с их аэродрома, то претензии за нарушение экологии выставят. Все культурно, 
вежливо, спокойно. Ну, они спокойны и мы спокойны. Выставила "охрана края" 
против въезда на аэродром пост. Ну а нам не мешает пусть стоит. Мужики 
взрослые: то ли им кто подсказал, то ли от нечего делать, взяли они и выкопали 
против нас окопы. Окопы скверные - меры нет, но тем не менее окопы. 

Посмотрели мы на их окопы, и приказал я заместителю начальника учебного центра 
полковнику Гладышеву в ста метрах от литовских оборудовать образцовую позицию 
отделения. Все строго по науке, с БМД в окопе, с дерновочкой, с маскировочной, 
и провести с литовскими братьями на этой позиции занятие по инженерной 
подготовке. 

На занятия они не пошли, но, проходя мимо, определенные выводы сделали и свои 
окопы закопали. Ну и мы закопали. Дружить так дружить. 

19 июня 1992 года с новой силой разгорелся вооруженный конфликт в Приднестровье.
 Количество убитых исчислялось сотнями, раненых - тысячами, беженцев - 
десятками тысяч. 23 июня, нареченный полковником Гусевым, имея при себе для 
солидности батальон спецназа ВДВ, я взлетел на Тирасполь. 

Почему за державу обидно? 

Приднестровье - у меня к нему отношение особое - "земля, которую отвоевал и, 
полуживую, вынянчил..." Приднестровье - о нем надо или писать подробно и 
беспощадно, точно, не пропуская ничего, или не писать вообще. Пока слишком 
велико разочарование, слишком сильно жалостливое презрение или презрительная 
жалость - я не знаю пока, как это чувство точно называется, еще не определился. 
Может быть, когда-нибудь я и напишу - о беззаветно мужественных в бою, но 
совершенно беспомощных перед предельно наглыми "родными" проходимцами людях, о 
героизме и доблести, о беспредельной подлости и ханжестве, о том, как можно 
бороться за одно, а напороться на совершенно другое; о стравливании хороших 
людей (у которых только одна жизнь!) при помощи политического словоблудия во 
имя корыстных политических интересов, о том, как можно, бессовестно 
эксплуатируя высокое человеческое стремление к свободе, создать удельное 
царство самого дикого беспредела. Может быть, это когда-нибудь и случится. 
Устояться все должно, отложиться, очиститься от налета эмоций. А пока я 
пропускаю эту страницу. Теперь пристало время подвести некоторые итоги, 
попробовать разобраться, почему за державу обидно, и сделать выводы, отнюдь не 
претендуя на истину в последней инстанции. 

Я на российской земле родился, я в нее уйду. Как писала Анна Ахматова: 

Не ложимся в нее, а становимся ею, Оттого и зовем так свободно своею. Бежать 
мне с нее некуда и незачем, на ней жить моим детям и внукам, и она мне далеко 
не безразлична. Велика Россия, а отступать-то и некуда: там, где мы теперь 
стоим, там и наше Куликово поле. 

Теперь о главном. В своем исполинском тысячелетнем деле созидатели России 
опирались на три великих устоя - духовную мощь Православной Церкви, творческий 
гений Русского Народа и доблесть Русской Армии. 

Первый из этих устоев Иваны, родства не помнящие, начали расшатывать на 
государственном уровне сразу после революции 1917 года и завершили свою 
дьявольскую работу в начале тридцатых, подняв на воздух тысячи храмов и 
похоронив под их обломками духовность Отечества, загнав ее на десятилетия в 
подполье, искусственно сделав постыдной и непристойной. Расправа над второй 
державной опорой в основном была завершена к концу тридцатых годов - всех, 
посмевших "свое суждение иметь", прислонили к стенке или разместили в местах, 
не столь отдаленных от Северного полюса. Остальных пригнули и выровняли, 
ввергнув, таким образом, творческий гений в шок. 

Пытались и последнюю державную опору - армию отправить в небытие и даже кое в 
чем преуспели, но преступление против суворовских наследников не удалось. На то 
она и доблесть, чтобы в огне не гореть и в воде не тонуть. Армия сцепила зубы,