непонимание происходящего. Тут же бушевала уже знакомая мне толпа. Солдат 
стыдили, офицеров увещевали. Чем больше стыдили и увещевали, тем более 
растерянными становились их лица. Мое появление встретили вздохом облегчения: 
"Генерал сейчас все объяснит". Но я и сам ни черта не знал! Надо было что-то 
делать. Я взобрался на бетонный блок. Взоры толпы обратились ко мне. 
Настороженные, иные откровенно ненавидящие. Я произнес короткую речь. Объяснил, 
что батальон прибыл для взятия под охрану Верховного Совета РСФСР, обстановка 
пока была неясная, задача уточняется, но армия есть детище народа и стрелять в 
народ не собирается. Попросил успокоиться и не накалять обстановку без нужды. 
На вопросы отвечать отказался. Нечего мне было на них отвечать. Несмотря на все 
попытки, я так и не смог уяснить, что же, собственно, происходило. До сих пор 
не могу забыть унизительности того положения. 

Я велел механикам обслуживать технику и приказал оборудовать места ночлега, 
натянуть палатки, вырыть туалет и выставить парных часовых. Избавившись от 
мучительного и непонятного ожидания, услышав знакомые команды, люди взбодрились 
и энергично принялись за дело. При виде столь мирной картины толпа приутихла, 
напряжение начало спадать, и я уже мог обратиться с просьбой: "Если кто-то вхож 
в здание Верховного Совета, вызовите ко мне представителя президента или кого 
угодно, способного прояснить обстановку". В толпе нашелся человек, служивший 
когда-то в ВДВ. Квартира его была рядом, и мы пошли к нему звонить. Я доложил 
обстановку командующему и получил указание продолжать подготовку к ночлегу и 
действовать по обстоятельствам. В общем, неплохо: хоть какая-то определенность. 


Вернувшись к батальону, я нашел делегацию из пяти человек. Были там В. М. 
Портнов, А. В. Коржаков и В. И. Рыков. Остальных я не запомнил. Портной сказал, 
что меня ожидает Борис Николаевич Ельцин. Я прихватил с собой подполковника 
Бастанова, и мы пошли. Все подступы к зданию уже были перекрыты. Многочисленные 
баррикады ощетинились арматурой, трубами, досками. Народу еще поприбавилось. На 
глаз было тысяч 70 - 90. Нас провели между баррикадами по каким-то им одним 
известным тропам (пришлось идти друг за другом по одному). Мы добрались до 
24-го подъезда, поднялись на 4-й этаж и проследовали в кабинет государственного 
советника Ю. В. Скокова. Встретил нас сам Юрий Владимирович. Началось взаимное 
прощупывание. Для начала я попросил рассказать, что же все-таки происходит. И 
тут впервые услышал о ГКЧП! И еще о том, что то ли тяжело болен, то ли 
арестован Горбачев и принято решение президентом РСФСР и Верховным Советом 
оказать жесткое сопротивление антиконституционному перевороту. Узнав состав 
ГКЧП, я был поражен. Какой захват власти могли осуществить эти люди?! Они и так 
были воплощением власти: вице-президент, премьер-министр, министры обороны, 
безопасности, внутренних дел! Но я промолчал. 

После объяснения Юрий Владимирович предложил мне чаю, а сам отлучился. 
Вернувшись, сказал, что меня ждет президент. Мы прошли по коридорам, куда-то 
поднялись, куда-то спустились и оказались в приемной. В кабинет нас провели без 
промедления. Президент был в рубашке, на спинке стула висел белый 
"дипломатический" бронежилет. Он поздоровался с нами за руку и предложил 
присесть. Кроме нас, в кабинет вошли Скоков, Портнов и Коржаков. Ельцин 
спросил: 

- С какой задачей вы прибыли? 

- Силами парашютно-десантного батальона организоватьохрану и оборону здания 
Верховного Совета. 

- По чьему приказу? 

- Командующего ВДВ генерал-лейтенанта Грачева. 

- От кого охранять и оборонять? 

Поскольку мне самому этот вопрос был неясен, я объяснил уклончиво: 

- От кого охраняет пост часовой? От любого лица или группы лиц, посягнувшего 
или посягнувших на целостность поста и личность часового. 

Президент таким ответом удовлетворился. Выразил озабоченность судьбой Горбачева.
 Потом начал меня расспрашивать, как относятся к перевороту Вооруженные Силы. Я 
ответил, что - никак, поскольку просто о нем не знают. Ельцин ничего не сказал, 
хотя его это заметно удивило и даже покоробило. Но в конце концов он заявил, 
что верит мне и Грачеву, не видит оснований препятствовать передислокации 
батальона и велел пропустить его под стены здания. Я объяснил, что провести 
батальон практически невозможно. Я уже имел сомнительное удовольствие 
пререкаться с возбужденной, настроенной на волну самопожертвования толпой. 
Истерия достигла наивысшей точки, хватит и малейшей искры, чтобы грохнул взрыв 
невиданной силы. Любой негодяй может дать из машины экономную автоматную 
очередь со стороны толпы по батальону или со стороны батальона по толпе. И 
тогда - все! Обвальная ситуация. Уже ничего никому не объяснишь и не докажешь. 
Горы трупов, я такое уже видел. Есть только один выход: собрать руководителей 
защитников баррикад, представить им меня и вместе проложить маршрут следования,