камикадзе поневоле наплывают на площадку приземления, со страшной скоростью 
врезаются в землю, катятся кубарем, гасят купола друг другу, освобождаются от 
подвесных систем и атакуют. Атакуют свирепо и неукротимо. Это понятно, если 
тебя так приложат о землю - сразу стервенеешь, по себе знаю. "Четырехзвездный" 
американский генерал в это время мечется по трибуне и повторяет: "Что вы 
делаете?" И это почему-то больнее всего. Чертов американец, гость все-таки. 
Сидел бы себе спокойно, смотрел бы хладнокровно, как русские гладиаторы ломают 
ноги. Глядишь бы, и ненависть к империализму росла и крепла. Но он человек, он 
генерал, он знает цену жизни и крови, у него есть совесть, поэтому он мечется и 
повторяет: "Что вы делаете?" И от этого не только больно, но и нестерпимо 
стыдно. Результат этой демонстрации возможностей - один проломленный череп 
(впоследствии покойник), восемь поломанных ног, три руки, одна ключица. Все 
остальные в той или иной степени ободраны. За что мы любим десантные войска?.. 
Я не сентиментален, пожалуй, не впечатлителен, насмотрелся в жизни всякого. 
Добрую половину из этого всякого был бы счастлив больше не видеть, но у меня 
почему-то до сих пор в ушах звенит вопрос американского генерала Колина 
Пауэлла: "Что вы делаете?..". 

Спектакль назывался "путч" 

В 1991 году я впервые за много лет сподобился попасть в отпуск в августе. Планы 
были грандиозные. Как раз получил участок земли и впервые в жизни захотел 
что-то посадить, вырастить, благоустроить. Так и решил: съезжу к матери дней на 
10 - 12, а уж потом, ни на что не отвлекаясь, займусь только участком. Солнце, 
воздух, вода, физический труд - словом, все по полной программе. 

15 августа я приехал в Тулу, где у меня была квартира. Весь следующий день 
посвятил детальному планированию предстоящей работы. 17-го с утра хотел было 
приступить к выполнению, но потом, как все православные христиане, отложил до 
понедельника. 

17 августа в 16.00 раздался телефонный звонок. На проводе - командир 106-й 
воздушно-десантной дивизии полковник А.П.Колмаков. 

- Вас срочно вызывает командующий. 

- Во-первых, я в отпуске, во-вторых, куда вызывает, к телефону или в Москву? 

- К телефону и срочно! 

- Ну, присылай машину. 

Разговор с командующим ВДВ генерал-лейтенантом Грачевым был недолгим и 
маловразумительным. Мне было приказано прервать отпуск и возглавить оперативную 
группу, привести Тульскую дивизию в готовность к действиям по "южному варианту".
 

Итак, задачу я получил совершенно неопределенную. Попробовал выяснить, куда ж 
все-таки предстоит лететь, но Грачев лишь пообещал: "Будет уточнено позже". Мы 
с комдивом отдали необходимые распоряжения. Полки и отдельные части пришли в 
движение. Проблем особых не было. Налетались мы достаточно: все уже так было 
отточено, что момента команды и до первого взлета проходило не более 7 часов. 
Естественно, пытались гадать, куда же нас понесет на этот раз. Узнали, что 
где-то на границе Армении и Азербайджана захватили в качестве заложников около 
40 солдат внутренних войск. Подумали, что, наверное, направят туда освобождать 
заложников и наводить порядок. Решили уточнить район предполагаемого действия, 
но карт в дивизии не оказалось. Заявили карты в штаб ВДВ - получили отказ. 
Таинственность просто висела в воздухе, и это сильно напрягало людей. К 24.00 
все полки были готовы, не было только... задачи. Доложив о готовности, я еще 
раз попытался узнать, что же все-таки предстоит делать. В ответ получил 
указание не забивать командующему голову дурацкими вопросами. Эта фраза хоть 
имела смысл, потому что дальше прозвучало совсем уж непонятное: "На юг пойдешь 
через меня!" 

Ночь прошла в томительном ожидании. Информация, которую удалось добыть из 
разных источников, была противоречивой и расплывчатой. Напряжение не спадало, а 
росло, Таинственность начала действовать на нервы всем. Десантники - народ 
особенный: трусов нет совсем, пройдохи - редкость. Задачу любой степени 
трудности воспринимают нормально. Но здесь-то вообще никаких задач не было. 18 
августа, часов в 11 утра, позвонил начальник штаба ВДВ генерал-лейтенант Е. Н. 
Подколзин. Уточнил несколько второстепенных вопросов и вскользь обронил фразу: 
"Ждите чрезвычайного сообщения в 18 часов". Я сделал вывод, что до этого 
времени ничего не предвидится, ослабил режим и разрешил офицерам по очереди 
побывать дома. Время тянулось убийственно медленно. Наконец стрелки часов 
показали 18.00. Но никакого чрезвычайного сообщения не последовало, как, 
впрочем, и в 19, 20 часов... В 24 часа - тоже ничего. Тогда я плюнул и, 
приказав комдиву отдыхать у телефона, отправился домой. 

По некоторым признакам я уже мог догадаться, что идти придется (если вообще 
придется) на Москву, правда, непонятно, с какой целью. В 1990 году я уже