- Что скажет десантник? 

- Товарищ генерал армии, считаю необходимым камуфлировать технику. Боевая 
техника должна быть хищной. 

Хитрый Кочетов дальше не пошел. 

- Десантник правильно говорит, а вы консерваторы! Парадная раскраска... 
Привычно!.. Николай Васильевич, технику к следующей тренировке перекрасить. 

Строй дружно и глубоко вздохнул вздохом, похожим на стон. 

Что мне сказали командующий, заместитель командующего по вооружению, начальники 
автомобильной и бронетанковых служб округа, я воспроизводить не стану. Общий 
смысл их страстных речей сводился к тому, что отныне и до веку я - враг №1, что 
болта ржавого я на окружных складах больше не получу, а о краске с тех же 
складов я должен вообще забыть. Как в известном мультфильме: "Ну, десантник, 
погоди!" 

Кряхтя и чертыхаясь, армейская машина провернулась, в три дня образцово 
перекрасила технику, и то, что получилось, всем неожиданно, против собственной 
воли, понравилось. 

Парадная раскраска - это когда по зеленому фону, в зависимости от конфигурации 
техники, белой краской сделаны разнообразные обводки. Вертикальными, 
горизонтальными черточками разной ширины оттенены те или иные детали боевых 
машин. В сочетании с гвардейскими знаками, нанесенными на башни машин, белая 
краска придавала колоннам какой-то мирно-декоративно-театрализованный вид. 
Перекрашенные же однообразно и научно камуфлированные машины производили 
совершенно иное впечатление. От театрализованности не осталось и следа. Мимо 
прокатывалась лавина хищной брони, вызывая даже у привычных людей какую-то 
внутреннюю дрожь. Каждый механик-водитель почувствовал себя соучастником этого 
мощного броневого потока, стал его неотъемлемой, выверенной частью. Куда-то 
сразу пропали и нарушения дистанций, и скорости пошли как по маслу, стали на 
место руки и головы, и соответственно, прекратилась нервотрепка. Те же самые 
начальники, которые еще несколько дней назад клялись "на коране" черным мором 
морить Тульскую воздушно-десантную дивизию до тех пор, пока я ею буду 
командовать, примирительно говорили, что я, конечно, крупный гад, заставил всех 
нешуточно попотеть, но вообще-то получилось здорово! 

Едва я выбрался из-под обломков камуфляжного скандала, как на дивизию свалилась 
новая напасть. Меня вызвал командующий ВДВ, довел до моего сведения, что в 
период с 10 по 15 октября Советский Союз посетит министр обороны США Ричард 
Чейни. В числе прочих объектов ему будет представлена вверенная мне дивизия. А 
посему мне надлежит думать над тем, как продемонстрировать их главному военному 
буржуину силу, мощь, доблесть советских воздушно-десантных войск. Решение 
доложить через три дня. 

Спасибо опыту, полученному в день празднования 60-летия ВДВ, но там мне 
помогало Рязанское воздушно-десантное училище. Здесь я был предоставлен самому 
себе. Причем вопрос был поставлен круто: положительный или отрицательный 
результат показа есть лицо дивизии, а, соответственно, воздушно-десантных войск 
и всех Вооруженных Сил Союза Советских Социалистических Республик. 

Два дня с заместителями командира дивизии, начальниками родов войск и служб я 
мерил ногами полигон и площадку приземления Тесницкого учебного центра. 

Рождались и умирали отдельные фрагменты. Общий замысел проступал все более 
явственно и наконец вылился в четкий план, где был полный "джентльменский" 
набор: показ техники, вооружения и средств десантирования, десантирование людей 
внутри боевой машины с использованием системы "Кентавр", массовое 
десантирование батальона с последующим розыгрышем боевых действий в 
сопровождении нешуточной имитации авиационной и артиллерийской поддержки, 
преодоление штурмовой полосы с выполнением головокружительных элементов, 
стрельба из всех видов оружия, включая вертолеты. 

Есть такое слово - показуха! И само слово, и вкладываемый в него смысл носят 
снисходительно-пренебрежительный характер. У многих ассоциируется с 
очковтирательством. Да, армия страдала этой болезнью раньше, не избавилась от 
нее и сейчас. Показуха - это когда тебя везут на сборы куда-нибудь в 
Кантемировскую, Таманскую дивизии, Теплостановскую бригаду, показывают тебе 
удивительно уютные казармы, где все кругом - зеркала, полировка, пластик. 
Превосходная "made in не наше" керамика. Теннисные корты, на которых никогда не 
играл ни один солдат; клуб, где одежда сцены и музыкальная аппаратура стоят раз 
в десять больше, чем все твои дивизионные и полковые оркестры, вместе взятые. 
Когда ты ходишь среди этого великолепия и с тоской думаешь, что в месяц 
командир этого войска получает раза в три больше, чем ты в год. Когда тебя 
поучают, наставляют, занудно рассказывают, какие должны быть сушилки, курилки, 
ленинские комнаты. Ты знаешь, что у тебя никогда этого не будет. И начальник, 
который тебе это внушает, об этом знает. Но один говорит, другие кивают,