диктовалось жизнью. Штаб полка на тот период представлял собою стоящее в 
медвежьем углу захудалое двухэтажное здание, построенное до 1917 года, а 
медпункт размещался в сборно-щитовой казарме барачного типа, которая 
давным-давно выслужила установленные сроки. Ремонт был бесполезен, про такое 
говорят: выкрасить да выбросить. 

- Оставить учебный корпус! - такое решение принял новый командующий. Не помогли 
никакие уговоры и увещевания. С превеликим трудом удалось отстоять третий этаж, 
да и то временно. На первых двух было приказано оборудовать образцовые классы. 

В ВДВ нет задач невыполнимых. Заместитель командира полка майор Иван Ильич 
Бабичев, человек талантливый и волевой (ныне это генерал-майор, командир 76-й 
воздушно-десантной дивизии), вложил массу трудов, денег и оборудовал воистину 
восхитительный учебный корпус. Беда в том, что он никому не был нужен: солдат 
не курсант, его академия - поле, полигон, танкодром. Тогда он солдат. И остался 
учебный корпус памятником командирской воле. 

В трудах, хлопотах, учениях, стрельбах пролетело лето, наступила осень, а с ней 
и подготовка к параду. Теперь уже на парад как командир дивизии я представлял 
Костромской пеший, Рязанский механизированный и часть артиллерийского полка. 
Технически подготовка парада от предыдущих ничем существенно не отличалась. В 
моральном плане обстановка значительно усложнилась, особенно при проведении 
тренировок вне парадной площадки. По стране прошлась "демократическая рябь", 
целенаправленно продолжали литься потоки грязи на армию, в чем преуспели 
журналы "Огонек" и "Юность", ну, а крайними и виноватыми оказались, как всегда, 
солдаты и офицеры низшего звена. При следовании по московским улицам в колонне 
на технике нередко можно было нарваться на оскорбление, иногда в машины летели 
огрызки яблок, яйца, попадали камни. 

Пострадать, к счастью, никто не пострадал, но морально это было тяжело. Солдат, 
офицер - человек казенный, государственный, и не ему решать, чем ему 
заниматься: приказано готовиться к параду - армия готовится. Дадут приказ 
отставить, и уйдет армия в пункты постоянной дислокации. На то она и армия, 
чтобы приказы выполнять, не деля их на преступные и непреступные. С этим далеко 
заехали, слава Богу, вовремя остановились. Если каждый сержант начнет 
подозревать каждого лейтенанта в отдаче преступного приказа, а не думать над 
тем, как его выполнить, лейтенант станет анализировать приказы майора, тот 
полковника, то не будет армии вообще. Смешно, когда умные, взрослые, убеленные 
сединами и украшенные благородными лысинами дяди очень убедительно и серьезно, 
с умилением и придыханием рассуждают о демократизации армии. Какая, к чертовой 
матери, демократия, когда одному человеку дано право послать на смерть другого? 
Ну что тут, собрание проводить, голоса считать? В боевой обстановке первейшая 
священная обязанность командира любого ранга немедленно, без суда и следствия, 
пристрелить на месте, как бешеного пса, любого, независимо от должности и 
звания, кто попробует развести подобного рода дискуссии. Да, можно и нужно 
перестроить взаимоотношения в армии. Можно и нужно сблизить офицера и солдата, 
можно и нужно регламентировать рабочий день, можно и нужно материально и 
морально компенсировать любому военнослужащему дополнительный труд. Многое 
можно сделать, и это будет и гуманно, и правильно, и разумно, но нет, не было и 
не будет в мире демократической армии. Если такое произойдет, то эту 
организацию можно назвать как угодно, но не армией. Армия без единоначалия, без 
силы приказа, без дисциплины - это не более чем сброд. При любом боевом 
столкновении половина ее разбежится, половина будет перебита. 

Парад прошел, как всегда. Оценен был на отлично! Войска, техника убыли в части. 
Тыловая группа задержалась со сдачей имущества и прибыла в пункты постоянной 
дислокации 20 ноября. И вот тут привычный ритм впервые серьезно был нарушен. 

21 ноября 1988 года дивизия была поднята по тревоге. Совершила марш на 
аэродромы, и вся, в полном составе, приземлилась в Баку. После Сумгаита это был 
второй, значительно более мощный, всплеск народных волнений. Объяснялись эти 
волнения очень просто и логично. Михаил Сергеевич куда-то отлучился ненадолго, 
а нехорошие Визиров и Демирчян, воспользовавшись его отсутствием, в очередной 
раз сцепились. Впоследствии выяснилось, что отсутствие в момент назревания и 
разрешения конфликтных ситуаций - это стиль работы Горбачева, но тогда это еще 
было неясно. Задачу дивизии поставили очень смутную; если отбросить всю 
словесную шелуху и оставить суть, то, в несколько вольном изложении, устный 
приказ звучал примерно так: "Летите, голуби - летите, там беспорядки, кто, кого 
бьет - не ясно; но на месте разберетесь и вмешаетесь, кулаки у вас большие. Но 
не стрелять - Боже вас от этого упаси. Уговаривать, убеждать - это можно!" 
Неясно, правда, кого уговаривать и в чем убеждать. К тем временам относится 
рождение известной формулы: "Воздушно-десантные войска плюс Военно-транспортная 
авиация равняется Советская власть в Закавказье". 

Я стартовал на Баку отдельно от дивизии, с аэродрома Чкаловский, вместе с 
первым заместителем командующего ВДВ генерал-лейтенантом В. Н. Костылевым и 
оперативной группой штаба ВДВ. Нам было вменено в обязанность разобраться в 
обстановке до прибытия дивизии и определить полкам конкретную задачу. 

Взлетали мы с запорошенного первым снегом, продуваемого колючим ветром