грандиозным военным опытом заатлантической войны вообще и, в особенности, ее 
опытом относительно конницы. 

Не напрасно ли мы возимся в груде донесений, реляций, приказаний, сообщений, 
собранных в многотомном американском сборнике Rebellion-Record? Но была одна 
мысль, которая поддерживала нас в убеждении о небесполезности работы и в 
практическом отношении, и эта мысль заключалась в том, что исследуемый вид 
деятельности конницы сродствен нашей коннице, что американский рейд есть детище 
по времени и собрат по сути с многовековою работою казаков, с русскими 
"залетами", наездами, набегами, поисками Давыдова, Сеславина, Фигнера и других 
героев 1812 года. 

Нам все становилась яснее причина пренебрежения американского боевого опыта 
конницы европейской военной литературой: он для нее действительно оказывался 
недоступным, и последние сто лет войн только подтверждали эту недоступность, а 
только что закончившийся тогда 10-летний период боевой работы ставшей во главе 
военного дела всюду победоносной германской армии даже и не намекал на 
возможность воспроизведения чего-либо подобного американскому рейду. 

На публичной защите моего исследования высокоуважаемый Мафусаил русской военной 
науки кн. Голицын образно и доказательно формулировал и то, что опыт 
американской конницы есть плоть от плоти опыта нашей конницы и то, что 
американский рейд только нам и по плечу [IV]. Оставалось ожидать, как отнесется 
практика, как отнесется масса. Но тут случилось то, что превзошло все ожидания. 


Благодаря отзывчивости руководящих сфер по всему полезному для нашей конницы, в 
следующем же 1867 году впервые на европейском континенте на грандиозных 
маневрах конницы в Варшавском военном округе был произведен опыт применения 
рейда, и отряд полковника Рубашевского в 600 коней, счастливо прорвавшись 
сквозь сторожевые посты и отряды, "пробежал" за 44 часа 160 верст и "залетел" 
далеко в тыл войск, прикрывавших линию Вислы и Варшавско-Брестскую дорогу. На 
том же маневре было произведено испытание нападения на мобилизующиеся части 
целою серией конных отрядов. Насколько маневр доставлял возможность, опыт был 
признан высоким руководителем его, генерал-инспектором нашей конницы, в высоком 
военном обществе, в нашей и европейской военной литературе весьма удавшимся. 

Открылась война, - и рейд был воспроизведен с первого дня ее лихим налетом 
отряда генерала Струкова к Барбошскому мосту. Затем последовала работа 
передового отряда генерала Гурко, подвиг лейб-драгун Бурого, работа отряда 
генерала Струкова по сдаче армии Весель-паши под Шипкою, этой целой серией 
рейдов уже боевым опытом закрепилась за русской конницей и способность, и охота 
вернуться к традиционному способу действий обращающему этот род оружия в 
могущественное стратегическое орудие в руках главнокомандующего [V]. С 
наступлением мира и за протекшее 10-летие мысль о рейде настолько 
популяризовалась, что упражнения в нем стали обычною частью всяких маневров, а 
подготовка к нему в форме пробегов больших расстояний и преодоления преград 
стала одним из излюбленных спортов в нашей коннице. 

Конечно, не сама новость предмета исследования, тем менее достоинства самого 
исследования, так быстро и успешно водворили рейд в нашей коннице: и традиции 
сохраняли в скрытом виде издавна существовавшую в нашей коннице любовь и 
уважение к этому роду боевой деятельности; и действительно заколдованный круг, 
в коем очутилась конница, под влиянием широко шагавшей техники военного дела, 
ставшая родом оружия о бытии или не бытии которого велась уже горячая полемика; 
и тот факт, что в течение 50-60 лет ее значение в войне приводилось почти к 
нулю; и то обидное для всякого уважающего себя военного положение быть в боях 
просто зрительницей гибели своих товарищей в пехоте; и тот грустный факт, что, 
наконец, она признавалась только полезным служебным органом, единственно еще 
способным только к отправлению разного рода служб - разведывательной, 
сторожевой, конвойной и т.п. Все это вместе, естественно, должно было создавать 
крайне благоприятные условия среди самой конницы для восприятия идеи, обещающей 
ей широкую работу и возвращающей ее в лоно боевых родов оружия. И рейд упал, 
таким образом, на подготовленную почву [VI]. 

Такой путь все более и более удаляет нас от насильственно пересаженного...на 
нашу почву немцами, и мы все более и более приближаемся к идеалу великого 
организатора наших вооруженных сил, так чутко понимавшего, что из опыта Запада 
подходит к нашим национальным свойствам и что нам несвойственно. 

Так, на первом месте следует поставить весьма важную меру - это последовавшее 
увеличение нашей конницы; мероприятие, совершенно идущее в разрез с 
происходящим на Западе, где, как например в ныне задающей тон германской армии, 
при увеличении ее за последние 20 лет на 16%, конница остается все в том же 
числе. Усиление состава полков и удержание конных дивизий, а не разброска 
конницы в виде дивизионной конницы. Обращение всей конницы в драгунскую по 
вооружению и подготовке ее, поистине, после увеличения ее, капитальнейшая 
реформа... Так, мы возвратились к Петровскому детищу, к заветам Румянцева и 
Потемкина, к нашему естественному образу казачьей конницы [VII]. Существующие 
наставления последнего времени...Коннице указана также подготовка к рейдам для