- Разрыв между флангами есть? 

- Есть, небольшой. 

- А где батальон Переверстова? - обратился я к командиру полка. 

- Не знаю. У меня его нет, - неуверенно ответил он и посмотрел на Буслаева. 

- О каком батальоне вы спрашиваете? - переспросил Буслаев. 

- О том, который выдвинулся сюда ночью для обеспечения стыка. 

- Я о нем ничего не знаю, - сказал Буслаев. 

- А вы ночью ничего не слышали? - спросил я у офицеров. 

- Да нет как будто, - ответили они, посматривая друг на друга. 

- Перед рассветом вот тут, в балке, вспыхнула было стрельба, но она быстро 
прекратилась, - вспомнил командир полка. -Там действовала наша разведка, И я 
этой стрельбе не придал значения, 

После разговора с командиром полка и Буслаевым у меня зародилось сомнение - 
выслал ли на самом деле командир дивизии Переверстова или только доложил мне об 
этом? Выяснить надо было у генерала Иванова. 

Подтвердив командиру полка и Буслаеву их задачи - во что бы то ни стало 
удерживать занимаемый рубеж, я уехал. 

Вскоре противник предпринял новую атаку. Теперь его главный удар перемостился 
на север, на Днепровокаменку, откуда я только что прибыл. Вновь загрохотало, и 
все плато заволоклось облаком разрывов, дыма и пыли. 

На этот раз противнику удалось смять передний край, очистить северную часть 
гребня с двумя курганами и выйти на перегиб, где начинался скат к 
Днепровокаменке. Несколько "тигров" прорвалось на окраину населенного пункта, и 
только заградительный огонь артиллерии, в том числе и гаубичных батарей, спешно 
выдвинутых на прямую наводку, вынудил их отойти обратно. Вражеская пехота, 
ослабленная большими потерями, особой активности не проявила и поддержать 
прорыв своих танков не смогла. 

И все-таки над нами нависла страшная угроза. От мысли, что противник может 
сбросить нас с бугров, прорваться к плавням и сорвать замыслы нашего 
командования, сжималось сердце. Этого нельзя было допустить. 

Вечером, попросив у Даниленко выслать в Днепровокаменку его резерв сто человек 
учебного батальона, я выехал вместе с Муфелем на НП Иванова. Надо было 
принимать срочные меры. 

Гвардейская воздушнодесантная дивизия Иванова к концу дня оказалась в очень 
тяжелом положении. Почти вся ее пехота осталась на гребне, захваченном 
противником. Часть людей погибла там, часть продолжала бороться в небольших 
опорных пунктах вокруг курганов. 

Натиск сдерживался теперь артиллеристами, связистами, саперами и офицерами 
штабов. Передний край проходил по скатам гребня на непосредственных подступах к 
Калужино и Днепровокаменке. 

С наступлением темноты надо было если не восстановить, то хотя бы улучшить свое 
положение, привести оставшиеся подразделения в порядок, усилить их и наладить 
управление. 

Генерала Иванова мы с Муфелем застали в песчаном карьере на северной окраине 
Днепровокаменки. Он настолько был подавлен неуспехами, что я с трудом узнал его.
 

- Да, была дивизия и нет ее, - произнес он задумчиво. 

- Ну, положение у вас не такое уж плохое, - пытаясь успокоить Иванова, сказал 
Муфель. - Противник ведь не прорвался? А вашими артиллеристами мы просто 
восхищены - не люди, а золото. 

- Да и не только артиллеристы! - поддержал я своего командующего артиллерией. - 
Прекрасно действовали стрелки и пулеметчики. За проявленную стойкость, мужество 
и отвагу передайте полкам мою благодарность. 

- Спасибо! - сразу оживился Иванов. - Действительно, люди сегодня были крепче 
стали. Благодарность я передам! 

- А что слышно о Переверстове? - спросил я.