Шинкаренко можно было видеть и на передовой, и в тылах, и в политотделе, и в 
штабе. Он знал буквально все, чем живут части дивизии. 

Работоспособным был и штаб дивизии, руководимый полковником Сергеем Семеновичем 
Сениным, молодым и знающим свое дело товарищем. 

Внешне все как будто бы предвещало успех, да и части были тщательно 
подготовлены к наступлению. 

Однако армейская операция и бой корпуса сложились не совсем благоприятно для 
нас. 

Началось с того, что противник раскрыл подготовку армии к наступлению и 
некоторые наши соединения понесли значительные потери еще при выдвижении в 
исходное положение. Операция на некоторое время была отложена. 

18 августа после артподготовки батальоны Воловича стремительно атаковали врага 
и через пробитые огнем прямой наводкой проходы начали штурм дерево-земляного 
забора. 

Лесной бой носит медленный, тягучий характер. Причинами этого являются плохая 
видимость, невозможность применить одновременно все свои огневые средства, 
трудность маневра огнем. Бой развивается неравномерно, разбивается на отдельные 
очаги. В одних местах удается быстро вклиниться в передний край, в других, тут 
же по соседству, атака захлебывается, и надо готовить ее вновь или ожидать 
помощи со стороны вклинившегося соседа. 

Воловичу потребовалось около двух часов, чтобы овладеть сначала первым, а затем 
и вторым забором. Наступило время ввести в образовавшийся прорыв полк второго 
эшелона, развить прорыв в глубину обороны и расширить его в стороны флангов. 
Комдив запросил разрешения на это, и я согласился. 

В соответствии с ранее намеченным планом командир дивизии при успехе должен был 
лично выдвинуться к месту прорыва, чтобы на местности уточнить задачу второму 
эшелону. 

- Направляюсь к командиру полка, - доложил мне Волович по телефону. Время не 
ждет. 

- Желаю успеха, - напутствовал его я. 

Томительно потянулись минуты. Хотелось как можно скорее ввести свежий полк в 
прорыв и дать новый толчок нарастающему бою. А за полком уже стояла наготове 
дивизия второго эшелона корпуса. 

Через пятнадцать минут я запросил Сенина, введен ли их второй эшелон и где 
сейчас Волович. 

- Полк начал выдвижение, а введен ли он в бой - данных от комдива пока нет, - 
ответил мне начальник штаба. 

Минут через десять я повторил свой запрос и получил прежний ответ. 

Снова и снова звонил Сенину, но тот не мог доложить мне ничего утешительного. 

Наконец удалось вызвать блиндаж командира дивизии. К аппарату подошел его 
адъютант. 

- Где командир дивизии? - спросил я. 

- Не знаю. 

- Адъютант должен знать, где его начальник. Почему вы не с ним? 

Я заподозрил что-то неладное. 

Адъютант в конце концов признался, что командир дивизии в полк еще не ходил, а 
находится сейчас в своем блиндаже. Это было спустя тридцать минут, после того 
как Волович доложил мне о том, что направляется в полк. 

Отругав Сенина за нeправдивость докладов и подтвердив ему необходимость 
немедленного ввода в бой второго эшелона, я выехал на командный пункт Воловича, 
чтобы лично разобраться в этом чрезвычайном происшествии. Основным виновником 
задержки оказался сам комдив. Доложив мне о том, что направляется в полк, он на 
минуту задержался, чтобы перекусить, но присев "на минутку" к столу, он так и 
не смог подняться: сказались напряженная подготовительная работа и бессонные 
ночи. 

После этого я уже не мог оставить Воловича вне своего поля зрения и, доложив 
командарму, задержался в дивизии на ночь и на второй день.