создали или укрепили коммунистами ротные и батарейные партийные организации. Со 
всем личным составом подытожили результаты прошедших боев, во всех 
подразделениях провели общие и партийные собрания. 

За полтора месяца зимних наступательных боев мы научились прорывать оборчну, 
бить врага днем и ночью, искусно маневрировать, использовать внезапность, 
изыскали новые способы борьбы с опорными пунктами. 

Разнообразные тактические приемы, примененные в успешных боях за Калинцы, 
Любецкое, Веретейку, Тополево, Лялино, Горбы и другие населенные пункты, стали 
достоянием всей дивизии. На боевом опыте прошедших боев учились и новые кадры, 
прибывавшие к нам. 

Что же ожидает нас после кратковременного отдыха? Этот вопрос беспокоил всех. 

Ни генерал Берзарин, ни генерал Ярмошкевич меня не вызывали, а самому без 
вызова в штаб армии ехать не хотелось. 

В один из длинных зимних вечеров, когда мы сидели с Вольфенгагеном в его 
блиндаже и беседовали о наших перспективах, он обратился ко мне с просьбой 
помочь ему перейти на командную должность. 

- Что вы, Даниил Оскарович! - удивился я. - Вы такой образцовый штабник - и 
вдруг хотите переменить службу! Может быть, чем-нибудь недовольны? 

- Да нет, Павел Григорьевич! Штабной службой я доволен, любовь к ней привила 
мне военная академия. Но в последнее время у меня созрело настойчивое желание 
перейти на командную должность. Долго взвешивал я и наконец пришел к твердому 
убеждению, что служба на командных должностях интереснее, чем на штабных. 

- Мне думается, - ответил я, - что не следует разрывать штабную и командную 
службу, ставить между ними непреодолимую грань. На мой взгляд, полноценный 
командир должен подготавливаться всесторонне и проходить службу, чередуя 
командные должности со штабными. Не изучив детально работы штаба, не побывав в 
роли его начальника, командир не сможет полноценно руководить своим штабом и 
обучать его. Не случайно начальники штабов у нас в частях и соединениях 
являются одновременно и заместителями командира. 

- Значит, желания мои законные? - спросил Вольфенгаген. 

- Думаю, да, - ответил я. 

В недалеком прошлом я и сам в течение шести лот был начальником штабов 
различных инстанций - полка, дивизии, корпуса - и так же, как и Даниил 
Оскарович, мечтал поработать на командной должности. 

- Мне хочется начать с полка, - сказал Вольфeнгаген. 

- Хорошо, - поддержал я его. - Пока поработайте начальником штаба, приобретите 
побольше опыта, а там, поближе к лету, можно будет доложить о ваших желаниях 
командующему. Надеюсь, он поддержит нас. 

- Почаще заглядывайте в части, - посоветовал я Вольфенгагену, изучайте их жизнь 
и быт не только по документам, но и лично. Это необходимо для начальника штаба, 
а для будущего командира тем более. 

Он понял мой намек на его недостатки и, не обижаясь на меня, обещал 
перестроиться. 

* * * 

Дивизия получила приказ: выдвинуться на восточный берег Ловати и, заняв там 
десятикилометровую полосу с центром у Плешаково, поступить в распоряжение 1-й 
ударной армии. 

До Ловати по прямой - тридцать километров, а по дорогам и все сорок. 

Вечером 25 марта мы были уже на марше. На новое место рассчитывали прибыть к 
вечеру следующего дня. 

Пройдя за ночь половину пути, части расположились на большой привал в районе 
Замошка, Ярцево, Херенки, имея боевой состав на западном, а тылы на восточном 
берегу реки Пола. 

Река Пола в этом месте протекала почти в центре межфронтового пространства. И 
на востоке и на западе небосвод полыхал кровавым заревом, вспыхивали зарницы, 
доносился отдаленный гул артиллерийской стрельбы. 

Около десяти часов утра, когда части готовились к продолжению марша, я выехал 
верхом в Присморожье, где находился командный пункт нового командарма -