Продвигаясь вслед за передовыми частями, я медленно пробирался на "додже" по 
занесенной снегом дороге, Миновав кладбище, въехал на восточную окраину села. 
Для меня и передовой группы штаба комендант наскоро подготовил несколько 
крестьянских домиков. На западной окраине еще шел бой, а на восточной 
устраивались штабы, развертывались средства связи. 

Войдя с морозца в натопленную хату, я почувствовал страшную усталость после 
бессонных ночей. Под утро, когда бой затих, я позволил себе короткий отдых. 
Через час - полтора меня подняла оглушительная автоматная стрельба. 

- В чем дело? - спросил я у адъютанта, вскакивав с койки. 

- Не могу знать!.. 

Адъютант кинулся к телефонам и стал выяснять положение у начальника штаба, а я, 
накинув на плечи шинель, вышел на улицу. 

Светало. Ветер стих. Небо прояснилось. 

Автоматы заливались в центре села и дальше у его западной окраины. Разрывая их 
трели, раза два - три с треском ухнули ручные гранаты. 

"Неужели контратака?" - подумал я. 

Пока я размышлял, стоя на улице, а мой адъютант вел переговоры с начальником 
штаба корпуса и командиром дивизии, стрельба прекратилась. 

Через десять минут мы узнали о причинах стрельбы. 

Выбив противника из села и организовав преследование, гвардейские подразделения 
в темноте, по мере подхода, разводились по улицам и размещались по домам для 
обогрева и отдыха. 

На рассвете подошли походные кухни с завтраком, улицы и дома после небольшого 
затишья вновь ожили. И тут выяснилось, что гвардейцы занимали не все дома, во 
многих из них спали гитлеровцы. 

Узнав, что село занято советскими войсками, фашисты попробовали незаметно 
улизнуть. Но было уже поздно. Становилось светло, и появление их на улицах 
сразу же было замечено. 

Наши войска быстро навели порядок. Видя безвыходность положения, двести 
гитлеровцев сложили оружие и сдались в плен. 

Не раз смеялись потом гвардейцы-десантники, вспоминая этот случай. 

История смешная, но могла она закончиться для нас печально. 

* * * 

Бои по прорыву промежуточных рубежей, при форсировании рек и за крупные 
населенные пункты и города войска корпуса вели главным образом ночью. 
Рассчитывать на успех в светлое время мы не могли: наши соединения и части были 
не так уж сильны. Численность дивизий со времени выхода на Днепр сократилась в 
два с лишним раза. Их боевой состав не превышал трех тысяч человек. В дивизиях 
осталось немного артиллеристов, минометчиков, связистов, саперов, химиков и 
совсем мало пехоты: стрелков, автоматчиков, пулеметчиков - по 20 - 30 человек 
на роту. 

Обычно бой протекал так. Наступая в своей полосе, дивизия наталкивалась на 
сопротивление противника. На лесных посадках и на окраинах небольших хуторов 
появлялись вражеские танки и самоходки и своим огнем преграждали путь нашим 
войскам. Колонна развертывалась. Вперед выдвигались головные подразделения и 
орудия сопровождения. Орудия прочесывали посадку, а пехота обтекала ее с 
флангов. Враг не выдерживал и отходил на промежуточный рубеж. Затем наши войска 
натыкались на подготовленную полосу, окончательно сковывались огнем и 
развертывались в боевой порядок. Пехота перебежками сближалась с противником и 
залегала. На этом бой замирал до вечера. 

С наступлением темноты командир дивизии стягивал на избранное для прорыва 
направление все, что имел в своем распоряжении: полковую и дивизионную 
артиллерию и пехоту. 

После некоторого затишья поле боя оживало. За артиллерийским налетом прямой 
наводкой следовал шквал автоматического огня. Пехота шла в атаку. 

Неподготовленные к ночным боям гитлеровцы не выдерживали и откатывались. Наши 
войска преодолевали очередной промежуточный рубеж и получали возможность 
совершить следующий бросок вперед.