еско знал и умел больше. Но настоящие  знания  и  сноровку  дала  ему
школа юнг - старейшее одесское училище. Стать воспитанником такого училища
было немалой честью, но и серьезным испытанием. Для  многих  оно  означало
выбор профессии. Для Маринеско этот выбор  бил  нетруден,  он  сделал  его
раньше. Да и к новому образу жизни он был подготовлен: и в яхт-клубе, и на
"Севастополе" он был приучен не бояться никакой работы.
   А в школе юнг брать в работу умели.
   В первый год обучения шли занятия по слесарному, токарному и столярному
делу - матрос должен уметь все. Изучали такелаж и основы навигации.  Учили
читать корабельные документы и морские лоции. Все это Саше давалось легко.
На второй год наука стала потруднее. Весь курс перевели на блокшив "Лахта"
- учебное судно, пригнанное  с  Балтики  в  Одессу.  На  "Лахте"  жили  на
казарменном положении, с близким к военному распорядком. Все по звонку или
по сигналу  горниста.  Блокшив  стоял  на  двух  якорях  около  волнолома.
Сообщение с берегом - только на шлюпке. Домой только в субботу,  да  и  то
если ты не на вахте. Об этом периоде Александр  Иванович  мне  рассказывал
мало,  и  представить  себе  жизнь  в  школе  юнг  мне  помогли   рассказы
сверстников, и в первую очередь Сергея Мироновича Шапошникова.
   Сергей Миронович сам по себе заслуживает рассказа. Потомственный моряк.
Так же, как Саша Маринеско, начал с яхт-клуба,  но  познакомился  с  Сашей
только на "Лахте". Во время  войны  был  старшим  помощником  капитана  на
героической "Кубани". У этого рефрижераторного теплохода, предназначенного
для перевозки скоропортящихся грузов, послужной  список,  ставящий  его  в
один  ряд  с  прославленными  боевыми   кораблями.   "Кубань"   доставляла
продовольствие и медикаменты сражающимся  испанским  патриотам,  во  время
Отечественной войны возила боеприпасы, высаживала десанты на  Черноморском
побережье и погибла в бою.
   Когда мы встретились с Сергеем Мироновичем, он был уже  на  пенсии.  Но
жизнь его полна - он страстный  книголюб  и  председатель  местного  клуба
любителей книги. Вот что он рассказал:
   "Саша  Маринеско  сразу  привлек  мое  внимание.  Плавал  я,   пожалуй,
побольше, чем он, - мой отец часто брал меня с собой в плавание, но  скоро
я понял, что Саша и умеет, и знает о море больше меня. Характер у него был
сдержанный,  нужно  было  приглядеться,  чтобы  понять,  сколько  за  этой
сдержанностью силы, пылкости, способности беззаветно увлекаться.  Конечно,
он мечтал о дальних плаваниях, но, готовя себя к ним, не  чурался  никакой
черновой работы. Обучали нас старые боцманы, еще  царской  службы,  -  эти
спуску не давали. Привезут на  блокшив  партию  списанных  за  негодностью
манильских тросов, нам задание: плести из них маты и кранцы. Работа только
на первый взгляд простая, руки исколешь, пока научишься. Саша умел  плести
лучше всех и еще помогал товарищам, в том  числе  и  мне.  Помогать  можно
по-разному, иной скажет: "Эх ты! Ни черта ты не можешь. А ну, дай сюда!.."
Саша помогал  как-то  незаметно,  чаще  всего  молча.  Подойдет,  постоит,
посмотрит и как бы невзначай покажет".
   Жизнь на "Лахте" была  строгая.  Развлечений  -  никаких.  Подолгу  без
берега. Но даже в этом  вынужденном  затворничестве  была  своя  прелесть.
Ребята очень сдружились. Лучше узнали  друг  друга.  Научились  жить  так,
чтобы никто никого не теснил и не раздражал. Теперь, в  эпоху  космических
полетов и атомных подводных лодок, проблемы психологической  совместимости
и взаимной адаптации всерьез разрабатываются  учеными  и  учитываются  при
формировании экипажей. Тогда даже слов таких не  знали.  Но  уже  тогда  в
суровых порядках на "Лахте" был заключен свой  глубокий  смысл.  Это  была
тренировка, необходимая для любого моряка, и в особенности  для  тех,  кто
мечтает о дальних походах. И, конечно, это был фильтр. Не  подходит  такая
жизнь - садись в шлюпку и прощай навек. Никто тебя не держит. Потому что в
море будет потруднее. Хочешь быть настоящим матросом  -  оставайся.  Ну  а
если хочешь не только плавать, но и водить корабли,  "Лахта"  -  это  лишь
самый первый фильтр. Ибо, как поется в  песне,  только  смелым  покоряются
моря...
   Срок  обучения  в  школе  юнг  -  два  года.  Маринеско  Александру   и
Шапошникову Сергею, как  наиболее  успевающим  и  имеющим  некоторый  опыт
плавания, его сократили  до  полутора  лет  и  без  экзаменов  перевели  в
Одесский морской техникум, именуемый в просторечии мореходкой.
   Из сорока лахтинцев  в  мореходку  перешли  восемь  человек.  Старейшее
одесское мореходное училище готовит настоящих моряков.  Будущих  штурманов
дальнего плавания там тоже не баловали. Год  напряженной  учебы,  а  затем
пятимесячная  практика   на   легендарном   паруснике   "Товарищ".   Слово
"легендарный" применительно к "Товарищу" - не расхожий эпитет, которым  мы
иногда без разбора награждаем многие знаменитые имена. Всякий,  кто  видел
"Товарища" хотя бы на картинке, не может не  ощутить,  что  этот  красавец
корабль с его высокими  мачтами,  несущими  на  себе  наполненные  соленым
ветром паруса, кажется пришельцем из мира легенд, из прошлых веков,  когда
морские суда назывались каравеллами и бригантинами, а легенда  о  "Летучем
голландце" еще воспринималась как быль. Легендарными фигурами  остались  в
памяти нескольких поколений моряков капитан "Товарища"  Фрейман  и  боцман
Адамыч, рассказы о них, по сути достоверные и  лишь  слегка  приправленные
фантазией рассказчиков, и сегодня жадно  слушаются  молодежью,  они  часть
общеодесского  фольклора.  Мне  о  "Товарище"  рассказывал  в  свое  время
Александр Иванович, а в более позднее - его  сверстники  Сергей  Миронович
Шапошников и  ставшие;  впоследствии  военными  моряками  Федор  Федорович
Гуса