САНДОМИРСКИЙ ПЛАЦДАРМ 

Начались бои за переправу, за плацдарм, который впоследствии получил название 
сандомирского. Наши войска зацепились за правый берег и упорно расширяли 
захваченный пятачок. Гитлеровцы обрушивали на них артиллерию, танки, авиацию. 
Вражеские бомбардировщики одновременно бомбили и переправу, которая связывала 
части на плацдарме с основными силами. 

Мы ведем воздушные бои над плацдармом. Противник перешел к тактике 
массированного использования своей авиации. Собрав в один кулак большие силы, 
он неожиданно появляется то в одном, то в другом месте. Чтобы упредить 
внезапный удар, мы вынуждены барражировать непрерывно. Конечно, наши 
истребители не могли патрулировать большой группой, поэтому завязывать бой нам 
всегда приходилось в невыгодных условиях. На каждого из нас доставалось по пяти 
- шести, а то и более вражеских самолетов. И так дрались, пока не приходила 
вызванная с аэродрома помощь. 

Вначале немецкие асы действовали уверенно. Еще бы, пять - шесть на одного! Но 
когда силы уравнивались, когда надо было брать не числом, а смелостью и умением,
 пыл их спадал. Все чаще фрицы уклонялись от открытого боя, перестраиваясь на 
свободную охоту. 

К августу сандомирский плацдарм был значительно расширен, войска фронта 
заканчивали наступательную операцию. Но гитлеровское командование решило 
ликвидировать плацдарм. 

Hемцы, сосредоточив крупные танковые силы, бросили их при поддержке авиации 
против наших войск. 

Советские артиллеристы и пехотинцы отбивали атаки вражеских танков на земле, а 
штурмовики уничтожали их с воздуха. Здесь, на плацдарме, фашисты начали 
применять одноместные "фокке-вульфы", так же как штурмовики и бомбардировщики. 
Это было еще одним доказательством того, что противник выдыхается, 
бомбардировщиков не хватает. 

Летаем много. Ведем воздушные бои и вместе с нашими штурмовиками бьем 
подходящие резервы противника. 

Установились ясные августовские дни. Небо просматривается на десятки километров 
вокруг. Но пыль, поднимаемая артиллерией и бомбардировщиками, дым пожарищ 
сильно ухудшают видимость. 

6 августа мне пришлось совершить пять боевых вылетов. Каждый вечер 
сопровождается воздушным боем. 

...Летим под вечер. Ниже себя замечаю группу "фокке-вульфов". Hемцы, очевидно, 
нас не видят. Оставляю пару Семыкина для прикрытия на этой высоте, а сам с 
крутого пикирования бью по крайнему самолету врага. 

Но фашист лишь как будто вздрогнул и продолжал идти по прямой. Повторяю атаку. 
Добитый второй очередью "фокке-вульф", клюнув носом, входит в отвесное пике и 
врезается в землю. Остальные вражеские самолеты, пользуясь плохой видимостью, 
рассыпаются в разные стороны и покидают поле боя. 

Нередко после воздушной схватки, если поблизости не было фашистских самолетов, 
со станции наведения нам ставили задачу штурмовать подходящие войска противника,
 чаще всего автомашины или бронетранспортеры. Бронетранспортер - очень опасная 
цель для истребителя. Он был вооружен спаренными и счетверенными зенитными 
двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками "Эрликон". Для того чтобы 
подойти к колонне бронетранспортеров на дистанцию открытия огня, нужно 
преодолеть пространство, сплошь простреливаемое десятками зенитных автоматов. 
Трассирующие снаряды, похожие на красные шарики, как искры, осыпают самолет. 
Кажется, каждый из них предназначен тебе. Но держи крепче нервы и не отступай. 
Стоит тебе лишь открыть огонь, как становится легче, чувство нападения берет 
верх, появляется боевой азарт. Главное теперь замкнуть круг истребителей, тогда 
самолеты, поливая непрерывным огнем колонну машин, расстроят противовоздушную 
оборону противника, обеспечат друг другу атаку и выход из нее. 

На плацдарме мы не раз штурмовали бронетраспортеры и всегда выходили 
победителями. 

Мы выходили победителями из многих схваток. Но и враг вырвал из наших рядов то 
одного, то другого товарища. 

...Погиб Сережа Будаев. Он служил в полку с середины сорок третьего года. 
Скромный и спокойный, с красивым и добрым лицом, Сережа был всеобщим любимцем. 
Летал он много и дрался отлично. В этот раз в паре с лейтенантом Парепко он 
выполнял разведку. 

Дело было сделано. На обратном маршруте летчики обнаружили восемнадцать