С боями приходит пора зрелости. Она покупается дорогой ценой - кровью и жизнью, 
и очень горько бывает, когда по каким-то, нередко от нас не зависящим причинам 
эта зрелость вдруг утрачивается. Бывалый летчик неожиданно совершает 
недопустимую ошибку. 

Такую ошибку совершил Юра Попов. Группа истребителей, в которой он находился, 
только что провела успешный бой и возвращалась домой. К аэродрому летчики 
подошли над пятибальной кучевкой. Не осмотрев вокруг воздушного пространства, 
ведущий распустил истребителей на посадку. Они начали снижаться пара за парой. 
Вот уже очередь замыкающей пары. Но в момент снижения, когда она опустилась под 
облака, из них выскочили "мессершмитты"-охотники и с короткой дистанции 
расстреляли самолет Попова. Летчик хотел спастись на парашюте, но снаряд 
обрезал левую половину строп... 

Гибель Мотузко произошла не столько вследствие его ошибки, сколько из-за ошибки 
других. Его сбили в конце сражения. Еще задолго до боев под Яссами Мотузко стал 
моим ведомым, в паре с ним мы сделали сто четырнадцать боевых вылетов. На этот 
раз меня срочно вызвали на командный пункт вышестоящего командира. Когда я 
вернулся оттуда, очередная группа истребителей находилась уже в воздухе. 
Мотузко полетел с другим ведущим. О слетанности вновь составленной пары не 
могло быть и речи: это были два разных человека, два различных характера. 
Фашисты превосходили наших в количестве. Группа рассыпалась, и каждый дрался 
сам за себя. На Колю навалилось четыре вражеских истребителя. Одного он сбил, 
но три остальные сбили его. 

В этом случае было нарушено золотое правило о слетанных парах истребителей. 

Менее опытные летчики оказались сбитыми из-за своей неопытности, чаще всего 
вследствие недостаточной осмотрительности в воздухе. К неопытному летчику 
"мессершмитт", как правило, подбирался незамеченным, и атака его становилась 
неотразимой. 

Так был сбит Андросенко. Он выпрыгнул на парашюте и приземлился на нейтральной 
полосе. Укрывшись в воронке, летчик решил ждать до темноты. 

- Воронка большая, и я устроился удобно,- рассказывал он после. - Лежу, смотрю 
в сторону противника - за своими чего же смотреть? Вдруг сильный удар по голове.
 Очнулся в нашей траншее. Солдаты думали, что приземлился немец, и попытались 
захватить в плен. Конечно, предварительно стукнули по голове. 

Андросенко не видел "фокке-вульфа", который сбил его самолет. Он почувствовал 
лишь, как полетели осколки разбитого стекла от приборов, увидел, как загорелся 
бензин. 

- А ведь я тоже гнался за фашистом, - говорил Андросенко. - Еще бы пять секунд 
- и срубил бы его. 

- Целишься в одну точку, а смотреть должен за всем небом, - поучал Егоров. 

- Теперь уж буду смотреть. В другой раз так просто они меня не возьмут. Эту 
науку я начал понимать... 

НА ЛЬВОВСКОМ НАПРАВЛЕНИИ 

Ничто так не бросает человека из края в край, как война. Утром были в Румынии, 
вечером уже под Львовом. Видимо, скоро предстоят бои на этом направлении. 

Скоро... Оказалось скорее, чем я предполагал. На следующий по прилете день, 14 
июля, рано утром полк был построен под боевым знаменем. Читали обращение 
Военного совета 1-го Украинского фронта о наступлении. Обращение призывает 
войска к полному освобождению Украины, чтобы ускорить разгром ненавистного 
фашизма. Но как волнуют, трогают за сердце и поднимают эти слова! В коротких 
выступлениях летчики и техники клялись, что не пожалеют сил, но задачу выполнят.
.. 

Летчики расходятся по эскадрильям. Техники осматривают самолеты, радисты 
проверяют настройку передатчиков. Тишина. Но не та гнетущая, что давила перед 
сражением на Курской дуге, когда ты не знал, в какой миг она взорвется, а 
тишина, вселяющая бодрость, уверенность. Пусть ты волнуешься, отсчитываешь 
минуты до начала боя, но у тебя нет чувства подавленности, рождаемого 
неясностью положения. Начнем мы, и начнем в точно определенное время... 

И вдруг гром на десятки километров. Бьет артиллерия. Вскоре пошли 
бомбардировщики. Их колонны, казалось, заполнили все небо. 

Мы выполняем задачу прикрытия, но авиация противника показывается 
малочисленными группами, и наши истребители уничтожают их без особого труда. 

Фашисты считают более благоразумным спасаться бегством. Что ж, бегите, это