готовности. 

...После боев за захват и расширение плацдармов на правом берегу Днепра на 
фронте установилось затишье. 

Мы накапливали силы для нового удара, а немцы не могли наступать. У них не было 
горючего, а без горючего танки, естественно, не шли. 

Пауза продолжалась около месяца. Наконец, она закончилась, и наши войска снова 
перешли в наступление. 

Танки в двух направлениях прорвали оборону противника, устремляясь правым 
крылом на Знаменку, а левым - на Ингуло-Каменку. 

Наступление застало немцев врасплох. Почти не встречая серьезного сопротивления 
с их стороны, мы удерживаем полное господство в воздухе. Но 28 ноября 
фашистское командование подбросило сюда части бомбардировочной и истребительной 
авиации. 

К вечеру этого же дня западнее Александрии появились пятнадцать "хейнкелей" под 
прикрытием четырех "фокке-вульфов". Я решил атаковать бомбардировщиков 
шестеркой, а парой связать истребителей. 

В первой стремительной атаке нам удалось сбить три тяжелых машины, а во второй 
- "фокке-вульфа". 

Прочерченная им в темном вечернем небе огненная полоса явилась как бы сигналом 
к паническому отступлению фашистов. Беспорядочно разгрузившись от бомб, 
бомбардировщики стали уходить восвояси. 

Нет, так мы вас не отпустим! Аскирко вырывается вперед и, приблизившись 
вплотную к "хейнкелю", выпускает две очереди. Бомбардировщик, потеряв хвостовое 
оперение, начал беспорядочно падать. Одновременно с ним пошел к земле и второй 
"хейнкель", подожженный меткой очередью Мотузко. 

- Молодец, Мотузко, - подбадриваю его по радио. 

Фашистская группа потерпела полный разгром. Остатки ее обращаются в бегство. 
Наступившая темнота осложняет преследование врага: молодые летчики с трудом 
выдерживают боевой порядок. Включив аэронавигационные бортовые огни, увожу 
эскадрилью на свой аэродром. 

Бой этот явился для нас поучительным. Он еще раз подтвердил, что оружие 
ведомого нужно использовать наравне с оружием ведущего. До этого задача 
ведомого сводилась обычно только к охране хвоста ведущего от возможных атак 
истребителей противника. Сам же ведомый почти не стрелял, вследствие чего 
боевые возможности группы истребителей снижались наполовину. 

Больше и больше стал я задумываться над вопросами тактики уничтожения 
бомбардировщиков неприятеля. Накопленный опыт, желание воевать лучше энергично 
толкали на это. Да, в группе истребителей можно и нужно усилить огонь за счет 
использования оружия ведомых. С этой целью боевой порядок во время атаки 
следует перестраивать из фронта в сильно вытянутый пеленг. Тогда ведущий будет 
находиться под постоянным огневым прикрытием ведомого, а ведомого в свою 
очередь прикроет позади идущий самолет второй пары. 

Командир звена и эскадрильи должен строить свой маневр с таким расчетом, чтобы 
ведомый мог свободно маневрировать при занятии исходного положения для 
прицельной стрельбы. Ведущий обязан хорошо знать и всегда помнить, что 
сохранение боевого порядка истребителей в воздушном бою зависит не только от 
его тактической грамотности, но и от умения хладнокровно, спокойно командовать 
боем. Некоторые летчики над своей территорией хорошо пилотируют, отлично водят 
группы по маршруту, но стоит лишь перейти линию фронта, как они теряют 
самообладание, подают нечеткие, нервозные команды, а ведь это незамедлительно 
сообщается летчикам всей группы. От такого командира может оторваться даже 
самый отличный ведомый, а летчики группы будут вынуждены вести бой 
самостоятельно, теряя между собой огневое взаимодействие. Ведущий в этом случае 
превращается в отдельного воздушного бойца... 

...К половине декабря наши наземные войска заняли Ингуло-Каменку и завязали бои 
на подступах к Кировограду. Пытаясь остановить наступление, противник бросал в 
контратаки пехоту, танки и множество авиации. Завязались тяжелые схватки на 
земле и в воздухе. 

Когда немцы успешно наступали, они мало внимания обращали на то, как воюет их 
противник. Но, терпя неудачи, испытывая поражение, они вынуждены были изучать 
наши тактические приемы. И надо сказать, немцы делали это не без пользы для 
себя. Все чаще уходили теперь они от нас безнаказанными или с незначительными 
потерями.