все вплоть до сегодняшнего вечера. 

- Вот видишь, как все получается, - со вздохом закончил он. - Поговорил с тобой,
 и на душе легче. 

- А Наташа? - осторожно спросил я. 

Он ничего не ответил. Потом, помолчав немного, тихо сказал: - Люблю ее. 

- Да, - сказал я тоже после некоторой паузы. Дела, дела. И война и любовь. 
Сложное, брат, дело жизнь. 

Мы замолчали. 

- Ну, давай спать, - сказал я, повертываясь на другой бок. Холодновато у нас 
становится, значит, погода улучшается. Завтра опять войны по горло... 

ТРОЕ ПРОТИВ ДЕВЯТИ 

Летчики шли на аэродром вереницей по узкой тропинке, скрипя промерзшим за ночь 
снегом. По полю, укатанному катками и гладилками, прохаживался новый командир 
дивизии Немцевич. На хорошо сложенной его фигуре как-то особенно складно сидело 
авиационное обмундирование, а черная кубанка придавала командиру вид 
залихватского рубаки. 

- Эх, нашему бате саблю бы да на коня, - в шутку сказал кто-то из летчиков. 

С первого дня Немцевича в дивизии все стали звать ласкательно Батей. И 
действительно, несмотря на всю его строгость, каждый из нас находил в нем 
родное, отцовское. 

- Как дела, орлы? - улыбаясь своей доброй открытой улыбкой, обратился к нам 
комдив. 

- Отличные, - наперебой ответило сразу несколько человек. Совинформбюро 
сообщило, что дела нашего и Сталинградского фронтов идут успешно, значит, и у 
нас в полку так же. 

- Так же, да не совсем. Мне кажется, аэродром не в порядке. Мороз прихватил 
верхний слой, а под ним снег рыхлый. Взлетать нужно с полуопущенным хвостом, а 
то можно и скапотировать. Сегодня надо быть повнимательнее. В такую погоду 
можно ожидать налета крупных групп бомбардировщиков противника на наши 
подвижные части. 

Побеседовав с нами еще некоторое время, Немцевич уехал на командный пункт, а мы 
разошлись по своим самолетам. 

Механик доложил о выполненной работе и о готов ности машины к боевому вылету. 

- Отлично вчера штурмовали, товарищ командир, - улыбаясь, говорит стоящий здесь 
же Закиров. 

Он хочет услышать похвалу за безотказную работу в течение вчерашнего дня пушек 
и пулеметов. 

- Да, штурмовали хорошо. С твоей помощью. Молодец, Закиров, - хвалю оружейника, 
отгадав его желание. - Пушки работали, как часы. 

Закиров еще больше расплылся в улыбке. Похвала ему приятна. И она заслуженна. 
Закиров работает, не считаясь с тем, что пальцы на морозе прилипают к холодному 
металлу, к концу дня они почти не сгибаются. 

- Так будем стрелять - домой скоро можно ехать, прямо в Казань. Сынка хочу 
видеть, - заключает он. 

Самолет подготовлен хорошо и стоит в ожидании сигнала. 

Долго ждать не пришлось. Вскоре к нам подъехал Немцевич. 

- Готов? - обратился он ко мне. - Полетишь с Лавинским и Соколовым сопровождать 
штурмовиков в район села Верхний Мамон, Цель прикрыта девятью "мессершмиттами". 
Силы не равны, но вы не должны дать "илов" в обиду, чтобы ни один не был сбит. 
Отвечаете головой. Ясно? 

- Ясно, товарищ командир дивизии. 

В уме непроизвольно возникла картина боя трех против девяти. Собрал товарищей, 
передал им задачу, поставленную Немцевичем, и потребовал вести бой дружно, не 
отрываться от группы.