сторону. То же делает и Простов. 

Берем курс на свой аэродром. Вот и Дон с песчаными отмелями. За ним сосновый 
лес. Разрывы вражеских снарядов продолжают сопровождать нас еще десять - 
пятнадцать секунд, и стрельба прекращается. 

Прямо на аэродром за нами приехала штабная "эмка". Разведданные необходимы 
позарез. Но что же мы сообщим? Словно только теперь я понял, что задание нами 
не выполнено. 

В штабе командир спросил: 

- Где батарея? 

- Не видели, товарищ командир, - ответили мы почти одновременно. 

- А что же вы видели? - В голосе командира чувствовались нотки раздражения. 

Мы начали докладывать все по порядку, а он, глядя на карту, о чем-то думал. 
Когда доклад был окончен, Командир оторвался от карты и, как бы продолжая 
думать вслух, произнес: 

- А батарею-то мы ищем не там, где она есть на самом деле. - И уже тоном 
приказа добавил: - Полетите сопровождать "илов" . Возвращаться будете в 
сумерках. На обратном пути еще раз проведете разведку. Ищите батарею не в 
районе Покровского, а южнее километров десять. Я думаю, что зенитный шквал, 
который обрушился на вас после штурмовки, и есть противовоздушная оборона 
дальнобойной батареи. А сейчас, пока есть время, идите да получше разработайте 
маршрут разведки. Данные о пушках должны быть у меня сегодня. 

Группа штурмовиков, прикрываемая нашими истребителями, пересекла линию фронта, 
когда солнце уже коснулось горизонта. На цель вышли с наступлением сумерек. 
Штурмовики, замкнув круг, обрушились на наземного противника. 

Неожиданно с запада появились "мессершмитты". Прижимаясь к земле и пользуясь 
темнотой, они подбирались к "илам" . Наш эшелонированный по высоте боевой 
порядок препятствовал осуществлению замысла противника. Немцы кружили около 
штурмовиков, выискивая слабое место. 

Вдруг один из пикирующих "илов" качнулся с крыла на крыло и как-то неуверенно 
перешел на планирование. Сомнений не было - самолет подбит. Летчик старший 
сержант Глебов начал выравнивать машину над вражеской территорией и приземлился 
с убранным шасси. Ему грозил плен. Выручать товарища надо было немедленно. 

Оставив часть группы прикрытия над целью, я со своим звеном устремился на 
помощь Глебову. Но как помочь? Времени для раздумывания было мало. Решаю 
штурмовым огнем прекратить доступ гитлеровцев к самолету. Это даст возможность 
летчику скрыться. С наступлением ночи он попытается перейти линию фронта. 

Отбиваясь от "мессершмиттов" длинными пулеметными очередями, мы одновременно 
простреливали возможные подступы к подбитому самолету. Вскоре штурмовики 
закончили обработку цели и направились домой. 

Мы с Простовым, сделав все, что могли, для выручки товарища, взяли курс к 
намеченному району разведки. Шли не высоко. Через шесть минут под нами 
неожиданно обозначились огромные тела дальнобойных орудий. 

Фашисты, очевидно, готовились к ночному обстрелу и размаскировали батарею. 

- Эх, рубанем! - решил я и ввел самолет в пикирование. В ответ с земли полетели 
сотни огненно-красных струй. Энергичным движением отворачиваю самолет в сторону 
и снижаюсь до бреющего. Этот же маневр повторяет и Простов. Мы благополучно 
выходим на свою территорию. 

Задача выполнена, координаты известны. Командир не ошибся: батарея обнаружена 
на том месте, где днем по нас был сосредоточен зенитный огонь противника. 

На рассвете батарея перестанет существовать... 

ГЛЕБОВ ВЕРНУЛСЯ 

Через день в расположение полка вернулся Глебов. С большим вниманием слушали мы 
его рассказ... 

...Подбитый самолет я посадил между двух оврагов и сразу выскочил из кабины. 
Осмотрелся. По склону оврага бежало несколько гитлеровцев. Вынув пистолет, я 
снова забрался в кабину и приготовился к последнему бою. Почти в тот же момент 
увидел над собой своих истребителей. Немецкие солдаты испугались наших очередей 
и бросились в овраг, а я, воспользовавшись этим, быстро добрался до поля 
неубранного подсолнечника и спрятался.