Но Власов вместо этого пустился в рассуждения о необходимости создания Русской 
армии, которая одна только и может одолеть большевизм.

Рассуждение это, когда немецкие дивизии неслись на крыльях победы к Волге и 
Кавказу, рассердило Хильгера. Поморщившись, он пояснил, что русское 
правительство нужно не для создания русской армии, а для передачи Германии 
территории Украины и Прибалтики. [142]

Власов, уходя от прямого ответа, сказал, что изложил свои мысли в меморандуме, 
подготовленном для Гелена по указанию Штрик-Штрикфельдта.

«Офицерский корпус Советской Армии, особенно попавшие в плен офицеры, которые 
могут свободно обмениваться мыслями, стоят перед вопросом: каким путем может 
быть свергнуто правительство Сталина и создана новая Россия? Всех объединяет 
желание свергнуть правительство Сталина и изменить государственную форму. Стоит 
вопрос: к кому именно примкнуть — к Германии, Англии или Соединенным Штатам? 
Главная задача — свержение правительства — говорит за то, что следует примкнуть 
к Германии, которая объявила борьбу против существующего правительства и режима 
целью войны. Однако вопрос будущности России неясен. Это может привести к союзу 
с Соединенными Штатами и Англией, в случае если Германия не внесет ясность в 
этот вопрос.

Сталин, используя особенности России (бесконечные просторы, огромные 
потенциальные возможности) и патриотизм народа, поддерживаемый террором, 
никогда не отступит и не пойдет на компромисс. Он станет вести войну, пока не 
будут исчерпаны все силы и возможности…

Если принять во внимание население оккупированных областей и огромное 
количество военнопленных и учесть их враждебное отношение к правительству 
Сталина, то можно допустить, что эти людские массы составят ядро внутренних сил,
 которые под руководством Германского правительства ускорят давно назревающее 
возникновение нового политического порядка в России, что должно произойти 
параллельно осуществляемому немцами созданию новой Европы.

Эти силы в настоящее время не используются.

Исходя из вышеизложенного, мы передаем на ваше рассмотрение следующее 
предложение:

— создать центр формирования русской армии и приступить к ее созданию;

— независимо от своих военных качеств эта русская армия придаст оппозиционному 
движению характер законности и одним ударом устранит ряд сомнений и колебаний, 
существующих в оккупированных и неоккупированных областях и тормозящих дело 
создания нового порядка;

— это мероприятие легализует выступление против России и устранит мысль о 
предательстве, тяготящую всех военнопленных, а также людей, находящихся в 
неоккупированных областях».

В записке, как мы видим, были сформулированы здравые и чрезвычайно полезные для 
Германии соображения, и если бы Хильгер был похуже знаком с сущностью 
нацистской политики на восточных территориях, возможно, его бы и заинтересовали 
мысли Власова. [143]

Но Хильгер о подлинных задачах войны с Россией знал, и меморандум не понравился 
ему. Тем более что Хильгер считал войну с Россией уже выигранной.

Победа, по мнению Хильгера, была одержана, и вдаваться в раздумья над 
предложениями генералов — «унтерменшей» он не посчитал нужным. Да и не входило 
в его компетенцию заниматься анализом предложений этих «человекообразных», у 
которых не хватает ума даже понять, что требуется от них…

«Я ясно сказал советским офицерам, что не разделяю их убеждений. Россия в 
течение ста лет являлась постоянной угрозой Германии, вне зависимости от того, 
было ли это при царском или при большевистском режимах. Германия вовсе не 
заинтересована в возрождении русского государства на великорусской базе».

Густав Хильгер уехал из Винницы в чрезвычайном раздражении, так и не добившись 
от Власова его прямого согласия войти в марионеточное правительство. Но 
вывернуться Власову все же не удалось. Штрик-Штрикфельдт использовал тревогу 
Власова, чтобы окончательно дожать его.

— Генерал!-сказал он. — Чтобы нейтрализовать докладную записку, которую подал 
господин советник, необходимо ваше обращение… Ваше обращение нужно нам, чтобы 
доказать политикам, что офицеры и солдаты Красной армии готовы слушать вас и 
следовать за вами, как за русским и патриотом. Когда они это поймут, мы 
приблизимся к нашей цели. А до тех пор, дорогой Андрей Андреевич, нам не 
остается ничего иного, как идти тернистым путем борьбы против Сталина и против…