Листовки приглашали и бывших советских граждан сдаваться американцам в плен, 
торжественно обещая хорошее отношение к ним в соответствии с Гаагской и 
Женевской конвенциями.

Напомним, что Женевская конвенция не предусматривает возможности насильственной 
репатриации.

Дух ее был ясно выражен во втором параграфе: «Военнопленные… должны во всякое 
время иметь к себе отношение человеческое и должны быть защищены, особенно от 
актов насилия, от оскорблений, и праздного любопытства… Меры репрессии против 
них запрещены».

Особый цинизм Отделения психологической войны, готовившего «войну листовок», 
проявился в том, что листовки-обещания продолжали разбрасывать над Германией, а 
генерал Эйзенхауэр уже начал насильственную выдачу бывших советских граждан на 
расправу в СССР.

Печальна была судьба тех, кто доверился американскому обещанию. Не счесть 
трагедий, разыгрывавшихся тогда в лагерях военнопленных…

Одна из них произошла, когда военнопленных хотели погрузить на советский 
пароход. После кровавого сопротивления пришлось отказаться от этого плана, и 
пленных вначале перевезли в Форт Дик, Нью-Джери. Здесь, одурманив газами, опять 
начали загонять на судно.

Но несчастные, придя в себя, разгромили машинное отделение и тем лишили пароход 
возможности двинуться. Их вернули обратно в Форт Дик.

Но в конце концов администрации лагеря удалось изобрести способ, как без особых 
неприятностей сдать русских людей кремлевским «хозяевам» — в кофе подмешали 
сильное снотворное и бесчувственно спящих людей погрузили в трюмы парохода, 
взявшего курс на Магадан…

Мы говорили о русофобии большевиков и русофобии фашистов.

Теперь наступило время поговорить о русофобии американцев. Понятно, что простые 
американские солдаты никакой ненависти к русским не испытывали, но эта 
ненависть насаждалась в них сверху.

25 августа 1945 митрополит Анастасий обратился с письмом к генералу Дуайту 
Эйзенхауэру.

Поводом послужило чудовищное насилие, учиненное над русскими людьми 
американскими солдатами 12 августа в Кемптене.

Там, в лагере, скопилось много русских эмигрантов, которые покинули Россию 
вскоре после революции, а также бывших советских граждан, которые решили 
остаться за границей. [279]

Когда американские солдаты попытались разделить этих эмигрантов на две 
категории, чтобы выдать бывших советских граждан в советские руки, все 
эмигранты закрылись в церкви.

И вот американские десантники силой ворвались в храм.

Женщин и детей солдаты волокли за волосы и били.

Даже священников не оставили в покое.

Одного из них выволокли из церкви за бороду. У другого все лицо было обагрено 
кровью, его избил солдат, вырывая из рук священника крест.

Солдаты ворвались и в алтарь.

Иконостас, который отделяет алтарь от храма, был сломан, престол перевернут, 
иконы брошены на землю.

Несколько человек были ранены, двое пытались отравиться; одна женщина, пытаясь 
спасти своего ребенка, бросила его в окно, но мужчина, который на улице 
подхватил на руки этого ребенка, был ранен пулей в живот.

«Можно себе легко представить, какое огромное впечатление произвел этот случай 
на всех свидетелей. Особенно он потряс русских, которые никак не ожидали такого 
обращения со стороны американских солдат…»

— писал митрополит Анастасий.

Он соглашался, что, конечно, трудно понять людей, которые предпочитают тяжелую 
жизнь на чужбине возвращению к себе домой.