— Да, на глазах у моих солдат… Ведь все эти глаза смотрели на меня!-подпустил 
генеральской слезы Власов. — Я предпочитал, чтобы они смотрели мне в лицо, а не 
в уходящую спину. Если бы я их покинул, я бы чувствовал все эти взгляды на себе 
всю свою жизнь… [270]

Иронизировать тут легко, но вспоминаешь рассказ связиста Никонова, который, 
шатаясь от голода, без патронов, ходил в атаки, который воровал у немцев 
телефонный кабель, и станет понятно, что с такими воспоминаниями жить нельзя.

И в каком-то смысле придуманный генералом Власовым самолет, который якобы 
послали за ним, правдивее беспросветной, бесчеловечной бессмысленности, что 
окружала Власова весною 1942 года.

И вот что удивительно.

Три года спустя Власов поступает так же, как, по его рассказу, поступил он 
летом 1942 года…

Чем ближе к концу стремилась жизненная дорога Власова, тем чаще, тем навязчивее 
становилось в нем стремление доказать, что он не предатель.

Он объяснял это немецкой журналистке, объяснял случайно попавшей в его постель 
девушке — «остовке». Объяснял своим будущим биографам…

Сергей Фрёлих вспоминает, что незадолго до пленения Власов попросил его в замке 
Шлиссельбург: «Опиши, что мы не были изменниками…»

Швейцария в политическом убежище Власову уже отказала.

По свидетельству Фрёлиха, американское командование воспринимало власовцев как 
«комичную нацистскую воинскую часть, выставленную для последних боев».

Оставался вариант, предложенный начальником отдела безопасности КОНРа, майором 
Тензоровым — переодевшись, проникнуть на аэродром и лететь в Испанию…

«Вернувшись домой, — рассказывал адъютант Власова капитан Ростислав Антонов, — 
мы сразу переоделись в штатское… через час все было готово… Машина, одежда для 
Власова и все другое…»

Но Власову не понадобились ни машина, ни одежда…

— Что это за маскарад?-кивнув на сверток, спросил он.

Когда Антонов рассказал о плане Тензорова, Власов покачал головой.

— Надо ждать ответа относительно всех войск РОА,-сказал он.

Спасаться, оставив на произвол судьбы РОА, Власов посчитал для себя 
неприемлемым.

Он не бросил 2-ю Ударную на Волхове… Не бросил Власов и РОА…

Личное мужество никогда не покидало этого человека, и тут трудно не согласиться 
с протоиереем Александром Киселевым, который говорил, что каждое человеческое 
слово в конечном итоге проверяется только [271] делом, и такой проверкою слов 
генерала Власова и стали наступившие «страстные дни для него и для всего 
Движения».

О поимке Власова существует несколько версий, которые хотя и кажутся 
противоречащими друг другу, но только потому, что описывают различные этапы 
задержания генерала.

Определенно известно, что в Светлую субботу, 12 мая, после полудня колонна 
покинула замок Шлиссельбург в надежде перейти в американскую зону.

В этот день Власов и был захвачен советскими войсками… Захват его произвел 
капитан Михаил Иванович Якушев.

Рассказ его, уже в наши дни записанный Павлом Аптекарем, опубликован…

«Утром 15 мая (ошибка! — Н.К.) 1945 года я — командир батальона автоматчиков 
162-й танковой бригады, выехал на разведку в зону, контролировавшуюся на тот 
момент американскими войсками. Дело происходило в Чехословакии, недалеко от 
деревни Брежи… Американцы относились к нам тогда хорошо, нашу машину пропустили 
без особых расспросов. Проезжая мимо леса, я заметил группу людей в немецкой 
форме… Со мной заговорил офицер, оказавшийся командиром батальона 1-й дивизии 
власовцев капитаном Кучинским.

Я стал агитировать его не сдаваться американцам, а переходить на нашу сторону. 
После короткого совещания со своими офицерами Кучинский построил батальон и