Ребенка своего, которого благополучно родила, она назвала потом, кстати сказать,
 Андрюшей.

Правда, показать его отцу не сумела. Тогда уже завершилась трагедия 2-й Ударной 
армии.

Но это впереди.

Пока же, в сентябре 1941 года, Власов вывозил молодую жену из киевского котла. 
Относился он к ней заботливо и без нужды старался не волновать. Поэтому, пока 
ехали на штабных машинах, идущих позади частей прорыва, Агнесса и не 
подозревала, что они в окружении.

«Фактически об окружении немцами 37-й армии я узнала 26 сентября. Ввиду 
сильного обстрела дороги, по которой следовала наша колонна, ехать на машинах 
стало невозможно, и по приказанию Власова все машины были уничтожены в лесу 
между селами Березанью и Семенов-кой. Тут же все разбились на небольшие группы, 
и каждая самостоятельно стала выходить из окружения».

Эти показания{11}арестованная Агнесса Павловна Подмазенко дала 28 июня 1943 
года на допросе, закончившемся ровно в полночь.

Судя по ее рассказу, в группе, с которой они выходили вместе с Власовым, было 
тридцать человек. Однако уже через три дня пришлось разделиться, и дальше шли 
втроем — Власов, Подмазенко и политрук Евгений Свердличенко.

«Следуя по лесу к селу Соснова, мы догнали одного местного жителя, 
возвращавшегося из деревни Помокли. Мы попросили помочь достать для нас 
гражданскую одежду…

Оставив Власова и Свердличенко в лесу, я с этим гражданином зашла в село.

В Соснове мой провожатый сказал, что здесь проживает местный старый партийный 
работник Любченко, который сумеет обеспечить нас гражданской одеждой. Я 
попросила пригласить Любченко, чтобы лично с ним переговорить.

Когда пришел Любченко, я попросила его оказать помощь в приобретении 
гражданской одежды для двух командиров Красной Армии в обмен на принесенное 
мною кожаное пальто и гимнастерку, а также указать безопасный маршрут 
следования в расположение частей Красной Армии… [27]

Переодевшись, Власов и Свердличенко зашли в Соснову, где встретились с Любченко.
 Они представились как командиры Красной Армии, при этом политрук показал 
Любченко свой партийный билет.

Любченко связал Власова с партизанским отрядом, находившимся близ Сосновы в 
лесу, где Власов узнал, что менее опасным был путь на город Прилуки через село 
Черняховку, обходя населенные пункты, так как в них находились немцы. Из этого 
села мы ушли на следующий день, не будучи никем задержаны. Мы с Власовым 
ночевали здесь у одной старухи, а Свердличенко у гражданина, с которым я пришла 
в Соснову.

Перед уходом мы с Власовым отдали Любченко на хранение свои пистолеты и 
документы, за исключением удостоверений личности. Кроме этого, Власов оставил 
при себе партийный билет»{12}.

Как рассказывала на допросе Агнесса Павловна, вместе с Власовым и Свердличенко 
они благополучно добрались до Прилук, но, выяснив, что немцы уже в городе, 
обошли Прилуки стороной. Через Сребное, Хмелев, Смелое, Белополье вышли первого 
ноября к Курску, который уже готовился к эвакуации. Отсюда их отправили в 
Воронеж…

В июне сорок третьего следователя интересовало, не помышлял ли уже тогда Власов 
об измене.

— Нет!-ответила Подмазенко. — Напротив… Власов давал высокую оценку действиям 
частей Красной Армии в районе Киева и заявлял, что, если бы немецкие войска не 
окружили Киев, они не смогли бы его взять. Успехи немцев он рассматривал как 
временные и противопоставлял им исторические факты, когда при первоначальных 
неуспехах в войне русские выходили победителями… Никаких отрицательных 
настроений он не высказывал и только желал быстрее соединиться с частями 
Красной Армии.

Разумеется, Агнесса Подмазенко, хотя и спала в одной постели с генералом, в 
вопросах военной тактики и стратегии разбиралась чисто по-женски. И тем не 
менее, похоже, что именно так, как рассказывала Подмазенко, и мыслил 
командующий 37-й армии. Действительно, если бы немецкие войска не окружили Киев,
 они не смогли бы его взять.

Мысль необыкновенно глубокая.